Геннадий Башунов - Могильщик. Чёрные перчатки
- Которые жрут людей.
- Всем хочется кушать. Вот сегодня ты съел козлика, хи-хи, а завтра скушаешь рыбку. А они чем хуже? Убери огниво, дитя с гнилой кровью, и я тебя отпущу. Тебя и вот их. И вы просто уберётесь с этого острова, ведь это так просто. Быть может, кто-то погибнет, но разве стоит смерть нескольких жалких людишек выживания целого нового вида? Не ты создал меня, могильщик, я сделал это, и я буду решать, умирать мне или нет! Я создал себя! Создал своих детей! - изо рта твари, уже сорвавшейся на визг, начала брызгать слюна, смешанная с коричневой, почти переваренной, сукровицей. - Какое ты, жалкий человечишка, имеешь моральное право решать жить мне, высшему существу, или нет? Я облагодетельствую этот мир, принеся ему новую, куда более приспособленную к жизни расу! Сгинь с глаз моих, и я дам уйти этим людям, иначе...
Велион не ответил, он просто высек искру из огнива. Яркие красные звёздочки густо упали на разворошённую бересту, которая мгновенно полыхнула красным. Лицо могильщика опалило, он отшатнулся от разгорающегося огня, выхватывая из ножен меч. Два щупальца, метнувшиеся к нему, он практически инстинктивно разрубил, вывернув руку под практически немыслимым углом. Отступив, тотенграбер пнул в огонь ворох хвороста, сразу ему пришлось броситься вбок, уворачиваясь от нескольких корней, спешащих ухватить его за ноги. Чудовище взвыло, неуклюже отступая. Несколько его корней попало в огонь, что вызвало ещё один бешеный и истеричный крик. Корни рванули назад, монстр снова подался назад и рухнул, не удержав равновесия. Могильщик бросился в огонь и пнул полыхающий ворох хвороста в сторону твари. Связка развалилась, не долетев до твари, но горящие ветви упали на второй бочонок масла и другие кучи хвороста, разбросанные по полу. С шипением те занялись, завоняло горелой кровью. Тварь продолжала визжать, неуклюже извиваясь на каменном полу, её переломанные от паления корни, торчащие из щелей пола, подёргивались. Велион бросился вперёд, обжигая руки, ухватил две занявшиеся связки хвороста и бросил их на чудовище, с удовлетворением наблюдая, как медленно разгорается нижняя часть его туловища. Всё-таки дерево есть дерево...
Неожиданно что-то с диким воем налетело на него сзади, сбив с ног. Велион тяжело упал на пол, его дыхание перехватило. Извиваясь на полу, он заметил, как нечто, бывшее когда-то человеком, бестолково мечется рядом со своим прародителем, стараясь затушить всё сильнее разгорающийся огонь, причём, само оно этого огня боялось, как смерти. Восстановив дыхание, могильщик попробовал подняться на ноги, но бывший человек наткнулся на него, снова повалив на землю, тяжело ударив в челюсть ногой в изодранном сапоге. В глазах тотенграбера померкло, он тяжело задышал, чувствуя, как вонючий дым проникает в его лёгкие. Тяжело закашлявшись, Велион согнулся в клубок. Он умирал...
Рядом мелькнула ещё одна фигура. Мощным замахом меча с волнистым лезвием она снесла поднимающееся дитя твари, а после, бросив меч, подняла бочонок с маслом, уже окутанный огнём, и бросила на верещавшего монстра. Подняв меч, человек разрубил бочку, масло, разгораясь, разлилось по телу твари большой лужей. Сунув меч в ножны, человек подбежал к могильщику и, грубо закинув его на закорки, потащило прочь из подвала...
Велион пришёл в себя не сразу. Саднила обожженная кожа, досаждало неприятное чувство от мокрых штанов, кружилась голова. Тяжело сев, он огляделся.
Рядом сидел Стренле. Он угрюмо смотрел в красный от полыхающего огня проход в подвал.
- Уже с четверть часа, как перестало орать, - сказал головорез, смерив могильщика косым взглядом. - Долго мучилось. Впрочем, оно это заслужило.
- Угу, - тяжело промычал тотенграбер.
- Думаю, в обратный пусть отправимся завтра. Не хочу я обделавшийся возвращаться. Да и ночь уже скоро.
- Угу...
- Если хочешь, можешь остаться у нас навсегда. Мы тебе обязаны. Да и Илея будет рада... Не останешься? - последний вопрос из уст Стренле звучал скорее как утверждение.
- Нет. Но я останусь на некоторое время погостить, если ты не против.
- Конечно, нет. Мы тебе обязаны жизнью. Может, передумаешь?
- Нет.
Стренле угрюмо кивнул и снова перевёл взгляд на дыру в подвал.
- Я уж думал, что ты уйдёшь, - сказал он после паузы. - Больно складно эта тварь говорила про вид... и моральное право.
Могильщик сухо рассмеялся. Моральное право? Выживание вида? Ему было плевать на всё это.
- Я ждал, когда ты очнёшься. И... - Велион замолчал, не договорив.
"Я просто испугался", - закончил он про себя.
Глава 14. Песнь берсеркера
Могильщик заворожено следил за тем, как точильный круг высекает из снопы искр из заготовки, которая уже через пару часов станет кривым кинжалом.
Его прибытие на Епсхо ничем не отличалось от первых дней на Истро: в двух стычках с местными задирами он одержал верх, а вот третья кончилась куда хуже - пьяненький старик, потребовавший у него уступить дорогу, хотя вокруг было довольно много пространства, оказался мастером драки на мечах. Быстро заработав рваную рану щеки, могильщик дал дёру. К счастью, старик оказался слишком пьян, чтобы гнаться за улепётывающим тотенграбером, да и свидетелей постыдного бегства не было, иначе убийство могильщика стало бы святым долгом каждого местного воина, но неприятный осадок на душе остался. Поэтому Велион решил заказать себе кинжал, которым умел управляться куда лучше, чем мечом. Всё-таки он скважечник, а не охотник за головами.
Вообще-то, кинжал уже почти был готов - рукоять, само лезвие, кузнецу осталось только наточить клинок. Велион мог бы уйти, чтобы устроится в таверне, но всё-таки продолжал следить за работой кузнеца: он заказал особую заточку лезвия, благодаря которой кинжал будет "гулять" по плоти, оставляя рваные раны, вызывающие гангрену. На эту идею его натолкнула та стычка со стариком - спустя неделю с момента драки рана на щеке едва-едва затянулась, хотя сильного воспаления и гноя пока не было. Могильщик надеялся, что и не будет, иначе дело обернулось бы гангреной, которая при местном климате могла свести его в могилу.
Сначала Велион хотел заказать панцербрехер, но, припомнив свои драки и кое-что подслушав, понял, что это бесполезно: не смотря на обилие железа на островах, в межклановых стычках один на один островитяне редко использовали доспехи, предпочитая драться "честно". Могильщик считал эти драки блажью, ещё большим идиотизмом был отказ от доспехов, но... что-то в этом было. Мрачное благородство, которое всё равно оставалось блажью. Но эта блажь может спасти Чёрному могильщику жизнь - кривым кинжалом он пользовался куда лучше, чем панцербрехером, всё-таки скважечников не слишком-то обучают к драке с закованными в латы рыцарями. Конечно, вероятность этого существовала, например, во время задания в каком-нибудь замке, но в этом случае облажавшийся скважечник, скорее всего, погибал, поэтому наставники большее внимание уделяли тренировкам, предназначенным для того, чтобы убийца не облажался. Вот поэтому Велион и остановил свой выбор на кривом обоюдоостром кинжале с длиной лезвия в две пяди.
