Стивен Кинг - Девочка, которая любила Тома Гордона
Она так увлеклась воображаемым разговором в воображаемом охотничьем домике, что едва не свалилась в быстрый ручеек, который вырывался из леса и скатывался по склону, усеянному мелкими камнями.
Триша ухватилась за ветки ольхи, постояла, глядя на ручеек. Губы ее раздвинулись в улыбке. Ужасный выдался день, всё так, просто отвратительный, но удача наконец-то начала поворачиваться к ней лицом, а это уже немало дело. Девочка подошла к обрыву. Ручеек переваливался через край, и чуть ниже его ждала большая скала. Вода падала на нее, поднимая столб брызг, над которым в солнечный день стояли радуги. Склон по обеим сторонам ручья выглядел скользким и ненадежным: мокрый мелкий камень под тяжестью человека мог посыпаться вниз. Однако и здесь хватало кустов. И Триша подумала, что, поскользнувшись, она всегда сможет схватиться за куст, как схватилась за ольху, что росла на берегу ручья.
– Вода ведет к людям, – напомнила она себе и двинулась вниз по склону.
Спускалась она осторожно, бочком, справа от ручья. Поначалу все шло хорошо, хотя склон оказался более крутым, чем казалось сверху, а камни выскальзывали из-под ног при каждом шаге. Рюкзак, вес которого она раньше не замечала, превратился в неуклюжего младенца, сидящего в «кенгуру». Он словно двигался сам по себе, и при каждом таком движении Трише приходилось взмахивать руками, чтобы сохранить равновесие. Но пока особых проблем у нее не возникало, и ее это очень радовало, потому что, остановившись на полпути, уперевшись правой ногой в камень побольше, она посмотрела вверх и поняла, что подняться по склону она не сможет. Поэтому другого пути, кроме как вниз, на дно ущелья, для нее не было.
И она продолжила спуск. Три четверти склона остались позади, когда большое насекомое спикировало ей на лицо, большое, не мокрец или комар. Оса! И Триша с криком взмахнула рукой, отгоняя ее. От этого резкого движения рюкзак сильно качнулся, правая нога соскользнула, и Триша мгновенно потеряла равновесие. Она упала, ударилась о камни плечом, да так, что лязгнули зубы, и заскользила вниз.
– О, дерьмо на палочке! – простонала она, хватаясь за камни. Но лишь выковыривала их из земли и тащила за собой. Ладонь пронзила резкая боль: острый кусок кварца поранил кожу. Другой рукой она схватилась за куст и вытащила его вместе с корнями. Потом ступня правой ноги за что-то зацепилась, Тришу развернуло, оторвало от земли, и она полетела вниз.
Приземлилась на рюкзак, на нем и заскользила дальше, раскинув ноги, размахивая руками, крича от боли, страха, изумления. Пончо и свитер задрались до лопаток, острые края камней царапали спину. Триша попыталась затормозить ногами. Но левая зацепилась за вросший в склон валун, Тришу развернуло, и она покатилась вниз: со спины на живот, с живота – на спину, снова на живот. Рюкзак то придавливал ее, то она расплющивала его своим телом. Триша то смотрела в серое небо, то утыкалась носом в каменистый склон.
Последние десять ярдов Триша проскользила на левом боку, с вытянутой левой рукой, уткнувшись лицом в локтевой сгиб. Обо что-то крепко ударилась боком, так, что затрещали ребра… и прежде чем она успела поднять голову, боль иголкой пронзила ее чуть повыше левой скулы. Триша вскрикнула, поднялась на колени, стукнула себя по щеке. Что-то раздавила: естественно, осу, кого же еще, открыла глаза и увидела, что вокруг нее ос этих полным-полно: желто-коричневые насекомые угрожающе жужжали, готовые вонзить в незваную гостью наполненные ядом жала.
Триша врезалась в сухое дерево, стоящее у подножия склона, в двадцати пяти ярдах ручья. И на первой ветви, аккурат на уровне глаз девятилетней девочки, высокой для своего возраста, к стволу прилепилось серое гнездо. Растревоженные осы ползали по ветке и стволу. Другие вылетали из отверстия на верхушке гнезда.
Боль пронзила шею Триши. Еще одно жало впилось в правую руку повыше локтя. Крича как оглашенная, в панике Триша бросилась бежать. Тут же ее ужалили в левую руку, потом в поясницу, повыше джинсов, пониже задранной к лопаткам фуфайки.
Бежала она к ручью. Не потому, что у воды будет безопасней. Просто старалась держаться открытой местности. Сначала огибала кусты, потом, когда они пошли сплошняком, продиралась сквозь них. У самой воды остановилась, тяжело дыша, оглянулась, опасаясь преследования. Но нет, осы остались у своего гнезда, хотя и успели причинить немало вреда до того, как ей удалось оторваться от них. Левый глаз – а именно под него ужалила Тришу первая оса – почти полностью заплыл.
Если у меня повышенная чувствительность, я умру, подумала она, но совсем не испугалась, потому что еще не вышла из состояния шока. Всхлипывая, с катящимися по щекам слезами, она присела у ручейка, из-за которого и повстречалась с осами. А немного придя в себя, сняла со спины рюкзак. По телу пробегала дрожь, укусы ужасно болели. Триша обхватила рюкзак руками, покачивая его, словно куклу, и зарыдала в голос. Подумала о Моне, оставшейся на заднем сиденье «каравана», милой, доброй Монье-Болонье с большими синими глазами. Не в такие уж далекие времена, когда ее родители собирались развестись и во время развода, только Мона могла посочувствовать ей, утешить ее. Случалось, что даже Пепси не могла понять, что творится у нее на душе. Теперь же родительский развод казался сущим пустяком. Теперь возникли куда более серьезные проблемы, чем отношения взрослых, не сумевших ужиться друг с другом. Например, осы, и Триша подумала, что многое отдала бы ради того, чтобы Мона вновь оказалась с ней.
Однако смерть от укусов ей не грозила, иначе она бы уже умерла. Как-то она подслушала разговор мамика и их соседки, миссис Томас. Она жила в доме напротив. Речь шла о каком-то человеке, у которого была аллергия на ос. «Через десять секунд после того, как оса ужалила его, – рассказывала миссис Томас, – старина Фрэнк раздулся, как воздушный шар. Если бы при нем не было шприца с лекарством, он бы, наверное, задохнулся».
Триша осторожно ощупала себя. Обнаружила не меньше шести укусов (одно место, на левом боку, повыше бедра, болело больше других, и Триша решила, что туда ее ужалили два или три раза). Царапин хватало и на спине, и на левой руке, которой особенно досталось на завершающей стадии спуска. Из многих царапин выступила кровь, все сильно саднили. Кровоточила и царапина на левой щеке.
Несправедливо, подумала Триша. Несп…
И тут ужасная мысль пришла к ней в голову… какая там мысль, она разом поняла, что по-другому и быть не может. Ее «Уокмен» разбился, разлетелся на тысячи мелких кусочков, которые сейчас лежат на дне внутреннего кармана рюкзака. Иначе и быть не может. Не мог плейер пережить такой спуск.
Дрожащие, запачканные кровью руки Триши с большим трудом справились с пряжками. Она откинула клапан, вытащила «Геймбой». Игрушке явно не поздоровилось. Дисплей разлетелся, от него остались лишь несколько осколков желтоватого стекла. Несомненно, та же участь постигла и начинку. Пакетик с чипсами порвался, и их крошки облепили белый корпус «Геймбоя».
