Пауль Локамп - Охотник на ведьм
– Небольшая оговорка…
Через полчаса мне позвонил Винченцо. Как я и надеялся, документы, добытые в Праге, его очень заинтересовали. Странно, но мне показалось, что он нервничает. Чего они все нервные такие? Дурдом, а не Чистилище.
На следующее утро раздался телефонный звонок. Звонил следователь из прокуратуры, попросил зайти к нему в одиннадцать часов. Ну что же – это всегда пожалуйста. Лучше уж так, чем сидеть в камере в ожидании очередного допроса. Обязательно сходим. Базиль, вместе с приехавшей Вилией, неторопливо завтракал на кухне, так что ему есть чем заняться, скучать не будет. Я представил его хозяйке как моего старинного друга, и теперь О`Фаррел ее очаровывал, щедро рассыпая комплименты. Как оказалось, у него есть хобби. Да причем, кто бы мог подумать – кулинария. Пока собирался, слышал, как он под диктовку записывал рецепт цеппелинов. Будет свою команду кормить? Ну прямо мать кормящая, а не охотник за нежитью.
Когда спустя несколько часов я вышел из прокуратуры, раздался телефонный звонок. Авгур. Ему-то что от меня понадобилось? Встречаться не хотелось, но, видно, придется. Вдруг какие-то новости есть? Хотя, если пораскинуть мозгами, то самые лучшие новости – это их отсутствие.
Я нырнул в подворотню и через несколько минут вышел на улицу Кестуче, где должен был встретиться с «наставником». Напротив возвышалось здание факультета механики Каунасского технологического университета (бывший факультет машиностроения). Через пятнадцать минут ко мне подошел Авгур. Кивнул и, не вынимая рук из карманов пальто, присел рядом. Несколько секунд мы молчали, потом он вздохнул и спросил:
– Ну ты как?
– Нормально, – пожал плечами я, – зима всегда настраивает благостно. Особенно когда приближается Рождество и Новый год.
– Благостно? – покосился на меня Петр.
– Именно, – кивнул я и поежился, – прямо выть хочется. Когда в любом торговом центре слышится исключительно импортный джингл-беллс, а по ящику крутят «Иронию судьбы», поневоле загрустишь. Чувство искусственно вызванного веселья перед концом света. Пир во время чумы. Что-то вроде пластмассовой елки – все то же самое, но нет запаха хвои. Даже запах мандаринов не радует.
– Саша, ты меланхолично настроен сегодня. Съезди куда-нибудь… – начал он и осекся.
– Обязательно, – спокойно согласился я. – Завтра с утра и отправлюсь. Например, в Рим. Или в Ригу, на худой конец. И прямо из аэропорта – в камеру, под девизом «праздник удался», – закончил я.
– К следователю вызывали?
– Да, был у него. Только что закончили беседовать.
– Что нового? – как-то отстраненно поинтересовался Петр.
– Много фактов против меня, но прямых улик нет, – я пожал плечами. – Ненавязчиво советуют подумать над своей судьбой. Мягко намекнули, что чистосердечное признание смягчает ответственность. Но в обвиняемые мне пока рано, так что еще покувыркаемся.
– Послушай моего совета – позвони этому, как его – Кастелло. Прими их предложение и помянешь мое слово – через неделю уже будешь свободен, как птица.
– Что-то вы Авгур, к церковникам отношение изменили. Не замечал раньше такой любви.
– Перестань, – неожиданно резко ответил Петр. – Ты прекрасно понимаешь, что я желаю тебе только добра. Кто еще даст нормальный совет? Подумай, Саша, хорошо подумай. Времена меняются, пожалуй, и нам стоит измениться.
– Представляю себе эту картину. Александр Айдаров, – представитель Святого престола. Секретный отдел святой инквизиции. Прибалтийский Джеймс Бонд, дьявол меня раздери…
– Зря утрируешь, Саша, очень зря. Я не скажу, чтобы очень симпатизировал этим долгополым, но для тебя это – единственный выход.
– Авгур, – я вытащил из кармана трубку и, откинувшись на спинку скамейки, начал ее раскуривать, прикрывая ладонью спичку. – Ты какой-то нервный сегодня. Это что, предпраздничный мандраж? Скажи мне лучше одну вещь.
– Я спокоен, – сухо обронил Авгур. – Какую вещь?
– Пока я сидел в изоляторе, у меня было время подумать. Возник один вопрос. Ты меня, случайно, не вербуешь?
– Что значит – «вербуешь»? – вытаращил глаза Петр. – Ты что, с ума сошел?
– А вот то и значит. Последнее время усиленно подталкиваешь к контакту с Ватиканом, хотя раньше был против этого общения, причем в любой форме. Церковников, можно сказать, на дух не переносил. Что произошло в мире, что ты изменил свое мнение? Начал с ними сотрудничать?
– Ерунду не говори! – он отвел глаза в сторону и нахохлился, как индюк. – Да, изменилось. Мир изменился… Твое положение в нем. Мне не безразлично, что с тобой случится, а прогнозы, знаешь ли, очень нехорошие. Что в перспективе? Обвинение. Дожмут и посадят. Хочешь получить лет семь, а то и десять? Ну да, выйдешь по амнистии лет через пять, если тебя раньше в колонии дружки убитого не зарежут. И все из-за того, что оказался в ненужном месте в неурочное время? Черт тебя понес к этому мужику!
– В три часа ночи, – закончил его фразу я. – Так ведь сказал, когда я вышел из изолятора?
– И что с этого? – Петр посмотрел на меня. – Ну да, сказал.
– А то, мой дорогой наставник. Следователю в прокуратуре я назвал другое время – два часа ночи. Допустим, что у тебя есть информатор среди прокурорских. Почему именно в три? Откуда эта информация и разница в час, Авгур? Откуда ты знаешь настоящее время моего визита?
– Что за бред ты несешь? Ты меня что, подозреваешь?
– Нет, просто констатирую факт несовпадения, – зло прищурился я, – так откуда?
– Я не диктофон, чтобы все дословно запоминать! – отрезал Петр Васильевич и поднялся со скамейки. – С наступающим праздником, Александр! Поговорим, когда остынешь.
Он поправил воротник пальто и пошел к машине. Ну вот и здрасьте, вам! И зачем он меня звал на встречу? Какого черта я полез со своими мыслями?! Старик, наверное, обиделся. Сейчас приедет домой, усядется у телевизора и все праздники проведет по маршруту: кресло – холодильник – диван. Не самый плохой способ отдыха, позволю себе заметить. Только сейчас я заметил, как сдал Авгур. Резко постарел – неужто и правда из-за меня переживает?! Огибая микроавтобус, стоящий неподалеку от его машины, он даже поскользнулся – хорошо, успел схватиться за зеркальце. Судя по всему, микроавтобус поставили ремонтники сервиса, который находился по соседству. Ладно, пора и мне домой, если уж разговора не получилось. Не бежать же мне сейчас за ним. Дьявольщина, нервы ни к черту, вечно меня заносит! Проводил взглядом Авгура, открывающего машину, и встал. Убрал трубку в карман и не спеша побрел в сторону Лайсвес аллеи. Неожиданно раздался взрыв, по ушам больно хлестнуло, и меня толкнуло в сугроб. В первые секунды я не понял, что произошло – сработала сигнализация машин, припаркованных на площадке, звонко падали лопнувшие окна, осыпая прохожих острыми стеклянными брызгами. Через мгновение поблизости завизжала женщина – она лежала на снегу и теперь пыталась подняться, не обращая внимания на окровавленное лицо, изрезанное осколками стекла. Раздался еще один удар – ошеломленный взрывом, водитель не справился с управлением и въехал в фонарный столб. Он ударился грудью о руль, и какофонию звуков дополнил пронзительно резкий автомобильный клаксон. Рядом со мной с противным звуком упавшего ведра рухнул искореженный кусок жести. Что происходит, дьявол меня раздери?! У нас что, война началась?! Нет, все намного проще – на площадке, где несколько секунд назад стоял автомобиль Авгура, полыхал огонь, превращая искореженные останки его машины в погребальный костер…
