Вячеслав Романцев - Псы Господа
– Нет мыслей светлых? – спросил Алладин. – Насчет псевдонима?
Губы Лесника искривились, словно он хотел сказать нехорошее слово. Но ничего не сказал. Молча развернулся и пошел в сторону озера. Закатное, багрово-красное солнце еще проглядывало сквозь деревья на дальнем западном берегу – и окрашивало воды Улима в кровавый цвет… Лесник шел и думал, что Юзеф прав: их проклятую работу необходимо делать, но нельзя полюбить. Никому. Никогда. Даже такие вот Светловы любят лишь себя в роли инквизиторов… Если вообще способны кого-то любить…
Кто сказал, что мы псы Господни?
Мы волки, едва прирученные волки, и Господь давно о нас позабыл…
ЭПИЛОГ
Лесник, Юзеф, штаб-квартира Новой Инквизиции. август 1999 года
Лесник недоумевал – его развернутый отчет об операции «Русалки» был предоставлен в канцелярию обер-инквизитора две недели назад. Бумажной волокитой уж это-то подразделение Новой Инквизиции отнюдь не страдало. Однако – вызван автор отчета для беседы лишь сегодня. Причем глубокой ночью…
Упомянутый отчет лежал на столе Юзефа – толстенная папка, двести с лишним страниц текста, распечатанного убористым шрифтом. Приложения к отчету, появись у обер-инквизитора идея выложить их сюда же, – пожалуй, не оставили бы на обширной столешнице свободного места: протоколы и видеозаписи допросов; результаты экспертиз, проведенных на месте; подробные описания всевозможных следственных действий.
– Канцелярский стиль ты вполне освоил, пис-сатель, – проговорил Юзеф с изрядной долей издевки, кивнув на отчет.
Лесник молча пожал плечами, не желая втягиваться в дискуссию о собственных литературных талантах. Хотя хорошо понимал: казенные формулировки, повествующие о проделанной работе и о многочисленных ее результатах, скрывают отсутствие результата главного…
Обер-инквизитор демонстративно отодвинул отчет подальше – дескать, вовсе не эта бумажная лабуда станет темой разговора. Заговорил, тяжело роняя слова:
– Как я понял из твоей эпической поэмы, русалочное предприятие и создали, и затем подставили с одной целью: проверить нас на вшивость? Посмотреть, на что мы способны?
– Именно так. И цели, в общем, добились. Свои методы мы продемонстрировали достаточно широко.
Лесник не стал добавлять, что продемонстрировали они не только методы, но и многое другое: и несогласованность в действиях между службами и подразделениями, и подковерную грызню между ними же, и, мягко говоря, неразборчивость в рекрутировании новых кадров… Человек, вдумчиво наблюдающий со стороны за их возней с русалками, мог сделать много интересных выводов.
– Цели добились… – медленно повторил обер-инквизитор. – Но кто? Я понимаю, что знать ты не можешь – но хоть какие-то догадки есть? Не отраженные в этом талмуде?
Чудеса… Юзефа интересуют выводы полевого агента – по большому счету, безотказной машины для силовых акций…
– Догадка одна: кто-то занимался той же тематикой, как-то умудрившись не попасть в поле зрения Конторы. Причем весьма схожими методами, некоторые наработки совершенно идентичны нашим. А по иным направлениям, похоже, нас обогнали… В области массового внушения – наверняка. Мы с Мельником подсчитали на досуге: если бы Контора бросила всех до единого суггесторов в деревню Беленькую, позабросив все прочие дела – достигнуть схожего результата смогли бы через несколько месяцев упорной работы. А тут как волшебной палочкой кто-то махнул – раз! – и поголовное зомбирование…
– Ты веришь в негаданно воскресший Спецотдел?
– Не верю… Следы зачищали тщательно, а шлемы Барченко оставили практически на виду. Камень в кусты.
Юзеф помолчал. Затем сказал задумчиво:
– Не дает мне покоя финальный аккорд этой зачистки – пулька 25-го калибра, всаженная в сердце Новацкого. Встречался я с такой манерой ставить точку… И одна цитата на ум постоянно приходит: «И видел я, как раздались воды, и вышли из них девы, обнажив срамоту свою, бесовской прелестью осиянную, и смущали людей…»
Стиль цитаты показался знакомым. Книга Исаии? Нет, там все пророчества в будущем времени…
Лесник ждал продолжения или объяснения, но Юзеф молчал. После долгой паузы сказал вовсе уж странное:
– Если всё затеяно, чтобы сбылась эта единственная фраза, то время у нас есть… Почти три года…
Алладин, Северо-Западный филиал Новой Инквизиции
август 1999 года
Экран погас. Большую часть фильма двое зрителей наблюдали в режиме ускоренного просмотра, уж слишком однообразными оказались монологи главного персонажа…
– Значит, теперь нет особого смысла бодаться с Оперативным управлением за то, чтобы агент Утопленник остался в распоряжении филиала… – медленно проговорил начальник СЗФ.
Алладин ничего не сказал, благо прямого вопроса не прозвучало.
И другой напрашивающийся вопрос: «А почему ты два месяца не заикался про существование этой кассеты?» – начальник не стал задавать подчиненному. Без того ясно – лишь недавно Алладин понял, что что очень скоро ему станет не по силам в одиночку удержать аркан, накинутый на горло делающего стремительную карьеру сотрудника. Ладно, лучше поздно, чем никогда… А Утопленник пусть шагает вверх в управлении, пусть. Чем выше заберется, тем с большим грохотом рухнет – в момент, когда это станет наиболее выгодно…
Отрывки из письма Марии Васильевны Струковой, адресованного ее сестре Наталье (орфография и пунктуация частично исправлены)
сентябрь 2000 года
…как Дашенька с Крыма прикатила, так не узнать совсем, загорела, похорошела, вся изнутри словно светится… А уж волосы! Все подружки обзавидовались! Раньше с кавалерами негусто было, а теперь смеюсь: мол, на свидания за два месяца в очередь записывай… <…> Вот одного не пойму, что за курорт такой – Сарбалык? В старое время с покойником Володей чуть не каждое лето в Крым катались, так слыхом про такой не слыхивали… Дашенька говорит, что, дескать, это не на побережье, а озеро в горах, все сдуру на море ломятся, а там, у озера, то же солнце, те же фрукты, только разве что вода пресная. Зато народу нет, и всё дешевле в три раза… <…> …и будто те грязи силу имеют великую, целебную… Глянешь на нее – и вправду поверить можно. Порой и сама, Наташа, думаю: может, съездить, тряхнуть стариной, пока рекламу не раскрутили и цены не задрали, да не соберусь уж видно – сама знаешь, каждое лето огород да внуки… <…> Подружки, ее наслушавшись, целой компанией в тот Сарбалык собрались, вшестером… Я им говорю: рановато, дескать, лечиться, Дашенька-то после больницы как тень немочная ходила, а вы… Они смеются: мы не лечиться, мы оздоравливаться… <…> …так ведь и грязи этой с собой привезла, в бутылках, чуть не каждый день в ванной запрется часа на два, на три – оздоравливается, значит. Я аж испугалась по-первости: стучу – не открывает; потом объяснила – процедура, мол, такая, что нельзя и рот открыть… Что за лечение? Но помогло ведь… Я ей говорю: защелку хоть не задвигай, захлебнешься невзначай, так и спасти не успеем… Хохочет – никогда, мол, не захлебнусь, мама! Молодая еще, жизнью не ученая, да и слава Господу, коли с наше хлебнуть доведется, так настрадается…
