Виталий Вавикин - Дети ночных цветов. Том 1
– Черт! – он ударил затылком в дверь. Еще раз и еще – пока мысли не превратились в кашу, а перед глазами не поползли черные пятна. – Черт, – Бадди выронил фонарь, сел на землю, обхватил голову руками.
Какое-то время не было ничего, кроме боли, затем страхи и тревоги начали возвращаться, но на этот раз к их приходу можно было подготовиться.
– Так значит? Да?! – прошипел, тяжело дыша, Бадди. – Ладно. Ладно! – он до крови прикусил губу, но даже не заметил этого. – Не хочешь по-хорошему, давай по-плохому! – он поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к пристройке с инструментом.
Фонарь остался у сарая с генератором, но ему было плевать. Он знал, что хочет, знал, что ему нужно, и знал, где это взять.
– Еще посмотрим, кто кого! – Бадди достал из фургона канистру с бензином. – Еще посмотрим!
Никогда прежде он не чувствовал в себе такой уверенности. Никогда прежде волнение не было таким сильным. Дышал ли он? Моргал ли? Не забывал ли проглатывать слюну? Неважно. Бадди остановился у сарая, открыл канистру, облил бензином деревянные стены, достал зажигалку. Тело била мелкая дрожь. Глаза слезились от пыли и паров бензина.
– Еще посмотрим! – Бадди успел подумать, что, наверное, никогда не сможет объяснить управляющему, почему сжег сарай, но сейчас все это не значило ровным счетом ничего.
Он был безумен. Понимал, что безумен. И радовался этому. Иначе ему не победить. Никогда не победить. Вспыхнул желтый огонь бензиновой зажигалки. Несколько секунд Бадди, не моргая, смотрел на него, затем поднес левую руку и подставил ладонь. Пламя облизало белую кожу, оставило черные разводы.
«Какого черта я делаю?!» – успел подумать Бадди, прежде чем боль обожгла сознание. Он попытался отдернуть руку, но не мог. Его тело больше не подчинялось ему. Все, на что он был способен, – стоять и смотреть, как пламя пожирает его кожу. Даже закричать от боли невозможно. Запах горелой плоти заполнил ночь. Кожа на ладони вздулась, начала лопаться. Бадди чувствовал, как тело покрылось потом, чувствовал, как ручейки пота скатываются по лицу.
«Я убью тебя! – проскрежетал он в своем сознании. – Убью, чертова тварь!»
Из его глаз покатились слезы. Ноги подогнулись. Он упал на колени, жадно хватая ртом воздух, даже не сразу осознав, что все закончилось.
– Черт! – Бадди сжал правой рукой кисть левой, прижал к себе. Казалось, что вместе с контролем над телом усилилась и боль. – Черт! – заскрежетал зубами Бадди, забыв обо всем. Осталось лишь желание уменьшить боль.
Он поднялся на ноги и, спотыкаясь, побежал в отель, сунул руку под струю холодной воды. «Обезболивающее! Мне нужно обезболивающее!» Бадди открыл ящик над раковиной, вытащил аптечку, рассыпав содержимое по полу.
– Черт! Черт! – он упал на колени, перебирая выпавшие пузырьки и таблетки. – Ну пожалуйста! Пожалуйста! Черт!
Боль не проходила, скорее наоборот – усиливалась, нарастала, накатываясь волнами. Бадди побежал к холодильнику. Бутылка водки была почти целой. Он не знал, зачем притащил ее в свой номер месяц назад, но сейчас она представлялась ему единственным спасением от боли. Прижав ее к себе больной рукой, он неловко открутил крышку и жадно присосался к горлышку, подавился, откашлялся и сделал еще несколько больших глотков. Желудок вспыхнул огнем, на мгновение заглушив боль в руке, но боль возвращалась.
Бадди лег на кровать, надеясь, что алкоголь скоро подействует. Он закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать, не вспоминать. Не то от боли, не то от выпитого начала кружиться голова. Бадди тихо выругался. Губы кровоточили, наполняя рот металлическим привкусом.
«Заснуть! Я должен заснуть! Обязательно заснуть!» – повторял Бадди. И сон действительно пришел: рваный, беспокойный. Сон, в котором невозможно было найти спасения от дневных напастей. Но боль отступила. По крайней мере, стала не такой сильной. А это было главным. Поэтому, когда Бадди почувствовал, что начинает просыпаться, то постарался оттянуть этот момент, остаться во сне как можно дольше. Под конец он просто лежал на кровати, забравшись с головой под одеяло, и убеждал себя, что продолжает спать. И так до полудня.
Потом поднялся, чувствуя, что все еще немного пьян, забрался под душ и, включив холодную воду, долго неподвижно стоял, не открывая глаз. Затем оделся, вышел на улицу, не особенно представляя, что ему теперь делать. Рука снова начала болеть, но после вчерашнего такую боль можно было терпеть.
– Какого черта с тобой случилось?! – спросил Осторе, бросив работу. Его черные глаза скользнули по лицу Бадди, опустились к руке.
– Уснул с сигаретой, – буркнул Бадди, злясь на себя за то, что заранее не приготовил объяснение. Хотя нужно ли оно было сейчас?
– У тебя что, несчастная любовь? – подозрительно прищурился повар, обернулся, попытался отыскать взглядом Сэнди. – Я так и думал! Вы, черт возьми, слишком много времени проводите вместе!
– Ты это о чем? – устало спросил Бадди, проследил за взглядом Осторе, около минуты, ничего не понимая, смотрел на Сэнди, затем скривился. – Ты спятил?!
– Тогда в чем дело? – повар попытался заглянуть ему в глаза, но Бадди демонстративно опустил голову, устремляя взгляд в недопитую чашку кофе.
– Не сейчас, Патер, – сказал он не поднимая глаз. – Скажи лучше, чтобы принесли мне выпить.
– Выпить? – Осторе недовольно помялся, заставляя себя молчать, выругался и оставил Бадди одного.
Сэнди принесла кувшин пива, молча поставила на стол, ушла. Бадди не взглянул на нее. К пиву он тоже не прикоснулся. «Уехать я не могу, – думал Бадди, разглядывая бинты на левой руке, сквозь которые начинала проступать кровь. – Противостоять не могу. И не замечать не могу. Так что мне остается?!» В голове мелькнула далекая призрачная мысль. Бадди вздрогнул, словно кто-то мог это подслушать. Хотя, наверное, действительно мог – тварь внутри него, нечто, живущее своей жизнью, отбирая жизнь, принадлежащую другому. «Мою жизнь», – Бадди поднялся на ноги, вышел на улицу. Сердце почти не билось. «Я просто хочу немного поесть, – говорил он себе, надеясь, что если нечто внутри и подслушивает его мысли, то ничего не поймет. – Я просто голоден. Голоден и иду в свой номер, чтобы приготовить что-нибудь».
Бадди сжал левую руку в кулак, радуясь вспыхнувшей боли. Осмотрел побагровевшие бинты. Скрюченные пальцы почти не подчинялись. «Хорошо. Это очень хорошо». Он заставил себя думать только о еде. «Я голоден. Я хочу есть». Он вошел в свой номер, намеренно открыв дверь левой рукой. Боль заставила тело вспотеть, выдавила из глаз слезы. «Господи, как же больно! Еще хуже, чем когда были сломаны пальцы», – Бадди облизнул пересохшие губы, отмечая не без радости, что еще немного подобной экзекуции, и от левой руки не будет никакой пользы. «От нее и сейчас немного проку, но помогать правой она может. Пока еще может».
