Евгения Грановская - Никто не придет
– А я тебе не друг, не брат и не сват, чтобы перед тобой высекать. Сказано – закрываю, значит, закрываю.
– Ладно, отец, не сердись. Уже ухожу.
Глеб затушил сигарету в пепельнице, залпом допил кофе и спустился с высокого барного стула. Спрятал фотографию в карман плаща.
Когда он повернулся, чтобы идти, хозяин кафе окликнул его:
– Слышь-ка!
Глеб обернулся:
– Что?
– Не надо тебе туда ездить, парень. Возвращайся в свою Москву.
– Это почему же?
– Народу в поселке осталось мало, все друг друга знают и живут тесной общиной. Заезжим гастролерам там точно делать нечего.
– Я не гастролер, – сказал Глеб. – Я добрый путешественник. Но спасибо за информацию.
– Там, впереди, будет река Малая Кижма, а через нее – мост. Подумай, прежде чем переезжать через него. Назад пути уже не будет.
– Мосты для того и существуют, чтобы их переезжать, – сказал Глеб. – Иначе бы их не строили.
– Мое дело – предупредить, твое – выслушать.
– Мудро, – одобрил Глеб. – Я свое решение принял. Всего доброго!
– И тебе не хворать.
Хозяин смотрел Корсаку вслед, пока тот не вышел из кафе. А когда дверь за ним закрылась, дернул щекой и пробормотал:
– Не к добру это. Не к добру.
3
Чем ближе были Хамовичи, тем тревожнее делалось на душе у Глеба. Он бы и сам толком не смог сформулировать причину своих опасений. То, что он знал про Хамовичи, говорило о том, что это безобидный и, в общем, приятный городок.
Водохранилище, холмы, леса… Завод по бутилированию минеральной воды… Консервный завод… Большое рыбное хозяйство… Замечательно! Городок нашел свою нишу и свой собственный способ выживания в бурном и гибельном водовороте конкурентной борьбы. Минеральная вода из Хамовичей стоит в каждом магазине, отличается хорошим качеством и пользуется спросом. Прекрасно! Люди работают, держатся друг друга – что же тут неправильного или зловещего?
С опаской относятся к приезжим? А разве сам ты не таков, Глеб Олегович? Разве не ты в пьяной беседе часто доказывал приятелям, что мир лежит во зле и что встретить доброго, умного человека в наше время (да и в любые времена) – большая редкость?
И разве ты сам, будь у тебя дети, впустил бы в квартиру незнакомца, попросившегося на ночлег, втайне не сжимая в кармане рукоять травматического пистолета?
Небольшие сообщества единомышленников стойко охраняют границы своего суверенитета. И настороженно относятся к чужакам. Все это в порядке вещей.
Вернее – было бы в порядке вещей, если бы не фотографии, лежащие у Глеба в кармане. Испуганное лицо невесты, скорбные глаза родителей и напряженные, фальшивые улыбки гостей – все это не могло быть нормой даже в самом тесном и закрытом сообществе.
Мимо машины пронесся знак, извещавший о том, что впереди дорогу пересекает река под названием Малая Кижма. А вскоре показался бетонный мост.
На секунду Глеба охватило странное тревожное чувство, он сбросил скорость и едва не остановил машину, но чувство тревоги прошло так же внезапно, как и появилось, Глеб чертыхнулся и снова нажал на акселератор.
Ему вдруг подумалось, что река эта похожа на подземную реку Стикс, отделяющую мир живых от мира мертвых.
Вдоль дороги брела рыжая, тощая собака.
– А вот и цербер, – усмехнулся Глеб.
Заслышав шум автомобиля, собака остановилась, обернулась и проводила машину Глеба задумчивым взглядом.
Черная «Мазда» бодро покатила по бетонному мосту. Глеб пересек реку.
Глава 3
1
В ресторанчике, расположенном в паре шагов от здания ГУВД, было шумно и накурено.
– О, Волохов идет! – воскликнул, отрываясь от бифштекса, Стас. – Привет, человек-скала!
– Привет, полурослик. Мария Александровна, наше вам!
Толя Волохов приподнял пижонскую фетровую шляпу в знак приветствия, снова нахлобучил ее на большую, встрепанную голову и уселся на стул. Тот угрожающе скрипнул под его мощным телом.
Толя взял графин, наполнил водкой рюмку Стаса, сгреб ее со стола и залпом выпил.
– С ума сошел! – утрированно ужаснулся Данилов. – На голодный желудок?
– И что? – прищурился Волохов.
– Это же чудовищный удар по организму.
Толя криво ухмыльнулся:
– Стасик, этот удар я принимаю с детства. – Он снова взялся за графин и взглянул на Любимову: – Маш, накапать тебе пятьдесят капель?
Маша дернула уголком губ:
– Знаю я ваши пятьдесят. Все с этого и начинается. Сначала «по пятьдесят». Потом «еще по пятьдесят». Потом «на ход ноги». Потом «начисли, дядя». А кончится все постыдным беспамятством и утренней головной болью.
– Ты не весь список огласила, – заметил Стас. – Есть еще «по последней». Потом – «теперь совсем по последней». Потом «теперь точно по последней». И наконец: «Последние триста, в графине, и уходим».
Маша засмеялась.
– Об этом я и говорю!
Толя подозвал официантку и попросил принести еще одну рюмку, и как только рюмка появилась на столе, наполнил ее водкой. Пододвинул рюмку Маше:
– Выпей – полегчает.
Маша хмуро посмотрела на рюмку, потом пожала плечами, взяла ее и опустошила залпом.
– Уф-ф…
– Заешь грибочком, – заботливо проговорил Стас и вручил ей вилку с насаженным на нее соленым рыжиком.
Любимова, морщась, заела.
– Ну, как? – с интересом поинтересовался Толя.
– Гадость! – ответила она.
Мужчины снисходительно засмеялись.
– Когда стану начальником отдела, заставлю всех оперов выпивать с утра по пятьдесят грамм водки – для поднятия боевого духа! – объявил Волохов.
– «Начальником отдела», – передразнил Стас. – Высоковато метишь, майор.
– До полковника точно дослужусь, – уверенно сказал Волохов.
Стас Данилов обнял его за плечи и насмешливо проговорил:
– Ах ты мой мальчик, хватающий звезды!
– Убери лапы. – Толя двинул плечом и сбросил руку Данилова. – Кстати, Тасик, ты мне должен полторы тысячи рублей, помнишь?
– Долги отдают только трусы, – заявил Стас.
Толя посмотрел на него суровым взглядом и проговорил с угрозой:
– Попробуй только не отдать.
– А что будет?
– Рискни – и узнаешь.
– Ну, а если рискну? Убьешь меня, что ли?
Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза. Русоволосый, вечно небритый Волохов был могучим, как русский богатырь. Его широкие плечи и толстые руки сделали бы честь портовому грузчику или цирковому силачу. Темноволосый Стас Данилов был на полголовы ниже ростом, худощав, но довольно мускулист. Он обладал приятной наружностью, тогда как Толя Волохов был вылеплен грубо и просто. Чувственные черты Стаса и его светящийся мальчишеский взгляд обезоруживающе действовали на женщин, но громила Волохов был к его чарам равнодушен.
