Джим Батчер - Обряд на крови
– У меня хватит сил, чтобы разделаться с тобой, – с улыбкой заявил он. – А потом все будет по-другому.
– Должно быть, это нелегко, – заметил я. – Та жизнь, что вы вели все эти годы. Старательно сберегая резервы. Постоянно боясь запачкать руки, чтобы не показать, что вы не способны делать то, что положено вашему племени. Не кормясь.
– Да, неприятно, – согласился Рейт, помолчав. Он сделал шаг в мою сторону, проверяя мою реакцию. – Возможно, это научило меня осторожности, терпению. Однако я никому не говорил о том, что проклятие Маргарет сделало со мной, Дрезден. Откуда ты это узнал?
Я продолжал целиться острием шпаги ему в грудь.
– Моя мать сказала мне об этом.
– Твоя мать мертва, мальчик.
– Вы тоже иммунны к магии. Вы и сами могли бы догадаться, что она не испытывала особого почтения к правилам.
Лицо его потемнело, превратившись в уродливую злобную маску.
– Она мертва.
Я ухмыльнулся ему, чуть поводя острием шпаги. Свечение его кожи начало меркнуть, и очень скоро в пещере снова воцарился зловещий мрак.
– Приятно было побеседовать с тобой, чародей, однако же я исцелился, – фыркнул Рейт. – Я сделаю так, что ты будешь молить меня о смерти. А первой трапезой после десятилетий вынужденного поста станет наша маленькая девочка из полиции.
И тут в пещере снова вспыхнул свет, вернув ей несколько мелодраматический, но вполне соответствующий происходящему облик.
Из-за ширмы выступила в своей развевающейся юбке Лара со шпагой на бедре.
– Пожалуй, и я не против посмотреть на это, папочка, – мурлыкнула она.
Он застыл, глядя на нее. Лицо его окаменело.
– Лара? Что ты здесь делаешь?
– Терзаюсь горьким разочарованием, – отозвалась она. – Ты меня не любишь, милый папочка. Меня, твою маленькую Лару, самую преданную из твоих дочерей.
Он хрипло засмеялся.
– Можно подумать, ты этого не знала. Сто лет уже как знала.
Прекрасное лицо ее нахмурилось.
– Умом понимала, отец. Но сердцем надеялась на иное.
– Сердце, – презрительно хмыкнул он. – Что это такое? Разделайся наконец с этим чародеем. Убей его.
– Конечно, папочка. Сию минуту. Один вопрос только: что случилось с Томасом?
– Заклятие, – буркнул он. – Мэдж выпустила его из-под контроля, когда направила его на Дрездена. Твой брат погиб, пытаясь спасти его. Так покори его, милая. И убей.
Лара улыбнулась, и я в жизни не видел еще улыбки холоднее этой – а ведь я немало повидал на своем веку. Она невесело усмехнулась.
– Ты специально разыграл это мне на потеху, чародей?
– Грубовато немного вышло, – признался я. – Но мне кажется, в целом удалось.
– Как ты понял, что я подсматривала? – спросила она.
Я пожал плечами.
– Кто-то же должен был рассказать Рейту этот вздор насчет несчастного случая с ружьем, – ответил я. – Вы единственная могли сделать это. И поскольку эта конфронтация жизненно важна для вашего будущего, как бы все здесь ни обернулось, вы были бы полной дурой, если бы не следили за происходящим.
– Умно, – кивнула она. – И мой отец не только лишился всех своих резервов, но и пополнить их не в состоянии. – Она опустила веки, и глаза ее блеснули из-под ресниц ослепительно ярким серебряным льдом. – Собственно, он совершенно беспомощен.
– И вам теперь это известно, – добавил я.
Я посмотрел на Рейта и улыбнулся.
На его лице отразилось что-то среднее между яростью и ужасом. Он отступил от Лары на шаг, переводя взгляд с нее на меня и обратно.
Лара нежно погладила пальцами рукоять висевшей у нее на бедре шпаги.
– Что ж, Дрезден, ты удачно сделал меня орудием в своих руках. Заставив при этом поверить, будто я имею перед тобой преимущество. Ты разыграл со мной мою же партию и сделал это весьма ловко. А я-то считала, что ты способен только на прямолинейные действия. Право же, я откровенно недооценила тебя.
– Не огорчайтесь, – посоветовал я ей. – Я хочу сказать, я произвожу впечатление простака.
Лара улыбнулась.
– У меня есть еще один вопрос. Откуда ты знал, что проклятие лишило его способности кормиться?
– Я не знал, – признался я. – Во всяком случае, не знал этого наверняка. Я просто подумал, чего самого страшного мог бы пожелать ему я. Уж во всяком случае, не смерти. Скорее кражи. Такой, чтобы это лишило его всей его силы. Оставив его лицом к лицу с врагами, которых он себе нажил, – безоружного. И я решил, что моя мать, должно быть, думала точно так же.
Рейт осклабился, глядя на Лару.
– Ты не можешь меня убить, – заявил он. – Тебе известно, что главы других кланов никогда не позволят тебе возглавить Коллегию. Они подчиняются мне, малышка Лара. А не моей канцелярии.
– Это верно, отец, – кивнула Лара. – Но они ведь не знают, что ты лишен сил, правда? Что ты превратился в импотента. И не узнают, поскольку ты будешь продолжать править ими так, будто ничего не изменилось.
Он презрительно задрал подбородок.
– И с чего, интересно, я поступлю так?
Серебро из Лариных глаз разлилось по всему ее телу – оно сияло с кончиков ее волос, оно мерцало на ее одежде, оно пропитало самый окружающий ее воздух. Она развязала перетягивавший талию шарф и уронила его на пол вместе со шпагой. Взгляд ее серебряных, голодных глаз упал на лорда Рейта.
Все, что она делала, адресовалось исключительно ему, но я-то это тоже видел. Брюки как-то сразу сделались мне малы на несколько размеров. Я испытал внезапное, примитивное, восхитительное желание броситься к ней. Хоть на коленях, хоть ползком.
Я запаниковал, отступил на шаг, пытаясь заблокировать свои мысли от искушающей Лариной энергии, и в результате мне удалось-таки думать почти ясно.
– Чародей, – произнесла она. – Я бы советовала тебе забрать отсюда свою помощницу. И моего брата, если ему удалось выжить после такого ранения. – Ее юбка последовала вслед за кушаком, и я изо всех сил старался не смотреть в ту сторону. – Мы с папочкой, – голос ее сделался совсем медовым, – намерены пересмотреть условия нашего сотрудничества. Зрелище обещает быть интересным. И стоит мне начать, тебе, не исключено, не удастся оторваться.
Рейт отступил от Лары еще на шаг; в глазах его не осталось больше ничего, кроме неприкрытого страха. И голода. Про меня он забыл полностью.
Я начал действовать. Как мог быстрее начал. Я собирался тащить Мёрфи на руках, но мне удалось поставить ее на ноги, и она пошла сама, хотя и не пришла еще в себя. Правая щека ее потемнела от удара. Что ж, зато у меня высвободились руки, чтобы тащить Томаса. Ростом он уступал мне, зато мускулатуру имел мощнее, да и костяк развитый. Я пыхтел, и потел, и в конце концов потащил его на спине, закинув его руки себе на плечи. Так мы одолели несколько шагов, а потом я вдруг услышал его неровное, хриплое дыхание.
