Аноним - Канал имени Москвы. Лабиринт
Юрий сморгнул. Предательство не обошло стороной ещё кое-кого. Вот и баба Шатуна, та, кто была ближе всех, вонзила кинжал в самое сердце. Проявила верх верности – подпалила полюбовничку мозги. Он поморщился, глядя на штору, затенявшую комнату, – судя по всему, за окнами был яркий свет. Преданная амазоночка Раз-Два-Сникерс, – а ведь люди Шатуна молились на него, – ловко всё провернула, надменная стерва, насквозь лживая и холодная, подставила всех.
С губ сорвался короткий вздох. Казалось, произошедшее с Шатуном должно было Юрия Новикова обрадовать – не он один остался в дураках. Так как-то легче. Но Шатун научил его кое-чему. Ты один в этом мире, поэтому бери всю ответственность на себя. Не делись с дураками ни бедой, ни радостью. А главное, никогда не возись с теми, чей звёздный час остался позади.
Юрий Новиков поднялся из-за письменного стола, потёр пальцы. Интересно посмотреть, как громила выглядит сейчас? Не такой уже супермен? Казалось бы, в соответствии с нравоучениями Шатуна, это не должно больше беспокоить. Не возись с теми, кто всё прохлопал. Только…
– Ева, – прошептал он. Но перед глазами мелькнули они обе. И Раз-Два-Сникерс тоже.
Юрий поднёс руку к лицу, посмотрел на пальцы. Тёмные, все измазанные следами грифеля. Он опять что-то чертил. Выпал…
2
Это опять с ним случилось. Он «выпал», размышляя о двух стервах, которые, предав его и Шатуна, всего их лишили (из-за них всё вышло), выпал и что-то чертил.
Юрий вернулся к столу. Нахмурился, склонив голову, а потом его лицо застыло, и во взгляде мелькнуло что-то капризное.
Какие у нас интересные новости. Всего несколько минут назад он размышлял, не наведаться ли ему в госпиталь Святых Косьмы и Дамиана. Навестить Шатуна. Не то что из сочувствия, а так. Скорее, из-за какого-то отстранённого, мутновато-порочного любопытства. Сейчас, глядя на графические труды рук своих, Юрий подумал, что, возможно, и ему пора приглядеть удобную коечку как раз где-то по соседству с громилой-овощем и ликвидатором в детском слюнявчике. Сейчас привычные рисуночки несколько сменились. Никаких вам больше зверушек и летних платьев, которые порой так невинно задирает летний ветерок. Там были буквы. Впервые. Слово. По-прежнему много вроде бы бессмысленных нервных штрихов, и на сером, темнеющем к центру фоне, внутри этого облачка чернело выдавленное с нажимом слово. Вроде бы безобидное. Да только буквы, из которых оно сложилось, казалось, горят, клокочут жаром болезни, чуждой яростью. Словно внутри его головы появились антенны, сумевшие уловить позывные, что пробились из какой-то неведомой изначальной тьмы.
Это было слово «фальстарт».
3
В палате для проблемных солнечный лучик пробивался сквозь неплотно зашторенные окна, наполняя комнату спокойным мягким светом. Крепко сбитая санитарка распахнула занавески и бросила взгляд на Юрия Новикова:
– Пять минут, – строго сказала она.
Юрий послушно кивнул, затем указал на Шатуна:
– А-а… он?
Санитарка отрицательно покачала головой:
– Думаю, он вообще не догадывается о вашем существовании. Даже зрачки не реагируют на световой раздражитель. Второй получше. Болтливый только, волнуется.
При появлении Новикова-младшего Трофим скосил на него глаза и, видимо, узнав, счастливо заулыбался.
«Ну вот, хоть кто-то мне рад», – подумал Юрий.
– Вы не оставите нас? – попросил он санитарку. Та усмехнулась:
– Говорю же, он вас не слышит. – У неё были широко посаженные глаза, и она смотрела на Новикова-младшего с каким-то отстранённым интересом – видимо, весь мир для неё делился на проблемных пациентов и тех, кто за ними приглядывает. – Ладно, пять минут.
Юрий подошёл к постели Шатуна. Затем нерешительно обернулся. Трофим с неописуемым восторгом наблюдал за ним. К собственному удивлению, Юрий почувствовал неловкость.
– Мама? Мамочка, – с благодарностью позвал его ликвидатор. – Как хорошо, что ты пришла.
Крепкая санитарка сердобольно вздохнула и негромко усмехнулась, заметив, как у Новикова-младшего вытягивается лицо.
– Злая баба обидела меня, – пожаловался Трофим и, словно делясь великим секретом, доверительно добавил: – Она была из камня. Каменная… С ней ещё уродцы-карлики притворялись летучими рыбками.
Юрий Новиков изумлённо посмотрел на санитарку. «Думаете, почему он здесь», – профессионально ответил её взгляд.
Трофим тут же отреагировал на этот обмен эмоциями:
– Будь осторожна, мама! – велел он Юрию, подозрительно косясь на санитарку. – По-моему, эта с ними заодно.
Юрий Новиков неотрывно смотрел на Шатуна. Когда он его видел в последний раз, огромного, великолепного, сильного, от громилы словно исходил внутренний жар, заставляющий всех вокруг повиноваться его воле. Сейчас перед Юрием лежала лишь бессмысленная оболочка, пустая, бессильная. В ней ещё текли какие-то вялые жизненные процессы, но это был уже больше не Шатун.
– Ну, и куда ты сбежал? – прошептал Юрий Новиков. Чуть слышно выдохнул: – Оставил меня одного…
Замер, вслушиваясь, пытаясь почувствовать, но от неподвижного гиганта не исходило никаких импульсов. Он склонился ниже и поймал себя на непристойном желании коснуться пальцем щеки Шатуна. Справился, не стал этого делать, сразу отпрянул и снова замер.
– Надеюсь, там, где ты находишься, тебе хорошо, – проговорил он, – потому что мне здесь крантец.
Трофим нахмурился, пытаясь извиваться, и только тут Юрий сообразил, что подпевалу-ликвидатора спеленали, как младенца. Но вот он затих.
Юрий тяжело вздохнул. Подождал ещё какое-то время.
– Наверное, я на тебя не в обиде, – горько сказал он Шатуну. – Только…
Ладно. Нечего здесь больше делать. Юрий Новиков поднялся, всё ещё не сводя взгляда с гиганта.
– Каменная баба умеет плавать, – сообщил Трофим. – Хотела подсидеть меня на должности…
– Идиот, – буркнул ему Юрий.
Трофим озадаченно посмотрел на него и снова заулыбался. Юрий направился к выходу. Пяти минут не прошло, а его визит окончен. Нестерпимо захотелось побыстрее оказаться на солнце. Он взялся за ручку двери и тогда совершенно отчётливо услышал голос Шатуна:
– Фальстарт…
Юрий вздрогнул как ошпаренный, немедленно обернулся:
– Что?
Гигант по-прежнему лежал неподвижно, не мигая, смотрел в одну точку между собственной постелью и потолком.
– Что ты сказал?!
Под переносицей у гиганта было что-то влажное. На голос Юрия появилась санитарка:
– В чём дело?
– Он говорил со мной, – горячо ответил Юрий.
Санитарка мягко взяла его под руку, она оказалась сильной.
– Прекратите, он не может разговаривать.
