Дженни Джонс - Голубое поместье
Бумажник вывалился на землю из его трясущихся рук. Бирн не мог пошевелиться, не мог представить, что делать. А когда они исчезли, снова подумал о сне, видениях и галлюцинациях.
Но эти женщины были реальны и чего-то хотели от него.
5
— Понимаете, Саймон — алкоголик. Лучше, если у нас здесь не будет никакой выпивки, ему это вредно.
Кейт ждала его возле коттеджа. Бирн не хотел разговаривать с ней, совсем не рассчитывал на ее общество. Ему как раз хотелось выпить крепкого виски, отдохнуть в собственном обществе, а более всего он мечтал оставить поместье.
Кейт принесла ему тарелку с сандвичами и бутылку. Бирн поглядел на нее невидящими глазами, и она просто вложила их ему в ладони. Он рассчитывал, что Кейт уйдет, но она направилась прямо в коттедж. Боже, он нуждался вовсе не в этом.
Он поставил тарелку и бутылку на стол, положил на буфет бумажник. Глаза ее обежали комнату.
— Пока здесь пустовато. А знаете, мебель, картины и прочие вещи хранятся в доме на чердаке. Вы можете устроиться покомфортнее.
— Все это неважно. Я ухожу.
Немедленно! — вопили его инстинкты. Убирайся отсюда сейчас же, не связывайся с этими людьми.
— Вот поэтому-то я и пришла. Это не визит вежливости. Неужели вам действительно нужно так быстро уезжать? А не можете ли вы остаться? — Кейт глядела прямо на него, и Бирн в рассеянности подумал: насколько привлекательна она, как насыщена юностью, энергией и чувственностью.
По возрасту она как раз годилась ему в дочери.
Он повернулся к ней спиной, чтобы вымыть руки в раковине.
— Польщен предложением. Но оно лишь откладывает дела. Мне нужно найти работу и жилье.
— Но зачем так торопиться?
Бирн обернулся. Кейт держала в руках бумажник, который он положил на буфет.
— Здесь больше двух тысяч фунтов. Пластиковые кредитные карточки, водительские права на ваше имя… значит, оно действительно настоящее. Кого вы обманываете, мистер Бирн? Работа вам не нужна — хотя бы сейчас!
Он почувствовал досаду, оттого что оставил бумажник на виду. И чего это она сует повсюду свой нос, чего она добивается?
— Это не мои деньги, — проговорил он. — Какой-то сумасшедший сунул их мне час назад. Он вышел из леса, с ним были две одетые в черное женщины. Вы не знаете, кто бы это мог быть?
Уклонившись от взгляда Бирна, Кейт посмотрела за его спину в сторону поместья.
— Нет… как странно. Но ведь это ваш бумажник, правда? Должно быть, вы его где-то обронили.
Девушка лгала. Она знала, кто они такие. Бирн угадывал правду по равнодушному тону, видел ее в заученной прохладе взгляда. Этот фокус Рут использовала тоньше.
— Прошу вас, останьтесь с нами. — Кейт положила ладонь на его руку.
— Нет, зачем мне это? — Бирн ощутил гнев. — Назовите мне хотя бы один разумный повод, чтобы я мог остаться здесь.
— Вы нужны нам, — сказала она негромко.
— Этот дом нуждается в целой груде денег. А все, что я могу сделать, — пустяк.
— Нет. Дело не в этом. Мама… хочет, чтобы вы остались. — И прежде чем Бирн успел заметить, что не имеет к ней никакого отношения, девушка продолжила: — Понимаете, она так устает. От Саймона никакой помощи нет. Кроме того, вся эта благотворительность отнимает у нее слишком много времени.
— Но почему она занимается ею? Разве нельзя оставить это занятие?
— Бедная мамочка… она испытывает чувство вины. Разве вы не заметили этого? Она считает себя виновной в том, что владеет домом, в том, что он целиком принадлежит ей, и это так ранит Саймона. Она считает себя виновной в том, что он такой чокнутый, и еще в том, что дом находится в подобном состоянии, в том, что сад зарастает, в том, что я выросла без отца, и мир так ужасен, начиная от политики и кончая всемирным потеплением. — Она обаятельно улыбнулась, и на какое-то мгновение Бирн искренне невзлюбил ее. — Только дайте повод, и мама немедленно начнет скорбеть. А посему в качестве логического следствия проводит все свое свободное время, выслушивая телефонные звонки всех отчаявшихся чудиков в Эссексе.
— Как это слушает?
— Она самаритянка. Знаете, это такие люди, которые выслушивают самоубийц, наркоманов, банкротов и угнетенных.
— Ответственное занятие.
— Это просто опускание пара. Ей не позволяется что-либо предпринимать, она должна только утешать, но не советовать. Она сидит и слушает, а они тем временем режут себе вены, включают газ, принимают таблетки.
Он вспомнил не столь уж отдаленные времена, когда нож казался ему привлекательным.
— Должно быть, тяжелое дело, — сказал он.
Кейт вздохнула.
— Смешно и говорить. Нечего удивляться тому, что она постоянно находится в депрессии.
— И вы считаете, что моя помощь в саду поможет облегчить ее ношу? — предположил он.
— Я это знаю. Она хочет, чтобы хоть что-то в ее жизни стало лучше, исправилось… Я хочу, чтобы вы остались.
Бирн с негодованием посмотрел на нее.
— Но я не имею никакого отношения к вашему дому.
Не обращая внимания, Кейт продолжала, как если бы он молчал.
— Я так волнуюсь за нее. Ей нужно, чтобы здесь был кто-то еще.
— Только не я!
— Но вы же садовник. — Яркий солнечный свет внезапно упал налицо Кейт, сорвав с него всю миловидность. Она словно разом постарела и кости натянули кожу. Неприятное зрелище.
— В коттедже всегда живет садовник, — сказала она.
— Этот дом пустовал много лет.
— И это неправильно. Вот почему… — Она вдруг умолкла. — Вам нужно остаться, мистер Бирн. Вы нужны здесь. Почему бы вам не рассматривать эти деньги, — она указала на бумажник, — как плату? Заработок за пару месяцев? Только так их и нужно воспринимать.
— Напротив, деньги дают мне свободу перемещения.
— Значит, вы бежите, мистер Бирн? Снова?
Он подошел к двери и распахнул перед ней.
— До свидания. Не могу сказать, что мне было забавно. Скажите своей матери…
— Скажите ей сами. Уж это вы по крайней мере можете сделать ради нее. — Кейт подняла подбородок, и ему захотелось встряхнуть ее и собственными руками выставить за дверь.
Что угодно, только чтобы отделаться от нее.
— Хорошо, — ответил он. — Я скажу ей сам.
Кейт прошествовала мимо него на солнечный свет.
В четыре часа дня он уже был на обочине дорожки и махнул, чтобы Рут остановила машину. Она опустила окно и улыбнулась ему.
Бирн сразу же увидел, что она плакала.
— Что случилось?
— О, ничего… это… — Она сделала явное усилие. — Как продвинулась ваша работа! Даже не могу сказать, насколько я вам благодарна. Когда забор подрезан, все выглядит иначе, и как только с ним будет закончено, можно будет…
