Елена Усачева - Проклятие из рук в руки
— Стой здесь! — крикнул Тараканов, бросаясь к лестнице.
Он мчался изо всех сил, но лифт все-таки опередил его. Щелкнули створки.
— Погоди!
Севка всем телом налетел на лифт, стараясь открыть захлопнувшиеся двери. Но кабина уже поехала вниз. Он успел только заметить невысокую фигуру.
— Не уйдешь!
Тараканов помчался вниз. На уровне пятого этажа он споткнулся о Мишку. Кувырком они пролетели до ближайшей площадки.
— Ты должен был быть внизу! — в отчаянии заорал Тараканов.
— Чего это я должен был там делать, — гудел ничего не понимающий Рыбак, — если все интересное наверху?
Щелкнул лифт. Двери открылись. По первому этажу простучали быстрые шаги. Беспощадно топча лежащего на полу Мишку, Тараканов добрался до окна.
Из подъезда кто-то вышел и тут же свернул в сторону, уходя из поля видимости.
— Жрать хочется, — вдруг произнес Кефаль. — Я у тебя в сумке картошку видел. Может, пожарим? А из битых яиц хороший омлет получится. Ты как?
Севка оторвался от окна и с удивлением уставился на удобно устроившегося на грязном полу Мишку.
— Поклянись, что проделка с лифтом не твоих рук дело, — сухо произнес он.
Рыбак щелкнул ногтем по зубу.
— Век свободы не видать, — шепеляво ответил он.
Глава 6
Погоня за тенью
Через полчаса на кухне шкворчала картошка, а Рыбак, по-хозяйски подпоясавшись передником, вилкой взбивал десяток яиц, а вернее, то, что от этих яиц осталось. За это время Мишка три раза успел поклясться и побожиться, что прибьет каждого, кто к Севке приблизится. Больше он ничего придумать не мог, поэтому работал молча, от старания шмыгая носом.
— Меня что удивляет… — Тараканов из вымокшего в молоке хлеба лепил человеческие фигурки и в хозяйственной деятельности участия не принимал. — Раньше проклятие носило силовой характер.
Кефаль засопел громче, давая понять, что он снова ничего не понимает. Севка поднял голову, словно только что заметил, кто рядом с ним находится.
— Раньше меня хотели убить, — пояснил он. — Закрывали в подвале, давили партами, выкидывали из окна пятого этажа…
— И чего? — От удивления Кефаль даже вилку выронил.
— Ничего. — Севка в ряд выстроил пять фигурок. — Под окном росла береза, я за нее уцепился. А под березой в этот день разложили маты из спортивного зала для просушки. Потом все говорили, что мне повезло. — Тараканов покосился на одноклассника. — Ты тоже пытался опустить мне на голову стул, — напомнил он. — Но последние два дня проклятие изменило тактику. Оно делает все, чтобы меня из школы выгнали, натравливает на меня учителей. И сейчас отпустило с условием, что я исчезну из школы. Устраивает психологические атаки.
— Что-то я ничего не понял. — Мишка взял одну фигурку в руки и хихикнул. — Во-во, вылитая русичка.
Фигурка действительно была похожа на Варвару Виленовну.
— Я кому-то мешаю именно в этой школе. — Тараканов отобрал фигурку и смял пальцами. — К моему проклятию это либо не имеет отношения, либо оно переродилось и поменяло тактику. Ждет, когда я из школы уйду. Или меня выгонят учителя. Все к этому и идет.
— Мой батя всегда говорит — вылетишь из школы, станешь бомжом, — с гордостью процитировал своего родителя Рыбак.
— Не вариант, — не согласился Севка, принимаясь лепить новую куколку.
Как только они замолчали, в окно кто-то поскребся.
— Это… — Мишка шмыгнул носом, — воробей.
Севка прислушался.
— Воробей-мутант с железными когтями, — добавил он.
Они кинулись к окну, но неизвестный уже скребся в окно Севкиной комнаты. Друзья выбежали из кухни, но из окна комнаты, конечно, ничего не увидели, потому что стекла там были затянуты защитной пленкой.
В дверь позвонили. Ребята переглянулись.
— Он? — шепотом спросил Мишка.
— Сейчас проверим.
Севка взял со стола железную треугольную линейку и пошел в коридор. Там он долго грохотал замками и цепочками.
— Отбой воздушной тревоги, — донеслось из коридора. — Свои.
Вернулся он вместе с Шейкиным. Тощий очкастый Серега был нагружен увесистой стопкой книг.
— Я тут дома покопался и кое-что нашел. — Он с грохотом сгрузил книги на пол.
В дверь снова позвонили, а потом забарабанили. Ребята опять переглянулись.
— Можно «02» позвонить, — предложил Мишка.
— Не вариант, — покачал головой Севка, выбирая из кучи книг, принесенных Серегой, том поувесистей. — Что мы им скажем? Что в дверь ломится мой персональный кошмар? Тогда надо не по «02», а по «03» звонить. Нас сразу в психушку отправят.
Дверь еле сдерживала натиск. В нее барабанили кулаками, ногами и требовали немедленно отпереть.
— Соседей позовем. — Рыбак был явно знаком с ситуацией, когда кто-то врывается в квартиру без приглашения.
— Сами справимся. — Севка крепче перехватил книгу «История инквизиции». — Ты резко открываешь дверь, я наношу удар. Как только я оглушу, проклятие само выскочит. А ты, Шейкин… Шейкин!
Сереги рядом не было.
Нашелся он в комнате.
— Ты чего там делаешь? — Ребята стащили отличника со стола. — Пошли, будешь загонять проклятие в комнату.
Сильно побледневший Шейкин кивнул и встал около двери в комнату.
Тем временем входная дверь уже ходила ходуном. Севка проверил готовность своих бойцов и кивнул.
Рыбак дернул собачку замка. Дверь распахнулась. Тараканов опустил здоровенный том на появившегося человека. Шарахнула дверь в комнату. Лампочка мигнула и погасла. Коридор оглох от крика. В панике Мишка попытался сбежать, но дверь в комнату оказалась закрытой.
— Измайлова, прекрати визжать мне в ухо. — Спокойный голос Севки перекрыл истеричные вопли. — Ромашкина, отпусти дверь, ручку оторвешь.
И тут же свет в коридоре загорелся.
— Контакты отходят, — объяснил Тараканов поведение своей лампочки. — Чего встали? Проходите.
— Это чего? Наши, что ли? — только сейчас догадался Мишка. — А орали тогда зачем?
— Пошли в комнату, — Севка пропустил вперед потирающую ушибленную макушку Вальку и хлюпающую носом Ленку.
— Слушай, это… — потянул носом Кефаль. — Горит что-то.
Ребята кинулись на кухню. В толчее свалили со стола тарелку с взбитыми яйцами и растоптали пару хлебных фигурок.
Картошка сгорела.
— Вот и пожрали, — грустно вздохнул Мишка, подтягивая штаны.
— Тарелку разбили, — Ленка мыском ботинка тронула осколок.
— Идем отсюда, — скомандовал Тараканов, и все гуськом пошли из кухни в его комнату. Здесь они сели на ковре в кружок и внимательно посмотрели друг на друга.
