Стивен Кинг - Кошачье кладбище
На мгновение перед Луисом предстал его сынишка, неподдельный, как есть. Смотрел он жалобно и с мукой.
— Папуля! — воскликнул он и упал лицом вниз.
Луис постоял над телом, ожидая подвоха. Но нет, поверженный не вскакивает, нацелив на Луиса когтистые лапы. Луис нащупал на шее пульс, и не отнимал руку, пока не прекратилось биение. Все. Смолкло сердце. Больше ждать нечего. Нечего.
Луис встал, отошел в конец коридора. Сел, сжавшись в комок. Хотелось сделаться маленьким-маленьким. И вроде бы удалось. Но для этого пришлось сунуть в рот большой палец.
Часа два он просидел не двигаясь. Но вот в помраченном разуме забрезжила мысль, такая очевидная, простая и… страшная. Громко чмокнув, вытащил изо рта палец. Луис поднялся. РАЗ-ДВА, ГОРЕ — НЕ БЕДА!
Взяв простыню в комнате, где скрывался Гейдж, он завернул тело жены, осторожно и нежно. Он что-то напевал, но не замечал этого.
В гараже у Джада он нашел бензин. Целую канистру. Она стояла рядом с косилкой. Хватит и еще останется. Начал Луис с кухни, где под «праздничной» скатертью покоился Джад. Потом он перешел в гостиную, плеснул янтарно-желтого бензина на ковер, диван, журнальную полку, стулья; потом через коридор в спальню. Стойкий запах бензина разнесся по всему дому.
Спички лежали на стуле, где Джад держал свои бесценные часы-луковицу и пачку сигарет. Уже стоя на крыльце, Луис чиркнул спичкой и, не глядя, бросил через плечо. Пламя занялось мгновенно, с жадностью набросившись на дом. Луису даже стало припекать затылок. Он закрыл входную дверь, постоял немного на крыльце, глядя, как за занавесками — рукоделием Нормы — пляшет пламя. Потом прошелся по веранде: сколько вечеров скоротал он здесь с Джадом за бутылкой пива. С тех пор минула целая вечность. А пламя за стеной рокотало, набирало силу.
Луис спустился с крыльца.
62
Стив Мастертон вывернул из-за поворота рядом с домом Луиса и сразу же увидел дым, нет, не в доме приятеля, а напротив, где жил один старый чудак.
Стив решил проведать Луиса. Что-то с ним неладно. Чарлтон рассказала о звонке Рейчел накануне. И Стив ума не мог приложить, куда девался Луис и что он замышляет.
Конечно, беспокойство его основывалось лишь на предчувствии. Вот и решил, дабы успокоить совесть, съездить и разведать, что да как, все ли в порядке, если вообще уместно говорить о «порядке», когда у человека погиб сын.
Кудесница-весна, как по мановению волшебной палочки, исцелила даже завсегдатаев лазарета. И Шурендра со спокойной совестью отпустил Стива: если кто вдруг и заболеет, он справится в одиночку. Стив чуть не бегом бросился к мотоциклу, вызволенному из гаража после зимнего затвора лишь на прошлой неделе, и помчался в Ладлоу. Спешка его отчасти была оправданной: тревога не давала покоя. Более того, ему почему-то казалось, что его помощь запоздает. Глупо, конечно, сравнивать, но чувствовал он какую-то безысходность, как и прошлой осенью, когда случился на их голову Паскоу. Оторопь и безысходность. Стив вовсе не считал себя верующим (напротив, в колледже он даже целый год ходил в атеистический кружок и бросил лишь по совету — конечно, сугубо личному, неофициальному — курсового наставника. Тот намекнул, что это может помешать Стиву получить потом стипендию), но полагал, что, исходя из теории биоритмов, подвержен предчувствиям, как и любой смертный. Безусловно, смерть Паскоу задала мрачный тон всему последующему году. Удачным его не назовешь. Двое родственников Шурендры угодили за решетку в Индии по какому-то политическому делу. Шурендра даже сказал, что, похоже, одного — любимого дядюшки — уже в живых нет. Шурендра не сдержал слез, что особенно напугало Стива: индус всегда отличался кротостью и смирением. Матери Чарлтон удалили почти всю грудь. И старшая медсестра не очень-то верила, что мать долго протянет. А самому Стиву после смерти Паскоу довелось хоронить четверых: сестру жены (погибла в автомобильной катастрофе), двоюродного брата (глупая смерть из-за спора по пьянке. Брат решил доказать, что без труда залезет на столб электропередачи, его убило током), деда и Луисова сынишку.
Луис был очень симпатичен Стиву. И, конечно, хотелось удостовериться, что у него все в порядке. Бедняга и так хлебнул горя.
Увидев клубы дыма, Стив подумал, что косвенно и к этой беде приложил руку Виктор Паскоу. С его смертью словно рухнула стена, защищавшая простых людей от невзгод. Глупо, конечно, так думать. Вон же дом Луиса, стоит как ни в чем не бывало. Белый, тихий, типичный для Новой Англии домик, красивый в лучах утреннего солнца.
К дому старика уже сбегался народ. Стив поставил мотоцикл около гаража Луиса и увидел, что в горящем доме напротив кто-то взбежал на веранду, бросился к двери, но тут же отступил. И вовремя: от жара внутри лопнула и разлетелась вдребезги стеклянная панель входной двери. Пламя с ревом вырвалось наружу. Окажись глупый храбрец сейчас на пороге, он бы вмиг сварился заживо.
Стив, спешившись, зачарованно смотрел на огонь, напрочь забыв о Луисе. Издревле тайна огня привлекала людей. Зевак собралось немного, с полдюжины. Они в отличие от безрассудного смельчака держались поодаль. С треском и звоном вышибло окна на веранде. Осколки стекла, словно пули, носились в воздухе. Горе-храбрец пригнулся и побежал прочь. Пламя жадными руками щупало стены, слущивая старую краску. На глазах у Стива занялось легкое кресло черного дерева и, сухо потрескивая, вмиг сгорело.
Перекрывая шум пожара, храбрец-спасатель прокричал чуть не радостно: «А ведь сгорит домина! Дотла сгорит! — видно, не понимая, сколь неуместен и кощунствен его восторг. — Если Джад дома, значит, совсем спятил! Сколько раз я ему говорил, не держи креозот у печки, не держи!»
Стив хотел было крикнуть: а вызвали пожарную команду? Но тут же услышал близящийся вой сирен. Не одна машина спешит! Молодцы соседи. Но прав, к сожалению, безумец-храбрец, дом, похоже, сгорит дотла. Огонь вырывался уже изо всех окон. Фронтон превратился в огненную, почти бесплотную арку над зеленым, крытым дранкой навесом крыльца.
Стив обернулся, вспомнив про Луиса. Впрочем, будь Луис дома, не усидел бы, выскочил бы.
Но вдруг краешком глаза Стив приметил кое-что. За подъездной дорожкой, за гаражом, расстилалось, чуть забирая в гору, поле зеленой и уже высокой тимофеевки. Едва приметно бежала в траве тропинка, неширокая, но тщательно выкошенная, как площадка для гольфа. Тропинка виляла по склону холма и исчезала в лесу, зеленым густым гребнем вставшем на горизонте. А там, где сходилась светлая зелень поля с темной — леса, приметил Стив некое движение. Что-то белое блеснуло на солнце и пропало — Стив не успел приглядеться. Все же показалось ему, что какой-то мужчина тащит огромный белый куль.
