Николай Берг - Ночная смена. Остров живых
А вернувшиеся на станцию немцы оттянули проволочные заграждения так, чтоб они до этой узкоколейки вообще не доходили и в упор перестали возобновившееся движение замечать. Тут еще момент — немцам было известно, что попавшие в плен к германовцам солдаты получали статус военнопленных и перевозились за линию фронта на Большую Землю живыми, что вообще-то для партизанской практики совсем было нехарактерно. Еще и поэтому желающих плевать в колодец было мало. И возили как раз мимо этой станции.
Вот таким путем и образовался Партизанский край — Герман был грамотным организатором, местных жителей берег — вот Лекарю наверное будет интересно узнать, что лазарет на базе работал и для местных жителей и даже своя "скорая помощь" была — в деревни выезжала. Конечно и то, что налаженное снабжение позволяло партизанам не напрягать местных с провизией, а немцы попугивались там шариться, так что всем было хорошо.
— Идиллия прямо-таки — хмыкает Коля.
— Это и погубило, в итоге. Слишком все уж стало хорошо и мирно.
— И? — поворачивает голову летчик.
— И немецкому командованию стало известно, что немецкие военнослужащие для передвижения по территории просят у партизан пропуск. Командование взбеленилось. Бросили на ликвидацию края полнокровную дивизию с танками, артиллерией, еще частей в усиление наскребли — даже сняв с фронта. Авиацией подкрепили. Устроили карательную операцию, стали жечь деревни, население побежало под защиту партизан, тем солоно пришлось. Вырвались из кольца, но Герман погиб.
— Как-то слишком уж на роман похоже — сомневается Коля.
— На войне и в любви все возможно — отвечает пассажир.
Ну да, действительно. Это мы свой опыт похерили, те же чечены и афганцы как раз опыт партизан — наших же — тщательно изучали. Рыгнулось нам это сильно…
— Все, прибыли садимся — замечает летчик и начинает активно переговариваться с землей.
В больнице меня сразу отправляют на помывку. Санитарка подозрительно крутит носом, когда я складываю свои шмотки на стул в предбаннике помывочной.
— И чем таким необычным я озонирую воздух? — спрашиваю у санитарки.
— Паленой шерстью, горелой химией и еще какой-то гадостью. Я сейчас еще мыла принесу.
Ну да, разумеется…
Поляка уже потрошат в операционной. Шансов у него не густо получается — по срокам, если память не изменяет 50 %. Но мы его кантовали не раз, трясли, так что вполне может быть и ниже. Впрочем, я его привез живым, уже хорошо. А с процентами — дело такое, что если бы ему прогноз давал 1 % на то, чтоб выжить — и он бы выжил — ему было бы плевать на остальные 99 %. И наоборот, соответственно.
Отмывшись и вроде бы избавившись от своих запахов, обнаруживаю, что старательная бабка оставила мне только опять же халат, все такой же сиротский, тапки-шлепки да на стуле лежит вынутый из кармана болоньи пистолет, да и "Малыша" она оставила тут же. Мешок с экзотичными стволами, запихнут под стул. Ну что ж, пошли так. Надо бы бабке что приятное притащить — больно уж работник хороший. Заботливый, старой школы.
Николаич с большим интересом перебирает стволы из мешка.
Проверяет весло АК-74, кивает, ставит в сторону, потом удивленно проверяет Глоки, еще больше удивляется, осматривая револьвер-слонобой, разглядывая камеры в барабане и ствол на свет, и уж совсем неприкрыто дивится на последний револьвер. Я только сейчас замечаю, что ствол у этого револьвера расположен совершенно непривычно — снизу, а сверху просто полая хрень — явно под ЛЦУ.
— Это что такое?
— Получается так, что это, в общем, хорошее приобретение. А родителей как устроил?
— Не полетели они. На лето на даче остались.
— Вот даже как? И почему?
— Ну, там народу набралось с полсотни, мои себя нужными почуяли — причем там больше нужными, чем здесь. Опять же там детей куча. А моим неловко.
— Интересное кино. И что дальше делать?
— Пока не знаю. Наверное, дружбу с летунами заводить, подмазывать их и умасливать. Около моей деревушки вроде получается полевой аэродром устроить — есть посадочное место, цистерну с топливом там прихомячили. Ну и группа вполне боеспособная, особенно если оружия им подкинуть. Кстати летуны тоже насчет оружия спрашивали. У Ильяса что?
— Латали Ильяса долго. Заходил ко мне, свистел. Сейчас дрыхнет без задних ног в соседней палате. Завтра если все срастется — ему временные зубы вставят. Но это вы хорошо съездили, ничего не скажешь, добротно, дураки еловые. Чудо, что живы остались.
— Вот кстати, Николаич — родители меня спросили — если я их сюда привезу, где им жить? И Ильяс обещал взыскать с меня за отданный в виде взятки на берегу "Кедр" — дескать ухухоахоо — вычту из прибытков. У меня какие прибытки-то?
— Не надо съезжать с темы, Доктор. Вы сами-то понимаете, что вляпались сильно, а могли и еще сильнее?
— Ну, Ильяс же командир…
— Свалить вину на начальство — это правильно — кивает одобрительно Николаич — но свою башку включать тоже стоит. Вот кто это такой — этот Ремер? Что за группа? С чего их приговорили? Может, и нас тоже приговорят одним походом? Мне пришлось подтвердить, что этот с перебитой ногой — наш человек. А он — кто?
— Понятия не имею. Вояка какой-то.
— Замечательно. Нет, надо мне вылечиваться, а то вы там наструячите. Ладно, утро вечера мудренее. Стволы привезли хорошие, обмен одобряю. Насчет жилья и прибытков — вопрос хороший, завтра будем с Ильясом думать. А теперь — получается так, Доктор, что вот нате вам видеозаписи — и до утра вы их должны просмотреть и выделить те, у которых может быть практическая отдача. Ключ от видеоаппаратуры — у сестры хозяйки. Она к слову обещала еще и кофе предоставить.
— Ясно. Ну, я пошел?
— Идите уж…
Сестра-хозяйка сначала принимает меня за пациента и шугает немилосердно. Потом в знак примирения отводит на кухню, где мне достается приличная порция тепловатых ленивых голубцов к сожалению под майонезом, а не со сметаной, как положено вообще-то. (Определенно — голубцы классически приготовленные я последний раз ел у бабушки, готовившей их как положено — даже с обвязыванием ниточкой, чтобы капустный сверток сохранил форму до подачи на стол. Совсем вкус был другой, теперь я уж точно нормальных голубцов не поем — ленивые все, жаль).
Пара поварих, уборщица и сестра любуются, как я жру, и любопытствуют о том, что с самолета было видно. С удовольствием бы порассказывал, но мне и так всю ночь смотреть чертов архив, спать не придется, скорее всего, а я чувствую, что здорово вымотался за эти дни. Определенно в Петропавловке было куда как размереннее и спокойнее. Чтобы не думать об этом, заканчиваю трапезу, благодарю и тащусь за полноватой сестрой-хозяйкой принимать видеотехнику под свою ответственность.
