Елена Усачева - Большая книга ужасов 2015 (сборник)
Ника несмело шагнула вперед, дошла до конца коридора, уткнулась в стену, повернула голову налево и только тогда увидела еще один коридор.
Она сделала несколько шагов и оказалась перед входом в небольшую комнату.
Посреди комнаты на столе возвышались кипы бумаг и папок, у стола погруженные в эти бумаги сидели три женщины.
Женщины были похожи друг на друга, как копии распечатки. Одутловатые, седоволосые, бледные, в грязно-белых балахонах, они методично перебирали стопки бумаг, казалось – просто перекладывали их с места на место, но эта механическая, бессмысленная работа завораживала, приковывала к себе.
Ни одна из них не подняла головы при появлении Ники.
– Имя! – услышала она. Руки одной из женщин по-прежнему перебирали бумаги, зато она подняла голову и уставилась невидящим взглядом прямо на посетительницу. Вместо глаз у нее зияли темные провалы, как будто заполненные зеркальной субстанцией. Женщина была слепа. Но Ника буквально почувствовала, как всю ее пронзила зеркальная вспышка.
Она зажмурилась, прикрыла глаза рукой и переспросила:
– Мое?
– Вопрос.
– Послушайте, у вас тут бюро справок? – быстро заговорила Ника. – Я не знаю, я не отсюда, мы приехали в пустом автобусе, потому что такой же автобус увез моего брата. Мы хотим его найти и вернуться домой, о‘кей?
Слепая бесстрастно переложила очередной лист соседке, та передала его третьей, и вдруг раскатисто грохнуло: третья так бахнула печатью по листку, что содрогнулись стены. Бумага взлетела и плавно опустилась прямо в руки к Нике:
«Посетитель называет себя чужим именем и употребляет слова, значение которых ей неизвестно. В ответе отказано».
Ника, прочитав запись, опешила, готова была возразить… но не успела – пол под ногами наклонился, девочка не удержалась, упала и покатилась кубарем.
Глава 13. Снова вместе
Ее выкинуло прямо на разбитый асфальт, приложило так, что содрала бок. Шипя от боли, Ника кое-как поднялась на ноги и осмотрелась. Она стояла у глубокой рытвины, похожей на старую воронку от бомбового удара. Ника никогда не видела воронок, только в кино, но сейчас подумала именно о бомбе.
Хотелось плакать, но даже на слезы сил не было.
Вдруг из ржавого автомобиля на обочине выбрался кто-то ужасно знакомый. Ника даже не испугалась, только вспомнить никак не могла…
– Ника! – крикнул выбравшийся и бросился к ней. – Ника, ты жива? – Он схватил ее за плечи и встряхнул: – Ты чего, а?
– Я тебя знаю? – спросила она, всматриваясь в полузабытое лицо.
– Мать, ты чё, припухла?! – испуганно переспросил он. – Я же Андрей!
И словно пелена с глаз упала.
– Андрюшка, ну конечно! – Ника провела ладонью по лбу, смахивая остатки наваждения. – Что-то с памятью…
– Погоди, они у тебя украли память? Ты что-то узнала? – торопливо выспрашивал Андрей.
– Отказали, – Ника сокрушенно вздохнула и протянула брату смятую бумагу.
Он хотел взять лист, но тот съежился и рассыпался серым пеплом.
– Мистика… – произнес Андрей. Ника не услышала его, она напряженно смотрела в сторону: Андрей, заметив, проследил взглядом. Неподалеку на пустыре возник ниоткуда странный хоровод: тени, похожие на людей, или люди, от которых остались одни силуэты, выстроившись вереницей, медленно перемещались, подчиняясь какому-то невидимому вождю, цепочка фигур удлинялась, хоровод ширился, он начал петлять, пересекаться, но строй не нарушался и хаоса не возникало. Серые фигуры, опустив головы, смотрели точно в затылок друг другу. И у каждого в руках был зажат листок бумаги: резко выделяющиеся на сером, ослепительно белые листы временами как будто трепетали то ли под порывами ветра, которого не было, то ли от желания вырваться из серых рук.
– Смотри! – одними губами произнесла Ника.
Андрей смотрел во все глаза. Хоровод густел, низкие тучи тоже, как будто наливались свинцом, тяжелели, вот уже завихрились воронками.
– Нам лучше укрыться, – предупредил Андрей, – сейчас тут будет жарко.
Ника не услышала, она была поглощена вращением хоровода.
Из жадно раскрывшейся воронки прямо на хоровод спикировала рваная тьма. Хоровод распался. Тени побежали в стороны, кто-то упал на землю, кто-то стоял в оцепенении. Из рук с хлопаньем вырывались листы, взмывали и рассыпались в воздухе снежной крупой. С неба падали и падали черные твари, накрывали серые тени целыми группами, накрыв, сворачивались молниеносно, схлопывались и исчезали.
В воздухе кружила колючая пурга, все гуще и гуще. Вскоре ребята уже ничего не могли видеть из-за повалившего снега.
Глава 14. Митя. Комната забытых игрушек
Пыль лежала повсюду. Толстым слоем, плотным, слежавшимся, вековым. Если бы Митька довел свою комнату до такого состояния, мама устроила бы ему серьезную взбучку…
Мама…
Митька, пригорюнившись, сидел на самом краешке какого-то то ли ящика, то ли упавшего шкафа – нет, все-таки он вспомнил, такой ящик называется сундук. У бабушки на даче стоит именно такой, она хранит в нем альбомы с фотографиями и всякие старинные вещи.
Под правой ногой у Мити застыл спущенный мячик, давно потерявший цвет. От безысходности он пытался толкнуть мячик, но тот, вяло шевельнувшись, возвращался на прежнее место.
Митя давно уже исследовал всю комнату: вон там, у стены, в груде всякого хлама ржавел детский велосипед, правда, от велосипеда мало что осталось – покореженный металл, чудом сохранивший прежнюю форму, к тому же велосипед был девчачий, кое-где сохранились следы розовой краски.
А под непроницаемо пыльным окном скопились всевозможные машинки: грузовики и самосвалы без колес, легковушки, расплющенные и изуродованные, будто их молотком били, была даже железная дорога – о том, что это она, Митя догадался, наткнувшись на кусок рельса и одинокий паровоз. Совсем как на дачном чердаке, куда Мите было строго настрого запрещено лазать, но на который он все равно время от времени совершал пиратские набеги, после которых бабушка находила на участке старые игрушки и, собирая их, ругала внука.
Бабушка…
Она говорила, что на чердаке может быть опасно, она предупреждала – «убьешься!», она даже грозилась пожаловаться маме. Но Митя ее не боялся, он знал: бабуля не выдаст!
Хорошо бы сейчас оказаться на чердаке… А что, вполне может быть… Митя оживился немного, поерзал, огляделся, даже глаза протер в ожидании увидеть полутемный подвал, скос крыши, маленькое оконце и низкую дощатую дверь, сквозь щели которой тянутся пыльные солнечные лучи, а внизу уже ждет бабушка и кричит: «Митя! Митя! Ты там? Спускайся немедленно!»
Митя зажмурился, широко открыл глаза, прислушался и тяжело вздохнул. Скорее всего, чердак ему привиделся во сне, в каком-то очень хорошем, чудесном сне, а на самом деле такого чердака не существует, как не существует ни бабушки, ни мамы… В том сне был и еще кто-то. Только Митя никак не мог вспомнить кто.
