Лана Синявская - Секрет бессмертия тамплиеров
От неосторожного движения что-то щелкнуло. Я испугалась, что сломала украшение, но оказалось – медальон раскрылся на две половинки и внутри обнаружился крошечный металлический ключик, со звоном упавший на пол.
Я подобрала его, изумленно повертела в руках, разглядывая со всех сторон, и на одной стороне обнаружила две переплетенные затейливой вязью буквы: PS. Похоже на то, как в письмах обозначают постскриптум. Любопытство мое разгорелось с новой силой: что это за буквы? Инициалы? Очень может быть. А если нет, то что они обозначают? Я с нетерпением поджидала возвращения Ритки, чтобы поделиться своим открытием, но она вернулась злая как сто чертей.
– Что стряслось? – испугалась я, увидев выражение ее лица.
– Да ну его в баню, – махнула она рукой.
– Кого?
– Чухутина, – вздохнула Ритка.
– Он разве все еще здесь?
– Ага. Только что возле дома меня подловил его человек и велел немедленно явиться.
– Вот те раз.
– Вот те два. Ну ладно, я пошла. Надеюсь, это не на весь день и на обед я как-нибудь успею. Иначе… Эх, не везет так не везет.
Она еще раз вздохнула, взяла сумочку и вышла.
Вернулась Ритка только после двух, за полчаса до назначенного времени. Влетела разгоряченная и злая, повыбрасывала вещи из чемодана, смыла и снова нанесла макияж. Перемерила кучу шмоток, пока наконец не сочла себя достаточно привлекательной, чтобы явиться пред очи своего вожделенного блондина.
Я безуспешно пыталась втолковать ей про свое открытие, но Ритка была невменяемой и, по-моему, ничего не слышала из моего рассказа.
О своей работе она сообщила только то, что весь день провела в библиотеке вместе с Чухутиным и еще каким-то незнакомым типом, похожим на еврея. У Чухутина взыграла новая страсть: к старинным фолиантам.
– Он что, заставит тебя переводить эти книги? – ужаснулась я.
– Да нет, слава богу, у него есть свой переводчик, тот самый еврей. Тем более книги на латыни.
– На латыни? Он что, чокнулся?
– Наверное. Заставил меня разыскать все эти тома, а потом они с евреем уволокли их в гостиницу. Слушай, одолжи мне свои босоножки? – без перехода выпалила она. – Мои к этому платью не подходят.
– Бери, если надо, – согласилась я, – но ногу натрешь: у тебя же тридцать седьмой, а они маломерки.
– Как-нибудь выдержу, – легкомысленно рассмеялась подруга. – Красота требует жертв! Зато смотри – тютелька в тютельку.
Ритка крутнулась перед зеркалом на каблуках, от чего пышная салатовая юбка надулась колоколом.
– А ты что не переодеваешься? – опомнилась она, увидев мое отражение в зеркале.
– Мою «красоту» не спасут никакие жертвоприношения, – хмыкнула я. – Так что лучше оставить все как есть.
Ритка набрала в грудь побольше воздуха, но от пространной проповеди и процедуры переодевания меня избавил автомобильный гудок, донесшийся от ворот.
– О господи, они уже здесь! – всполошилась Ритка.
Я влезла в ее туфли, которые были мне великоваты, и поковыляла во двор.
Обедали мы в маленьком шикарном ресторанчике на набережной. Отличная кухня и великолепное вино не могли не произвести впечатления. Ритка так вообще взирала на Артура почти с благоговением. Не то чтобы она такая уж алчная или легкомысленная. Ничего подобного. Я, как никто другой, знаю, сколько ей приходится вкалывать, чтобы хватало на жизнь. Просто от неожиданной роскоши у нее немного закружилась голова, а может быть, она единственный раз в жизни решила забыть об осторожности и просто наслаждаться.
Мой рассказ об обнаруженном в медальоне ключе надолго стал главной темой для беседы. Мы наперебой гадали, к какому замку он подойдет, но так ничего конкретного и не придумали.
В самом конце обеда Артур достал из внутреннего кармана маленький плоский футляр и протянул мне.
– Что это?
– Да что ты спрашиваешь! – сгорая от нетерпения, воскликнула Ритка. – Открой и посмотри.
Внутри футляра оказалась тонкая золотая цепочка.
– Чтобы ты не потеряла свой медальон, – пояснил Артур.
Я не знала, что ответить. Его поступок застал меня врасплох. Но отказаться я не решилась. Послушно продев цепочку сквозь колечко на медальоне, я надела его.
После обеда мы снова отправились в замок, чтобы продолжить вчерашнюю экскурсию.
Подойдя ко входу, я застыла пораженная. Еще вчера здесь было пустынно и тихо, а сегодня сновали десятки рабочих. Одни расчищали двор, другие уже приступали к ремонту внутренних помещений.
– Оперативно, – присвистнула Ритка.
– Что ты хочешь, – согласно кивнул Гарик с тайной гордостью за друга. – Артур – человек дела. Купил, отремонтировал и живи!
Со вчерашнего дня необследованными остались две двери на первом этаже и чердак. При ближайшем рассмотрении оказалось, что одна из дверей не просто заперта на ключ, но и заварена свинцом. Пришлось приглашать слесаря. Благо мастеров вокруг было в избытке.
Слесарь, пожилой мужчина в заляпанной краской робе, осмотрел дверь и принялся орудовать инструментами. Гарик, переговорив с ним, доложил, что работы не меньше чем на час, и предложил пока обследовать вторую дверь. Ключ на этот раз имелся в наличии, и хорошо смазанный замок открылся без труда.
Мы оказались в саду. Но, о боже, что это был за сад!
Земля здесь была буквально устлана розами. Они карабкались по стенам, свисали с балконов, густо стелились по земле – розовые, красные, желтые и почти черные, цвета запекшейся крови. Прогретый солнцем воздух казался тяжелым от их аромата. Сотни пчел, опьяневших от нектара, жужжали вокруг кустов.
– С ума сойти! – всплеснула руками Ритка. – Никогда не видела столько роз. Что это за сорт? – Она склонилась к пышному пунцовому цветку и тут же отдернула руку, заметив на лепестке пчелу.
– Вряд ли здесь остались какие-то сорта, – ответил Артур. – Розы, предоставленные сами себе, полностью одичали.
Мы прошли немного вперед по узкой тропинке, пересекавшей сад роз, чтобы полюбоваться видом, открывающимся с высокой стены. Эта часть дома выходила на отвесную скалу.
Обилие пчел делало эту задачу не столь легко выполнимой, как могло показаться на первый взгляд. Я молилась про себя, чтобы им не пришло в голову оторваться от угощения. Но все обошлось.
Красивый вид недолго привлекал мое внимание – в глубине сада я заметила нечто, заставившее мое сердце вновь сжаться от недоброго предчувствия: среди розовых зарослей я увидела яркое голубое пятно. Оставив остальных любоваться окрестностями, я, позабыв даже о пчелах, подошла поближе, но только для того, чтобы убедиться – передо мной те самые голубые розы, которые я видела на безымянном надгробии.
Сделав это неприятное открытие, я, ни слова не говоря, вернулась к друзьям. Настроение было испорчено, хотя я не смогла бы объяснить, почему меня так пугают эти голубые цветы.
