Вера Крыжановская-Рочестер - Дочь колдуна
Около месяца прошло после знаменитого бала. Граф Фаркач все еще не возвращался из путешествия; а у Бельского было так много серьезных дел, что он тоже большей частью отсутствовал, и Надя была чрезвычайно довольна своим одиночеством. Она много размышляла и о своем прежнем женихе, и о графе.
Неудовольствие на Масалитинова и презрение исчезли после встречи на балу. Она прочла в его глазах, что он глубоко несчастлив и многие обстоятельства заставляли считать вполне правдоподобным вмешательство злой силы в их судьбу; поэтому ненависть сменилась глубокой жалостью, а образ Михаила Дмитриевича снова выдвинулся отчасти и занял место в сердце Нади. Что касается мужа, то он становился для нее все более загадочным. Надя не понимала их взаимных отношений, а то, что она случайно узнала о вкусах Адама, вызывало отвращение и удивление. Мать рассказала ей со слов мальчика, служившего на кухне Бельского и приходившегося племянником ее горничной, что у молодого графа очень странный аппетит: каждое утро для него убивали теленка и подавали в уборную большой кувшин горячей крови, а кроме того, бифштекс, фунта в три, который он съедал в сыром виде с солью. Сверх того, он на ночь выпивал бутылку мясного сока да полдюжины сырых яиц.
Надю очень удивило такое обжорство, которого она никак не могла подозревать, зная, что с ней Адам обедал и ужинал, хотя и с аппетитом, но как все. Полученное ею в то время письмо от старой ключницы в Горках, которая была очень привязана к семье, довершило ее тревогу.
Старуха писала, что в усадьбе стало еще страшнее прежнего, и никто не мог понять, почему носившееся по аллеям парка и комнатам привидение, которое видели также на острове, похоже, как две капли воды, на графа, ее мужа, когда тот был еще офицером. По ночам слушались крики и стоны, а потом появлялась в растрепанном виде и с блуждавшими глазами тень, бегавшая по воде, как по земле. Одним словом, письмо было ужасно и произвело на Надю глубокое впечатление. Она сопоставляла рассказ ключницы со страшной историей на балу, когда сама видела двойника графа, пытавшегося задушить Милу; а из этого, естественно, следовало заключение, что были два Бельских: один, по-видимому, призрак, ненавидел Милу, а другой, живой – ее муж. Разобраться же в этой путанице она не могла.
Однажды Надя получила встревожившую ее записку от матери, звавшей ее к себе непременно в тот же вечер. Может быть, она нездорова? Но Зоя Иосифовна встретила ее веселая и, целуя ее, шепнула:
– У меня большой сюрприз для тебя, но это секрет.
– Сюрприз, даже с секретом! Где же он спрятан?
– Отправляйся в кабинет отца и увидишь.
Кабинет Замятина и две соседние с ним комнаты оставили нетронутыми; они были всегда заперты, и Зоя Иосифовна сама поддерживала в них порядок. На письменном столе лежали книги, бумаги и счета, все в том виде, как оставил ее муж.
Очень заинтересованная пошла Надя в дорогую ей комнату и, войдя в кабинет, с удивлением увидела, что с дивана поднялись двое мужчин. Узнав в одном из них адмирала, она радостно вскрикнула и бросилась в его объятия, и тут же разрыдалась, повторяя:
– Ах, крестный! Как я счастлива, что ты вернулся. Душа моя разбита. У меня – много, что сказать тебе и о многом просить.
Узнав затем Ведринского, она протянула ему руку, извиняясь, что не сразу заметила его.
– Успокойся, мы приехали с Георгием Львовичем избавить мир от двух негодяев. Миссия эта освободит и тебя от всего, гнетущего твое сердце, – нежно проговорил адмирал.
Надя вздрогнула.
– Сам Бог привел тебя сюда, крестный. Вокруг нас происходит нечто странное, скрывается что-то ужасное и непонятное; но ты, наверно, все объяснишь мне. Не правда ли?
Ведринский незаметно вышел в соседнюю комнату, а Иван Андреевич усадил Надю рядом с собой на диван и сказал, крепко пожимая ей руку:
– Теперь, дитя мое, расскажи без утайки все, что тебя тревожит и кажется тебе непонятным. Когда я разберусь в том, что касается тебя, то разъясню и остальное; а затем ты должна вооружиться всем своим мужеством и энергией.
Надя коротко передала о своем знакомстве с Бельским за границей, а затем, стесняясь и краснея, упомянула про свои странные отношения с графом, который никогда не предъявлял своих прав на нее и, по-видимому, даже сам не замечал этого. Далее она рассказала о странном и непонятном появлении незнакомой женщины в их спальне и прибавила:
– Вообще, Адам существо загадочное; он точно «двойной». Два раза видела я его бегавшим, как безумный, в военном мундире в то время, когда знала, что его нет дома; на последнем балу у графа Фаркача этот Бельский-офицер пытался даже задушить Милу. В другой раз Адам только что вышел, а когда я вошла в кабинет, то ясно видела одновременно его тень и тень другого человека, отраженные в гобелене, украшающем стену. В этом кабинете совершенно особенная, давящая атмосфера, точно трупный запах, да и по всему дому ходят иногда тени, слышатся шаги и вздохи, совсем как в Горках. Не знаю также, почему скрывает он от меня, что пьет свежую кровь и ест сырое мясо? Это, конечно, противно, но ведь запретить ему я не могла бы. Но в общем жаловаться я не могу – он добр ко мне; а все-таки мне с ним страшно, и часто я боюсь его. Мне также очень не нравится его дружба с Фаркачом. Какой это мрачный господин и в то же время страшный колдун!
Она рассказала историю Нероновой оргии и все странности последнего бала.
Адмирал слушал ее не прерывая, а при ее последних словах улыбнулся и спросил, не напоминает ли ей граф кого-нибудь?
Надя подумала с минуту и вдруг побледнела.
– Да, теперь вспомнила, и как могла я не заметить до сих пор? Фаркач – это оригинал портрета Тураева, который висит в Горках рядом с портретом Маруси. Но в таком случае… Фаркач… это – ужасный, проклятый Красинский. Теперь я уже многое понимаю!
– Да, дитя мое, ты угадала и должна вооружиться мужеством. Учитель наш, мудрый индус, наставил меня с Ведринским и послал пресечь деятельность этого человека, с которым я должен еще свести, кроме того, и наши личные счеты. Не отомщены еще: смерть Маруси, мо его друга Вячеслава, несчастной Бельской с сыном, разбитая жизнь твоего отца и Михаила Дмитриевича, словом, – длинен список жертв…
Развращенность общества, пороки его, преступления, излишества и все ужасы, являющиеся следствием такого порядка вещей, взрастили и придали смелость адским ордам; а те, покинув определенное им царство тьмы вышли на свет Божий и смешались с живыми. Прежде добро, вера и молитва служили преградой, которую эти исчадия ада не могли легко переступать. Но, при содействии своих воплощенных пособников, сатанисты расшатали эту преграду и получили теперь возможность наслаждаться материальной жизнью. Красинский и Бельский принадлежать именно к числу таких опасных и преступных существ, и их необходимо уничтожать телесно. Все сказанное мной покажется простакам невероятной сказкой; оккультисты же, имевшие случай заглянуть в этот страшный мир, знают, что я говорю одну правду. Но, милая Надя, будешь ли ты достаточно смела для этой великой борьбы и сумеешь ли владеть собой, чтобы Бельский не смог догадаться, что ты знаешь истину.
