Дин Кунц - Сошествие тьмы
Но теперь, спустя считанные дни с того четверга, Джеку открылось то, что скрывалось за маской неприступности. Он узнал это из личного опыта.
Именно личного. И то, что обнаружил, оказалось намного красивее, привлекательнее и приятнее, чем то, чего он ожидал. Она была просто восхитительна.
Но сегодня утром в ее поведении не было и намека на ту Ребекку. Как всегда, это была холодная и жесткая амазонка.
Как будто прошлой ночью между ними ничего не было.
В холле, за пределами кабинета, где Невецкий и Блэйн продолжали обыск, Ребекка недовольно сказала Джеку:
— Я слышала, о чем ты их спросил. О гаитянце.
— И что же?
— Джек, ну ради Бога!
— Баба Лавелль — единственная ниточка на данный момент.
Ребекка раздраженно пояснила:
— Меня не волнует, что именно ты спросил у них о гаитянце. Меня волнует то, как ты их об этом спрашивал.
— По-моему, я говорил с ними по-английски, не так ли?
— Джек...
— Я что, был недостаточно вежлив в обращении с этими парнями?
— Ну Джек...
— Тогда я просто не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Да, видимо, это так.
Она стала передразнивать его разговор с Невецким и Блэйном:
— Кто-нибудь из вас что-нибудь странное заметил? Что-нибудь не вполне нормальное? Непонятное, непостижимое?
— Я всего лишь проверял кое-какие свои догадки, — защищался Джек.
— Точно так же, как и вчера, да? Когда ты провел полдня в библиотеке, читая про колдовские обряды?
— Мы были в библиотеке минут пятьдесят от силы.
— Да, а затем помчались в Гарлем, чтобы срочно переговорить с тем колдуном.
— Он никакой не колдун.
— Тогда он просто придурок.
— Карвер Хэмптон никакой не придурок, — решительно заявил Джек.
— Да нет же, полный придурок, — настаивала на своем Ребекка.
— Да, но про него, между прочим, написано в той книжке.
— То, что про него написали в этой книге, ничего еще не значит.
— Он — священник.
— Нет, он — шарлатан.
— Он — священник, занимающийся белой магией. Он зовет себя Хунгон.
— Я могу назвать себя фруктовым деревом, но от этого у меня из ушей апельсины не вырастут. Хэмптон — шарлатан. Он зарабатывает деньги на доверчивости людей. — Ребекка была безапелляционна.
— Его обряды, конечно, достаточно экзотичны на первый взгляд, — осторожно начал Джек.
— Это все глупости. Возьми хотя бы его магазин. Господи! Продавать травы, бутылки с козлиной кровью, отвары, амулеты и всякую прочую чепуху...
— Для него, по крайней мере, это не чепуха.
— Я уверена, что в глубине души он смеется над этим.
— Нет, Ребекка, он во все это верит.
— Потому как он — придурок.
— Ребекка, слушай, реши же ты наконец, кто он — придурок или шарлатан? По-моему, то и другое несовместимо.
— Ладно, ладно. Может, это действительно Лавелль убил всех четверых.
Но тут не пахнет никакой черной магией. Он просто зарезал их. Убил собственными руками, как самый обыкновенный убийца.
Ее глаза стали ярко-зелеными, такими они становились, когда она злилась по-настоящему. Джек осторожно заметил:
— А я никогда не говорил, что эти люди убиты с помощью черной магии. Я не говорил, что верю в колдовство. Но ты видела трупы. Видела, какие странные...
— Заколоты холодным оружием. Каждому нанесли массу ножевых ударов.
Может, сто, может, больше. Да, трупы обезображены, но жертвы убиты без всякой там магии, черной или белой. Обыкновенным ножом.
— Эксперты говорят, если во всех этих случаях применялось оружие, то оно не могло быть больше перочинного ножа.
— Отлично. Значит, это был именно перочинный нож.
— Ребекка, но это же нереально.
— А убийство — это всегда что-то нереальное.
— Подумай сама, кто пойдет на убийство с перочинным ножом?
— Лунатик, например.
— Психи обычно используют оружие внушительных размеров: или ножи для разделки мяса, или мощное огнестрельное оружие.
— Это в фильмах.
— В жизни то же самое, поверь мне.
— Как бы то ни было, это был обыкновенный псих. Только одержимый манией убийства. И ничего необычного в этом деле нет.
— Но каким образом психу удается справиться со своими жертвами? Если у него всего лишь перочинный нож? Почему они не отбиваются или не убегают?
— Этому есть какое-то объяснение. И мы его обязательно найдем.
В доме Вастальяно было тепло. Джек снял плащ. Ребекка не стала раздеваться. Похоже, жара, как и холод, не беспокоила ее.
Джек продолжал:
— В каждом случае есть следы борьбы. Это говорит о том, что жертвы сопротивлялись. Но никто из них не смог хотя бы ранить его. Нигде нет следов чужой крови, только кровь убитых. Это меня удивляет. А Вастальяно к тому же убит в запертой комнате.
Она вдруг пристально посмотрела на него, но промолчала.
— Ребекка, послушай, я не говорю, что убийства связаны с колдовством или еще с чем-нибудь в этом роде. Я не суеверный, ты сама знаешь. Я просто считаю, что здесь действовал убийца, совершающий колдовские обряды. И это — ниточка. Состояние трупов наводит на такие размышления. Еще раз подчеркиваю: я не считаю происшедшее результатом магии, а всего лишь предлагаю версию — убийца связан с колдовскими ритуалами, и эта связь может вывести нас на след, дать улики, чтобы засадить его за решетку. Ребекка покачала головой:
— Джек, в твоих словах проступает одна черта твоего характера...
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, это можно назвать излишней восприимчивостью.
— То есть?
— Когда Дарл Коулсон излагал, что этот Баба Лавелль хотел перехватить контроль над Нижним Манхэттеном с помощью колдовских приемов, ты... ну, ты слушал весь этот бред, широко раскрыв глаза, как дитя, которому рассказывают страшную сказку.
— Этого не было.
— Было. И после мы сразу помчались в Гарлем, в магазин к колдуну.
— Ты понимаешь, если Баба Лавелль действительно связан с колдовством, то Карвер Хэмптон вполне может знать об этом или, по крайней мере, может выяснить кое-что для нас.
— Придурок типа Хэмптона ничем не сможет нам помочь. Ты помнишь дело Хоулдербен?
— А какое это может иметь отношение...
— Старушка, убитая во время спиритического сеанса?
— Эмили Хоулдербен? Помню.
— Ты был заинтригован тем случаем. — напомнила Ребекка.
— Я никогда не говорил, что в нем было что-то сверхъестественное.
— Ты был очень сильно заинтригован.
— Да. Совершенно невероятное, дерзкое убийство. В комнате, конечно, было темно, но ведь в ней находились еще восемь человек, когда прозвучал выстрел.
