Лана Синявская - Проклятие Гиблого хутора
Мне было известно, что и как нужно искать. У Даши была своя система. На каждую неделю она заводила отдельный конверт и складывала туда снимки. Подруга не любила пользоваться компьютером для хранения, уверяя, что на экране фотографии выглядят совсем не так, как на бумаге и ничто не могло ее переубедить. Вначале она распечатывала снимки на одном листе – пробнике, и только те, которые показались ей перспективными, увеличивала.
Конверт за последнюю неделю лежал с самого верха и оказался довольно пухлым. Это означало одно – Дашу многое заинтересовало и я, возможно, на правильном пути.
Мне не терпелось заглянуть внутрь, но помешал скрип открывшейся входной двери. Машка испуганно присела, прошептав побелевшими губами: хозяйка вернулась.
– Мне пора, – пробормотала я, деловито запихивая конверт в пляжную сумку по пути к окну. – Меня здесь не было! – предупредила на ходу.
– А как же?… – Машка беспомощно уставилась на конверт.
– Ничего. Вере они без надобности. У меня даже целее будут.
Последнюю фразу я прошептала уже сидя на подоконнике. Шаги Дашиной тетки слышались у самой двери, я спрыгнула, угодив в густые заросли крапивы, и ползком ретировалась с места преступления.
Уже издали меня настиг визгливый голос Веры Игнатьевны, которая за что-то распекала Машку.
Глава 6
Горя нетерпением, я достала конверт из сумки еще по дороге домой, но не открыла, боясь рассыпать фотографии. Чтобы срезать путь, я, пригнувшись, нырнула под поперечную балку изгороди и оказалась на соседском участке. Как уже говорилось, заборы на Кордоне имели чисто символическое значение и подобное было в порядке вещей.
Хозяин дачи – Петрович – как всегда сидел под большой березой во дворе. Любимыми занятиями моего соседа были курение и чтение детективов. То и другое он делал одновременно и почти непрерывно. Детективы нас и подружили, хотя Петрович предпочитал старую гвардию в лице Чейза, Чейни и Жапризо.
В другое время я не упустила бы возможности поболтать о последних новинках жанра, но сейчас было не до этого. Однако Петрович не дал мне улизнуть.
– Стася! – окликнул он. Я чертыхнулась, но немедленно обернулась на зов. Так и есть: Петрович заинтересованно смотрел на конверт. – Что это у тебя? – спросил он с любопытством.
– Это? – фальшиво удивилась я, – Да так, пустяки. Фотографии.
– Дашины? – немедленно догадался Петрович. Я кивнула.
– Можно посмотреть?
Я медлила. С одной стороны, Петровичу можно было доверять, да и его совет мог оказаться нелишним, но с другой – это было мое расследование и мне жалко было делиться даже с соседом. В данный момент он со скрытой усмешкой следил за моими терзаниями, но предпочитал не вмешиваться. И я решилась, признав, что лучшего союзника мне не найти.
Глубоко вздохнув, я выложила конверт на стол, внимательно следя за реакцией Петровича.
Он не торопился. Сдвинув очки на лоб, внимательно посмотрел на дату, написанную в верхнем углу конверта, кивнул одобрительно и неожиданно предложил:
– Открывай сама.
Я послушно вытащила на свет пачку фотографий и уставилась на первый снимок, не сдержав разочарованного вздоха: обычный пейзаж. То есть, обычный на первый взгляд, но это я поняла не сразу, а лишь после того, как веером разложила снимки на столе. Последним оказался пробник, его я отложила в сторону.
Петрович молчал. Если бы не тлеющая в углу рта папироса, можно было подумать, что старик уснул. Но я слишком хорошо его знала. Невозмутимая внешность соседа была обманчивой. Он все видел, все замечал, избегая лишних движений и слов. В данный момент молчание затянулось, хотя, может быть, мне так показалось от нетерпения. Чтобы убить время, я пересчитала снимки. Их оказалось пятнадцать. На всех, кроме одной, был лес. Единственный портрет принадлежал на редкость красивому незнакомому мужчине и, скорее всего, угодил в конверт по ошибке – на обороте стояла совсем другая дата, гораздо более ранняя. Дашка была предельно аккуратна со своим архивом и для верности проставляла дату съемки на каждом снимке. В данном случае присутствовала еще и подпись, точнее, имя – Серафим. Слишком редкое, чтобы не обратить внимания, но, к сожалению, оно мне ни о чем не говорило.
Еще на десяти фотографиях Дашка запечатлела березовую рощу. Привычные белые в крапинку стволы больше напоминали извивающихся змей – так причудливо они были изогнуты и переплетены между собой. Никогда раньше мне не приходилось видеть ничего подобного.
Даша была подлинным художником, и ей без труда удалось передать пугающую атмосферу этого места, при одном взгляде на которое мороз пробирал по коже. Березовые стволы упорно казались живыми. Мне чудилось, что даже на фотографиях они шевелятся и норовят расползтись во все стороны. Повинуясь безотчетному желанию, я отодвинула руку подальше от снимков, но легче не стало. Таившееся в этих деревьях зло было почти осязаемым и… разумным. Единый большой организм со множеством извивающихся щупалец, которые выглядели весьма ловкими и… опасными.
На остальных четырех снимках тоже был лес, но деревья выглядели по-другому, хотя и не менее фантастически. Похоже, Даша снимала после дождя. Об этом говорили мокрая трава и влажная кора деревьев. Точнее, то, что от нее осталось. Какая неведомая сила могла сотворить подобное? Можно подумать, что деревья подверглись нападению гигантских огненных гусениц. Неведомые твари дочиста обглодали беззащитные деревья, прогрызли в стволах круглые сквозные дырки и причудливые спирали. На фоне умытого дождем чистого неба уродливо торчали обугленные скорченные ветви, похожие на зловещие письмена, предупреждающие об опасности.
– Что за черт? – прошептала я. В отличие от меня Петрович не выглядел удивленным, однако особой радости его лицо не выражало. Он хмурился и впервые на моей памяти не выглядел невозмутимым.
– По-моему, вы что-то знаете, – осторожно предположила я, вопросительно глядя на соседа. Он не ответил, и я потеряла терпение. – Ну что вы молчите? Я же вижу, что вы узнали это место, хотя могу поклясться, что подобного не существует.
– Еще как существует, – с сожалением ответил Петрович, глубоко затягиваясь папиросой. – Это Остров.
Столбик пепла стремительно увеличился, вспыхнул, надломился, шлепнулся на ближайший снимок и немедленно прожег в нем круглую дыру. Петрович едва заметно вздрогнул, а я спросила:
– Вы были там?
– Был. Давно. Но это неважно. Плохо, что там побывала и твоя подруга.
– Вы так думаете из-за этих снимков?
Он кивнул и пояснил, указывая потухшим окурком «беломорины»:
– Это – «склон бешеных молний», а тут – «роща пьяных берез».
