Линкольн Чайлд - Огонь и сера
– Кажется, вчера вы сказали, что Гроув ненавидел работы Вильнюса? – напомнил д'Агоста.
– Выходит, Гроув пережил смену идеалов. – Пендергаст задумчиво вернул черновик на место. – Теперь ясно, чему так радовался Вильнюс.
– Рядом с компьютером мы нашли похожую статью. – Браски указал на второй лист бумаги. – Распечатка не подписана, но принадлежит перу Гроува.
– Статья для «Берлингтон мэгэзин». «Новый взгляд на „Воспитание девы“ Жоржа де ла Тура». – Пендергаст бегло просмотрел статью. – Короткая статья, здесь Гроув пересматривает свою критику, в которой назвал работу де ла Тура подделкой. – Он положил статью на стол. – В последние часы жизни Гроув изменил взгляды на многие вещи.
Пендергаст плавно переместился к перечню телефонных звонков.
– Пригодится, правда, Винсент? – сказал он, передавая д'Агосте пачку распечаток.
– Мы только утром получили ордер и сразу же сделали запрос, – пояснил Браски. – Сзади прикреплены имена, адреса и краткая характеристика каждого, кому звонил Гроув.
– Похоже, в последний день он звонил многим, – сказал д'Агоста, пробегаясь по списку.
– Многим, – подтвердил Браски, – странным людям.
Странного в списке действительно было много. По международной линии Гроув звонил в Нью-колледж, Оксфорд, на кафедру истории средних веков профессору Лэйну Монткальму. Затем по местной линии он разговаривал с Эвелин Милбэнк и Джонатаном Фредриком. Многие номера принадлежали справочным. Около двух пополуночи Гроув созванивался с Локком Баллардом, промышленником, потом с Найджелом Катфортом и только потом – много позже – Гроув вызывал отца Каппи.
– Мы планируем всех опросить, – сказал Браски. – Монткальм, кстати, один из крупнейших специалистов по средневековому сатанизму.
Пендергаст кивнул.
– Милбэнк и Фредрику Гроув звонил скорее всего, чтобы договориться насчет той самой вечеринки. Но вот зачем Гроув звонил Балларду, мы не имеем понятия. У нас даже нет свидетельств того, что они вообще встречались. Катфорт вроде как музыкальный продюсер, но данных тоже ноль, никаких следов того, что их с Гроувом пути пересекались. Однако Гроув, как ни странно, достал их домашние номера.
– А как насчет справочных? – спросил д'Агоста. – Гроув обзвонил с десяток городов.
– Очевидно, он пытался выследить некоего Бекманна. Ренье Бекманна. Тем же самым он занимался и в Интернете.
Положив на стол грязную салфетку, которую до того изучал, Пендергаст произнес:
– Отличная работа, лейтенант. Не возражаете, если и мы опросим кое-кого из этих людей?
– Пожалуйста, действуйте.
* * *У хвастливо припаркованного напротив участка «роллс-ройса» их ожидал водитель при полной форме.
Пендергаст с д'Агостой сели в машину. Как только мощный двигатель набрал обороты, фэбээровец достал из кармана блокнот в кожаной обложке и стал делать заметки ручкой с золотым пером.
– Похоже, с подозреваемыми у нас негусто.
– Да уж, со знакомыми Гроува та же проблема.
– Морис Вильнюс наверняка отпадает сразу. Да и список оставшихся кандидатур, думаю, сократится быстро. Ладно, вот план работы на завтра. – Он вырвал листок и передал д'Агосте. – Вы поговорите с Милбэнк, Баллардом и Катфортом. Я беру на себя Вильнюса, Фоско и Монткальма. Вот удостоверения ФБР из местного отделения Южного округа Манхэттена. Предъявите, если кто-то откажется отвечать.
– Я должен искать что-то конкретное?
– Действуйте, как обычный полицейский. Боюсь, мы сейчас на той стадии, когда надо уподобиться старым легавым и ползать, вынюхивая следы. Кажется, в своих романах вы писали именно так?
– Не совсем, – криво усмехнулся д'Агоста.
Глава 10
Опустив газету и принюхавшись, Найджел Катфорт ощутил запах серы. А ведь это не в первый раз, подумал он, и отсюда, из уютного «баухаузовского» уголка для завтраков, он мысленно проклял обслуживающий персонал дома на Пятой авеню. Эти тупицы дважды проверяли вентиляцию и ничего не нашли. Откуда же тогда вонь?!
– Элиза! – отшвырнув газету, закричал Катфорт.
Вторая жена (ту старую кошелку, что износила себя, родив детей, Катфорт давно уже сбагрил и нашел товар посвежее) стояла в дверях, в тренировочном трико, и расчесывалась, наполняя воздух треском статического электричества.
– Опять этот запах, – пожаловался Катфорт.
– А то я не заметила.
Отбросив назад часть длинных белокурых прядей, Элиза принялась за другую. Еще совсем недавно это привело бы Катфорта в восторг, но сейчас он испытал раздражение. Как можно ежедневно тратить полчаса на то, чтобы причесаться?!
– Я выложил за квартиру пять с половиной лимонов, – сказал он, закипая от злости, – а здесь воняет, как на уроке химии! Вызови техников.
– Вообще-то телефон у тебя под рукой. – Подобные колкости были обычным делом, но Катфорт пропускал их мимо ушей. – У меня фитнес через пятнадцать минут. – Элиза тряхнула волосами. – И я уже опаздываю.
Жена вышла, и почти сразу же из чулана донесся шум – Элиза искала теннисные туфли. Немного погодя в холле загудел вызванный лифт, и Катфорт остался один. Уставившись в закрытую дверь, он напоминал себе, что сам хотел товар посвежее. Ну и получил.
Вонь как-то сразу стала сильнее, однако вызывать техников в третий раз Катфорту не улыбалось. Если бы эти придурки знали свое дело, давно бы уже прибежали и все наладили, не ждали бы, пока на них наорут. Катфорту орать надоело, а кричать за него больше некому – соседей с других этажей запах серы, казалось, не беспокоил. Побеспокоиться мог бы кто-нибудь с этажа Катфорта, но хозяева смежной квартиры еще не вселились.
Почувствовав укол тревоги, Катфорт встал. Помнится, Гроув звонил и жаловался на запах серы и еще на сотню странностей. Перед смертью старый клоп совсем сбрендил.
Так откуда же запах? Катфорт прошел в гостиную – там пахло сильнее. В библиотеке запах был гуще, но как нигде воняло у аппаратной. Принюхиваясь, словно собака, Катфорт остановился у своей сокровищницы.
Отперев дверь, он вошел и зажег свет. Здесь хранились его замечательный 64-канальный режиссерский пульт, система параллельных записывающих жестких дисков и стеллажи с акустической аппаратурой. На концерте в Алтамонте Мик Джаггер разбил о сцену прославленный «телекастер» Кейта Ричардса 1950 года – и вот, пожалуйста, гитара согревает душу коллекционера, заключенная в стеклянный шкаф на дальней стене. А рядом с ней буреют пятна кофе и дразнят глаз пошловатые карикатурки на полях нотных листов со словами песни «Imagine». Дура Элиза додумалась сравнить одно из величайших собраний реликвий рока с «Планетой Голливуд»!.. В этой комнате с допотопной 4-дорожечной демозаписи, доставленной из Цинциннати, впервые зазвучали «Сабербан лаунмуверз». Здесь Катфорт открыл «Брилло-Пи» и «Рэппа Джоули», и ему никогда не забыть то особое чувство, что волной вздымалось по позвоночнику. Это был дар, который помогал раскрыть перспективные группы. Что это за талант и как он работает, Катфорта не интересовало. Главное, денежки капали.
«Планета Голливуд», значит? Шла бы ты, милая, знаешь куда...
Следуя призрачной тропкой запаха, Катфорт уперся в окно из листового стекла. Что ж, значит, пахнет из студии. Толкнув тяжелую звуконепроницаемую дверь, он словно бы окунулся в маслянистый туман. Здесь воняло даже хуже, чем серой – будто кто-то жарким полднем пас тут свиней, подливая им на бока жирной грязи.
Тут не техники нужны, а пожарные, решил Катфорт, оглядывая оборудование: пианино «Безендорфер», микрофоны «Ньюманн», акустические кабины, звукопоглощающее покрытие стен. Тлеет проводка? Нет, вроде все цело.
К гневу вдруг примешался страх: а если в квартиру забрался домушник? Впрочем, ободрил себя Катфорт, когда работаешь с бандитами, которые избрали путь пороха и свинца вместо языка дипломатии, это чему-то да учит. Ни один даже самый хитрозадый воришка не обойдет его систему безопасности. Убедившись, что записывающая аппаратура выключена, Катфорт провел рукой по набору кнопок, рычажков и спящих глаз светодиодов. И тут заметил белеющий в дальнем углу предмет, похожий на кусок дерева. Подобрав его, Катфорт понял, что это – зуб, смахивающий на кабаний клык, все еще влажный, с кровью и кусочком хряща на корне.
Едва сдержав тошноту, Катфорт отбросил зуб, и в голове пронеслось: «Суки, взломали мой дом!» Сквозь мысли о надежности сигнализации, замков и охраны в уме проступил образ промоутера, которому Катфорт показывал вчера студию. Неужели он и навел? Откуда же знать, что у кого за тараканы в голове? В таком бизнесе с кем только не приходится иметь дело.
Завернув зуб в носовой платок, Катфорт помчался на кухню и вытряхнул мерзость в жерло измельчителя мусора. Прибор зажужжал, захрустел, зачавкал, и в ноздри Катфорту ударило такое зловоние, что пришлось отвернуться.
