Стефани Майер - Сумерки
Целую минуту стояла гробовая тишина, а потом донеслись истерические крики и плач. Несколько человек звали меня по имени, но среди всеобщей паники я расслышала тихий испуганный голос Эдварда.
– Белла, ты в порядке?
– Да, – только и пролепетала я и попыталась сесть. Не тут-то было – Каллен вцепился в меня железной хваткой.
– Осторожно! – предупредил парень, когда я начала вырываться. – Кажется, у тебя разбит висок.
Только тут я почувствовала пульсирующую боль над левым ухом.
– Ой! – удивленно воскликнула я.
– Так я и думал! – Как ни странно, в его голосе слышался сдавленный смех.
– Черт возьми… – начала я, пытаясь собраться с мыслями. – Каким образом ты так быстро оказался возле меня?
– Я стоял рядом, Белла.
Я снова попыталась сесть, и на этот раз он разжал свои объятия, отодвигаясь подальше. Заглянув в его лицо, такое испуганное и невинное, я снова поразилась его красоте. Зачем я задаю все эти вопросы?
Тут подоспела помощь – студенты и учителя с перепуганными заплаканными лицами кричали что-то друг другу и нам с Эдвардом.
– Не шевелитесь! – велел какой-то мужчина.
– Вытащите Тайлера из машины, – командовал второй.
Заразившись царившей вокруг суматохой, я попыталась подняться, но холодная рука Эдварда сжала мое плечо.
– Тебе лучше пока не двигаться, – мягко произнес он.
– Холодно, – пожаловалась я. Каллен захихикал, и мне стало легче.
– Ты стоял там, возле своей машины, – неожиданно вспомнила я, и смех резко оборвался.
– Это не так! – твердо сказал он.
– Я все видела!
Вокруг нас царил хаос. Мужчины пытались освободить Тайлера. Я продолжала спорить – откуда только взялась настойчивость? Уверенная в своей правоте, я хотела заставить Каллена признаться.
– Белла, я стоял рядом с тобой, а потом сбил с ног, – медленно и серьезно проговорил Эдвард.
Странные глаза так и буравили меня, будто стараясь внушить что-то важное.
– Нет! – упрямилась я.
– Белла, пожалуйста!
– Как все произошло? – не желала уступать я.
– Доверься мне, – умолял Эдвард, и я понимала, что больше не могу сопротивляться.
– Обещаешь потом все объяснить?
– Конечно! – неожиданно резко и раздраженно сказал он.
– Конечно, – с бессильной злобой повторила я.
Шесть санитаров и два учителя – мистер Варнер и мистер Клапп – с трудом отодвинули фургон и принесли носилки. Эдвард заявил, что в состоянии идти сам, и я пыталась последовать его примеру. Однако кто-то донес, что я ударилась головой и, возможно, получила сотрясение мозга. Я была готова провалиться сквозь землю, когда на меня надели фиксирующий «воротник». Казалось, вся школа собралась посмотреть, как меня грузят в машину «скорой помощи». А Эдварда просто посадили на переднее сиденье. Разве справедливо?
Машина еще не успела отъехать, и тут, как назло, появилась полиция с шефом Своном во главе.
– Белла! – испуганно закричал Чарли, увидев меня на носилках.
– Все в порядке, Чар… папа, – вздохнула я. – Ничего страшного.
Чарли стал расспрашивать санитаров и врачей, а я, воспользовавшись случаем, попробовала найти объяснение смутным образам, которые кружились в голове, словно цветные стекла калейдоскопа.
Вот санитары поднимают меня на носилки, и на бампере «хонды» я вижу вмятину, по очертаниям напоминающую плечи Эдварда. Будто он прижался к машине с такой силой, что на металлической раме остался след…
А вот его семья… Они наблюдают за происходящим издалека. Лица перекосились от ярости и осуждения, в них нет ни капли тревоги за брата!
Наверняка всему этому есть логическое объяснение. Естественно, за исключением того, что я сошла с ума!
«Скорая помощь» с полицейским эскортом примчалась в центральную городскую больницу. Было страшно неловко, когда меня, как последнюю идиотку, на носилках выгружали из машины. Тем более что Эдвард грациозно выпорхнул из кабины и по-хозяйски вошел в здание больницы, словно бывал здесь ежедневно.
Меня привезли в процедурную – длинную комнату с несколькими койками, окруженными полупрозрачными занавесками-ширмами. Медсестра измерила мне давление и поставила градусник. Задернуть пластиковый занавес никто не потрудился, и, разозлившись, я решила, что не стану больше носить идиотский «ошейник». Медсестра отлучилась, и я тут же расстегнула липучку и бросила «ошейник» под койку.
Медсестры засуетились, и через минуту к соседней койке принесли еще одни носилки. На них лежал Тайлер Кроули, с окровавленной повязкой на голове. Выглядел он ужасно, но с беспокойством смотрел на меня.
– Белла, я так виноват!..
– Я-то в порядке, Тайлер, а ты?
Пока мы разговаривали, медсестры снимали повязку, обнажая мириады ссадин на лбу и левой щеке.
– Я думал, что убью тебя! – причитал Кроули. – Ехал слишком быстро, а фургон занесло… – Он поморщился, когда сестра начала промывать ссадины.
– Не беспокойся, меня ты не задел!
– Как ты смогла так быстро уйти с дороги? Ты стояла у пикапа, а через секунду исчезла.
– Ну, мне помог Эдвард.
– Кто? – Тайлер не верил своим ушам.
– Эдвард Каллен, он стоял рядом. – Я никогда не умела лгать, и на этот раз все прозвучало не слишком убедительно.
– Каллен? Его я не заметил. Вау, ну и скорость!
Как он?
– По-моему, в порядке, хотя тоже в больнице.
Я ведь не сумасшедшая, галлюцинациями не страдаю. Как же все произошло? Похоже, ответа не найти.
Мне сделали рентген головного мозга. Говорила же я медсестрам, что со мной все в порядке, так оно и оказалось. Никакого сотрясения. Однако без осмотра доктора уйти мне не разрешали. Итак, я застряла в процедурной. Если бы еще Тайлер перестал извиняться!.. Я ему раз сто повторила, что со мной все в порядке, а он продолжал изводить и себя, и меня. Наконец, я перестала его слушать и закрыла глаза. Покаяния Тайлера доносились словно издалека.
– Она спит? – произнес низкий бархатный голос, и я тут же открыла глаза.
У моей койки, самодовольно улыбаясь, стоял Эдвард. Хотелось показать, как сильно я злюсь, но ничего не вышло, сердиться на Каллена было невозможно.
– Послушай, Эдвард, мне очень жаль… – начал Тайлер.
Каллен жестом попросил его замолчать.
– А где же кровь? – с притворным сожалением спросил он и рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.
Эдвард присел на койку Тайлера, однако повернулся ко мне.
– Каков диагноз? – спросил он.
– Со мной все в порядке, но уйти не разрешают! – пожаловалась я. – Слушай, а почему у тебя не берут анализы?
– Все дело в связях и личном обаянии! – засмеялся Каллен.
Тут в процедурную вошел доктор, и у меня просто отвисла челюсть. Он был молод, светловолос и красивее любого манекенщика из всех, кого я видела. И это несмотря на мертвенную бледность и темные круги под глазами.
