Крис Картер - Кровавый ветер
Слегка дрожащей рукой она засунула папку в кейс.
— Патологоанатом считает, что они умерли от болевого шока или истекли кровью. — Скалли медленно перевела дыхание. — А по мнению Гарсона, они умерли от страха. То есть, когда упали на землю, были уже мертвы.
— Послушай, Скалли, — перебил ее Малдер, — что же получается: на этих людей (давай не будем пока говорить про животных), на этих людей кто-то напал и освежевал так, что изодрал в клочья одежду и заживо содрал кожу. — Он покачал головой. — Ты говоришь, что…
— Они говорят, — поправила его Скалли.
— Ну хорошо. Они говорят, что случилось это так быстро, что даже не успел образоваться эпинефрин… — Малдер мрачно улыбнулся и невидящими глазами обвел кабинет. — Скалли, но ведь ты не хуже меня понимаешь, что это — черт побери! — почти невозможно.
— Может быть, и так, — согласилась она. — У меня было слишком мало времени, чтобы как следует над этим подумать.
Малдер вскочил.
— А тебе и незачем думать, Скалли. Над чем тут думать? Это практически невозможно — и точка!
— Вот поэтому рано утром мы и должны сесть в самолет. Пересадка в Далласе, и в час дня мы в Нью-Мексико. — Предвидя возражения, Скалли наставительно подняла вверх палец: — И попрошу учесть, Малдер, слово «практически» здесь как раз уместно. Именно потому, что не означает «совершенно».
Малдер посмотрел на ее кейс, кивнул на кипу незаконченных дел на столе и, заметив улыбку в уголках ее рта, спросил:
— Ну и?..
Скалли молчала, зная, что Малдер и не ждет от нее ответа.
Он всегда ведет себя так, когда на него сваливают дело под грифом «Икс». Закрутились колесики, забегали шарики, в глазах вспыхнул азарт. Малдер понимает «невозможное» по-своему — просто кто-то почему-то решил: тому, что случилось, нет объяснений.
Но объяснения есть всегда.
Всегда!
Правда, они не всегда нравятся его начальству и Скалли. Но тем не менее они есть.
Иногда, чтобы их найти, нужно лишь немного напрячь воображение. Посмотреть на вещи чуть-чуть шире. Постараться понять, что истина порой надевает маску.
— И это еще не все, — сказала Скалли и уложила пакет с семечками в кейс Малдера.
— Что еще?
Она встала и поправила юбку.
— В одном из случаев есть свидетель.
Малдер от удивления открыл рот.
— Шутишь? И он видел убийцу?
— Видела, — уточнила Скалли. — И она утверждает, что это не человек.
Малдер молчал.
— Она говорит, что это призрак. Час от часу не легче!
— Не то призрак, не то привидение.
Глава 7
В кострище горел огонь.
Языки пламени отбрасывали причудливые блики на стены большой мрачной комнаты без окон. Темные струи дыма тянулись к круглому зазубренному отверстию в потолке.
На досках вокруг кострища сидели люди, поджав под себя ноги и сложив руки на коленях. Их тени четко вырисовывались на грубо отесанных каменных стенах.
Их было шестеро. Худые обнаженные тела напряжены, длинные, мокрые от пота волосы поблескивали в свете костра. Они не отрывали глаз от огня. Языки пламени чуть заметно колебались от дуновения ветерка, но мужчины его словно не замечали.
Над костром на металлической решетке в маленьком закопченном котелке булькала, не поднимая пара, бесцветная жидкость.
Седьмой мужчина, как велит ритуал, сидел чуть поодаль, на стуле, вытесанном из красного матового камня. Он тоже был гол, только голову украшала расшитая драгоценными камнями повязка. Камни — каждый размером с ноготь — не повторяли друг друга. В правой руке мужчина держал позвоночник змеи, в левой — черный конский хвост, завязанный на конце узлом и переплетенный голубой, красной и желтой лентой. Его черные глаза смотрели в никуда.
Наконец один из сидящих вокруг костра пошевелился: его грудь поднялась и опустилась в беззвучном вздохе. Взяв из рук соседа, сидящего слева, глиняный черпак, он окунул его в котелок и с трудом поднялся на худые старческие ноги. Сказал слово огню. Слово туманному ночному небу, видневшемуся сквозь дыру в потолке. Потом поднес черпак к мужчине на стуле, пробормотал заклинание и вылил кипящую жидкость ему на голову.
Тот не шелохнулся.
Вода потекла по волосам, плечам, спине и груди.
А он так и не шелохнулся.
Лишь дрогнул конский хвост, но сжимавшая его рука осталась неподвижной.
Старик возвратился в круг, сел и, приняв позу, снова замер.
Стало тихо, лишь потрескивал огонь.
Одинокий человек, затерянный среди безмолвия.
Он стоял в кругу разбросанных костей — койота, горного льва, лошади, быка, барана, змеи.
Он смотрел, как над Сангре-Вьенто-Меса поднимается струйками дым, и потом, поднявшись метров на тридцать, они стекаются в один темный столб, восходящий прямо к луне.
Луна в клубе дыма казалась изумрудной.
Человек улыбнулся невеселой улыбкой.
Он распахнул руки, как будто маня дым к себе.
Дым стоял на месте.
Ничего, он подождет.
Дым всегда приходил к нему — придет и теперь.
А после сегодняшней ночи, когда выжившие из ума старцы сделают свое дело, он заставит его подчиниться своей воле.
Нужно только верить…
Донна перевернулась во сне и застонала так громко, что проснулась. Она моргнула, прогоняя страшный сон, и, окончательно проснувшись, спустила ноги с кровати. Отбросив с лица волосы, Донна вдохнула ртом прохладный ночной воздух и зябко передернула плечами.
В доме было тихо.
И у соседей тоже.
Через щели в шторах в комнату проникал лунный свет, в его луче плясали пылинки.
Донна зевнула и встала с кровати. Кошмар рассеялся, но она знала: это тот самый жуткий сон, что преследует ее вот уже третью неделю.
Ей снилось, будто она идет по пустыне, босая, в одной длинной тенниске. Ноги мерзнут от остывшего за ночь песка. В лицо дует ветер. Полнолуние, а луна такая огромная, словно вот-вот столкнется с землей. И звезд не сосчитать…
Ветер дует ей в лицо, а за спиной слышны чьи-то шаги, но стоит ей обернуться — никого, только ночь да ее тень.
А за спиной что-то шипит.
Подбирается к ней и царапает.
Она чувствует, что больше не выдержит, и усилием воли заставляет себя проснуться: если не проснешься, то просто умрешь от страха.
Донна не верила в приметы, но не могла не удивляться постоянству этого страшного сна.
Она сонно побрела на кухню, открыла холодильник и подумала, не выпить ли пива. Хотя, пожалуй, поздновато (или рановато?). А, один черт! Если она сейчас выпьет, то уже не уснет и встанет ни свет ни заря, кляня себя и гадая, хватит ли сил целый день таскать ноги после нескольких часов сна.
Решительно захлопнув дверцу холодильника, Донна зевнула и направилась к задней двери.
