Брэм Стокер - Дракула
Ван Хелсинг пришел в мой кабинет раньше других. Я постараюсь с его помощью раскрыть истину.
Позднее.
Мы еще раз обсудили с профессором ситуацию. Я видел, что он хочет что-то сказать, но не решается. Наконец, слегка помявшись, он вдруг сказал:
– Джон, нам надо во что бы то ни стало переговорить кое о чем до прихода остальных, а впоследствии мы можем это сообщить и им. – Он помедлил еще немного и продолжал: – Мина, наша бедная, дорогая Мина становится другой!
Меня бросило в дрожь, ибо он заговорил о том, что мне самому внушало наибольшие опасения.
– На основании прежних опытов с мисс Люси нам надо остерегаться, чтобы помощь не пришла слишком поздно. Наша задача стала теперь сложнее, чем когда-либо; ввиду этого нового несчастья нам дорог каждый час. Я вижу, как на ее лице постоянно появляются все характерные признаки вампира. Правда, они пока едва заметны, но все же их можно разглядеть, если всмотреться внимательно и без предвзятости. Ее зубы стали острее, а выражение глаз суровее. Но это не все; она теперь часто молчит, как это делала и Люси. Она даже не говорила, когда писала то, что хотела сообщить. Я боюсь теперь вот чего. Если она может во сне, вызванном нами, сказать, что делает граф, то ведь, вполне вероятно, тот, кто ее загипнотизировал первый и пил ее кровь, заставив ее выпить и свою, может заставить ее открыть ему то, что она знает о нас.
Я кивнул, и он заговорил опять:
– Нам надо во что бы то ни стало предупредить это; мы должны от нее скрывать наши намерения, тогда она не сможет рассказать ему то, чего сама не знает. О! Это грустная задача! Такая грустная, что у меня разрывается сердце, едва подумаю об этом; но иначе нельзя. Когда мы ее сегодня увидим, я скажу ей, что по некоторым причинам она не должна больше присутствовать на наших совещаниях, оставаясь, однако, под нашей охраной.
Он вытер испарину, которая покрыла его лоб при мысли о том, какую боль он причинит этой несчастной, уже и так измучившейся душе. Я знал, что некоторым утешением ему будет, если я скажу, что и сам пришел к тем же выводам, – по крайней мере, это освободит его от сомнений. Я ответил, что разделяю его мнение, и это его очень поддержало.
Сейчас мы все соберемся. Ван Хелсинг ушел, чтобы приготовиться к исполнению своей печальной миссии. Я думаю, он хочет также помолиться в одиночестве.
Позднее.
Перед самым началом нашего совещания мы с Ван Хелсингом испытали большое облегчение: миссис Харкер послала своего мужа сказать, что она не присоединится к нам, так как думает, что мы станем чувствовать себя свободнее, если не будем стеснены ее присутствием при обсуждении наших планов. Я и профессор посмотрели друг на друга и оба с облегчением вздохнули. Я, со своей стороны, подумал: раз мадам Мина сама поняла опасность, то тем самым мы избавлены от многих страданий и неприятностей. Переглянувшись, мы с профессором знаками дали друг другу понять, что, пока не переговорили еще раз между собой, будем хранить наши подозрения в тайне.
Итак, мы приступили к составлению плана нашей кампании. Сперва Ван Хелсинг сжато изложил нам следующие факты:
– «Царица Екатерина» вышла вчера утром из Темзы. Чтобы добраться до Варны, ей понадобится по крайней мере три недели; мы же потратим всего три дня, если отправимся в Варну по суше. Допустив также, что благодаря влиянию погоды, которая может быть вызвана графом, судно выиграет два дня и что мы случайно задержимся на целые сутки, все же у нас впереди около двух недель. Таким образом, чтобы быть вполне спокойными, мы должны отправиться самое позднее семнадцатого. Тогда мы в любом случае прибудем в Варну на день раньше судна и успеем сделать все необходимые приготовления. Конечно, мы должны как следует вооружиться против зла телесного и бестелесного.
После этого Квинси Моррис прибавил:
– Я знаю, что граф родом из страны волков, и, быть может, он появится там раньше нас. Предлагаю дополнить наше вооружение винчестерами. Я во всех затруднительных обстоятельствах крепко надеюсь на карабин. Помнишь, Арт, как нас преследовала стая волков под Тобольском? Дорого бы мы дали тогда за карабин для каждого!
– Хорошо! – сказал Ван Хелсинг. – Возьмем с собой и карабины. Но нам здесь, в сущности, нечего делать, а так как я думаю, что Варна никому из нас не знакома, то не отправиться ли уже завтра? Все равно, где ждать, здесь или там. Сегодня ночью и завтра мы успеем подготовиться и, если все будет в порядке, мы вчетвером тронемся в путь.
– Вчетвером? – спросил удивленно Харкер, бросая на нас недоумевающий взгляд.
– Конечно! Вы должны остаться и заботиться о вашей дорогой жене! – поспешил ответить профессор.
Харкер помолчал несколько минут и сказал затем глухим голосом:
– Поговорим об этом еще завтра утром. Мне надо посоветоваться с Миной.
Я подумал, что Ван Хелсингу пора предупредить его, чтобы он не открывал ей наши планы, но он не обратил на это внимания. Я бросил на него многозначительный взгляд и закашлял, однако вместо ответа он приложил палец к губам и отвернулся.
Дневник Джонатана Харкера
5 октября, после полудня.
Когда наше совещание закончилось, я долгое время не мог ни о чем думать. Новый поворот дел настолько поразил мой мозг, что я не в силах мыслить. Решение Мины не принимать никакого участия в обсуждении заставляет меня задуматься, а так как я не смею сказать ей об этом, то могу лишь высказать свои предположения. Я теперь дальше от истины, чем когда-либо. Поведение остальных при этом известии также поразило меня: ведь в последнее время мы часто обсуждали этот вопрос и решили, чтобы между нами не было никаких тайн. Теперь Мина спит тихо и спокойно, как маленькое дитя. Губы ее полуоткрыты, и лицо сияет счастьем. Слава богу, что это так.
Позднее.
Как это странно! Я сидел, охраняя счастливый сон Мины, и считал себя таким счастливым, как, пожалуй, никогда. Когда настал вечер и земля покрылась тенью, в комнате стало еще тише и торжественнее. Вдруг Мина открыла глаза и сказала:
– Джонатан, дай мне честное слово, что исполнишь мою просьбу. Дай мне это обещание перед Богом, чтобы ты не нарушил его, даже если я буду умолять тебя об этом на коленях, заливаясь горькими слезами. Скорее исполни мою просьбу – сейчас же.
– Мина, – сказал я, – могу ли я дать такое обещание, не подумав? Имею ли я право на это?
– Но, дорогой мой, – возразила она с такой убежденностью, что глаза ее засияли, как звезды, – я же сама прошу тебя об этом. Прошу не для себя. Спроси у д-ра Ван Хелсинга, права ли я. Если он скажет, что нет, поступай, как пожелаешь. Более того, если вы все так решите, позже ты сможешь считать себя свободным от этого обещания.
