Анна Гурова - Мой друг бессмертный
— Ах, Проводник!
В памяти Ники всплыл черный проволочный клубок с мохнатой тушкой внутри.
— Мы же не умеем им пользоваться!
— Зачем усложнять! — сказал Лешка с уверенностью, которой не испытывал. — Берем эту штуку — и пошли, а она сама нас куда-нибудь выведет.
Лешка вспомнил слова Гумусова и добавил:
— Хуже-то уж точно не будет!
Подумав, Ники с ним согласилась.
Начался долгий и странный путь в полной темноте, на ощупь, почти ползком. Крепко держась друг за друга, Ники и Лешка пробирались по зыбкой почве, то проваливаясь в холодную грязь, поскальзываясь на невидимых камнях, каждую секунду рискуя провалиться в какую-нибудь трещину или разбить голову о потолок. К счастью, скоро дорога пошла вверх. Лешка радостно заявил, что это начал действовать Проводник. Ники в этом сомневалась. Она вообще не понимала, где они находятся — не то на широком склоне, не то на тропинке над пропастью. Пещера, по которой они продвигались, была, наверно, огромной, потому что им ни разу не удалось нащупать ни стен, ни потолка. Если это была все еще пещера…
Неожиданно Ники замедлила шаги и сжала Лешкину руку.
— Что такое? — вздрогнул он.
— Ты что-нибудь слышишь?
Лешка прислушался, но не услышал ничего, кроме их собственного дыхания.
— Нет…
Ники двинулась дальше. Лешке показалось, что девочка испугалась, но не хочет говорить, чего именно. Через несколько минут Ники резко остановилась.
— Свет! — хрипло воскликнула она.
— Где?
Лешка повертел головой. Вокруг царила кромешая тьма.
— Да вот же! Прямо перед нами!
— Ники, там нет никакого света!
— Я его вижу, — упрямо сказала Ники. — И слышу голос. Пошли в другую сторону.
— Но почему? — удивился Лешка. — Если ты что-то слышала, надо наоборот идти на голос!
— На этот голос я не пойду.
— Да что за голос такой! Я ничего не слышу!
— Я еще тогда заподозрила, что оно меня подманивает, — прошептала Ники Лешке на ухо. — И оказалась права. Оно действительно меня зовет.
— Что за «оно»?
— Черное солнце.
— Тьфу, — с досадой сказал Лешка. — Дурацкие шутки.
— Я не шучу!
— Тогда дурацкие глюки.
— Ты правда ничего не видишь и не слышишь? Пожалуйста, давай пойдем в другую сторону! Это пение нельзя слушать людям, оно для них опасно!
— Ты-то чего боишься, ты же дочка бога.
— А ты?
— А я все равно ничего и не слышу. Пошли.
Несмотря на нежелание Ники, они двинулись дальше. Через несколько минут Ники остановилась.
— Ну что еще? — устало спросил Лешка. — Опять свет и голоса?
— Дальше я не пойду.
— Почему?
— Прямо перед нами что-то есть.
От слов Ники у Лешки по спине пробежал холодок. Он поднял взгляд, но, разумеется, ничего там не увидел.
Ники нашарила в кармане куртки зажигалку, с которой ходила по Леннаучфильму, и сунула ему в ладонь. Лешка щелкнул зажигалкой, вытягивая перед собой руку. Огонек на миг разогнал темноту. Этого хватило, чтобы заметить четырехугольник надгробной плиты.
— Тут могила! — воскликнул Лешка. Ники прерывисто вздохнула.
— Так я и знала, — пробормотала она. — Сначала свет, потом пение, а теперь еще и это…
— Пошли посмотрим!
— Я не пойду. Мне кажется, мне нельзя.
— Тогда постой тут. Я схожу один.
Ники вцепилась ему в локоть.
— Разве ты не чувствуешь — там, наверху, что-то есть… оно поет…
— Я тупой и глухой, и музыкального слуха у меня нет. Я только гляну.
Лешка оставил Ники в темноте и пошел к гробнице. Вскоре его руки коснулись холодного камня. При свете пламени зажигалки он осмотрел поверхность плиты. Никаких знаков, кроме глубоких царапин, на ней не было.
— А черт его знает, что это за могила. На ней ничего не написано.
— Надо ее открыть, — донесся из темноты голос Ники. — Сдвинь крышку.
— Зачем?
— Я думаю, что это могила моего отца.
— А чья тогда могила на Киргофе?
— Вот мы и проверим.
— Ты уверена, что это хорошая идея? — усомнился Лешка. — По гробам лазать… Там же покойник!
— Открывай! — приказала Ники.
Подчиняясь ее требовательному тону, Лешка навалился на плиту. Она оказалась не слишком тяжелой. Вскоре ему удалось сдвинуть ее в сторону и спихнуть на землю. В воздухе распространился странный тяжелый и кислый запах, показавшийся Лешке знакомым. Так пахнет влажная земля, удобрения и гниющее сено. «Как компостная куча», — подумал он.
— Что там? — крикнула Ники.
Лешка щелкнул зажигалкой, заглянул в могилу и вскрикнул от изумления.
Он даже не сразу понял, что перед ним человек. Ему показалось, что он видит нечто мохнатое и зеленое, вроде рассады. Далеко не сразу Лешка понял, что перед ним мумия. Но это была самая странная мумия на свете. Не было видно ни медяков на глазах, ни белых тапочек, ни связывающей руки колючей проволоки. Пробиваясь сквозь остатки погребального костюма, из мумии густо росла молодая трава.
— Вот это штука! — пробормотал Лешка, рассматривая мумию. Зажигалка нагрелась, обожгла ему пальцы, и свет погас.
— Ну? — донесся из темноты возглас Ники.
— Там мертвец, и из него растет трава.
— А венчик на нем есть?
«Ах вот зачем она просила меня снять крышку! — сообразил Лешка. — Ну конечно!»
Лешка снова нажал на колесико зажигалки и склонился над могилой.
— Есть, — сообщил он. — Такой серый, из искусственных цветов.
— Снимай, — сдавленным голосом приказала Ники.
— И что будет?
— Понятия не имею. Но надо его снять. Другого шанса не будет.
— Ладно, — и Лешка снял со лба мумии венчик.
В тот же миг мумия подняла веки и уставилась Лешке в лицо пронзительными ярко-зелеными глазами. Лешка отскочил и заорал от страха и неожиданности. Его крик подхватила Ники.
Ники не видела, как проснулась мумия. Но она увидела и услышала гораздо больше Лешки. Прямо у нее над головой вспыхнул невероятный черный свет и раздался беззвучный, но оглушающий нечеловеческий крик, от которого, казалось, содрогнулись стены подземелья. Заскрипели камни, забурлили подземные реки. От могилы пробужденного бога во все стороны пошла волна силы, сокрушая на своем пути зримое и незримое пространство.
— Бежим отсюда! — закричала Ники, хватая Лешку, который налетел на нее в темноте. Того долго уговаривать не пришлось. Они, спотыкаясь, кинулись прочь от гробницы. Вслед им летел грохот и шум воды. Постепенно он затих позади, и вокруг снова стало тихо и темно.
Глава 46
Фейерверк во всех мирах
Над горой Киргоф ярко сияла луна, заливая светом заброшенное немецкое кладбище. Рваной раной чернел провал, в нескольких шагах от него лежал бездыханный сянь. На всей горе не было ни единой живой души. Безмолвие, мороз, луна и звезды в глубоком небе, тихий свист ветра.
