Дмитрий Герасимов - Крест в круге
Против ожидания, Галина Помилуйко не выразила ни восторга, ни удивления, ни каких-либо иных эмоций, услышав эту потрясающую новость.
– Я полагаю, – сказала она спокойно, – что у Федора Германовича была только одна дочь… А поскольку за последний месяц вы – третья, от кого я слышу это, то считаю необходимым попросить у вас доказательства этого самого родства.
– Я понимаю, – покачала головой Мила. – Назовите вашу цену.
– Нет, вы не понимаете, – усмехнулась Галина Помилуйко. – Я с чистым сердцем отдам настоящей наследнице все документы бесплатно. Но – после представленных доказательств.
– Вы их получите, – заверила Мила. – Но мне нужно время…
– Надеюсь, – сказала Галина Помилуйко, вставая, – вас не обидело мое недоверие? – У самых дверей она обернулась. – Простите мне мое любопытство и не примите его за бестактность… Но мне действительно интересно… А зачем вам… отель?
Мила задумалась.
– Знаете, – сказала она после паузы, – это очень хороший вопрос. На него можно ответить пространно, но я постараюсь – кратко. Понимаете, это здание построил мой отец. Его у нас отобрали силой. Думаю, будет справедливо, если отель вернется к прежним хозяевам. Но не это главное. Отель как бизнес мне не нужен. Здесь вы правы. Но «Националь» для моей семьи – как талисман. Или – злой гений. Кроме того, у меня очень серьезные долги… Долги совести, понимаете? Я завещаю этот отель одному человеку, в искупление вины, как знак любви и тепла, которые он от меня не получил в жизни. Я удовлетворила ваше любопытство?
– Вполне, – кивнула Галина Помилуйко. – Только знаете что я думаю… Для долга карточного, например, этот отель более чем достойная компенсация. Но вот для долга совести – по-моему, ничтожен. Любовь и тепло он вряд ли заменит. Еще раз извините меня.
И гостья ушла.Миле предстояло решить непростую задачу: отыскать в изменившейся до неузнаваемости Москве свидетельства своего происхождения, стряхнуть пыль со страниц истории своей семьи.
Было еще одно дело, которое ей предстояло сделать как можно скорее. Странным, мистическим образом возникший вопрос снова требовал ответа, и найти его можно было только в Ташкенте.
Первую неделю Мила провела в исторических архивах. Она щедро раздавала взятки, и перед ней открывались любые двери, она перебирала пыльные папки, находила давно забытые документы и свидетельства.
Каждый раз, выслушав ее просьбу, очередной чиновник озабоченно хмурился:
– Непростая задача. Думаю, для решения понадобится год.
– Тысяча долларов, – невозмутимо объявляла Мила.
– Ну, может быть, несколько месяцев… – задумчиво продолжал чиновник.
– Две тысячи, – ставила точку старуха, и нужная бумажка находилась в течение часа.
В одном из архивов ее ждала невероятная находка.
Листая каталог хранилища, она наткнулась на следующую запись:...«Архив документов и незначительных предметов бытового назначения семьи Липгардт. Прошито и заархивировано 20 марта 1965 г. Архивариус – Григорьев, г. Ташкент, Республиканский архивный фонд».
– Ташкент? – вскрикнула Мила. – Григорьев?!
Ей казалось, что она уже стала привыкать к мистическим совпадениям и странностям, сопровождающим ее визит в Россию, но каждый раз, сталкиваясь лицом к лицу с очередной тревожной загадкой, она чувствовала, что близка к помешательству.
– Ничего удивительного, – пожал плечами работник хранилища. – Наш архив – малая часть Резервного фонда, собранного в свое время из имущества разграбленных усадеб, поместий и доходных домов. Во время войны он был вывезен в Ташкент. Там же проходил повторную архивацию, а в Москву вернулся лишь в середине семидесятых.
Дрожащими от волнения руками Мила перебирала ставшие драгоценными письма, салфетки, карандаши, булавки и пуговицы, почти сто лет назад казавшиеся повседневной мелочью в доме ее отца.
Одна плоская бархатная коробочка показалась ей знакомой. Сейчас она была пуста, а когда-то в ней лежало что-то важное или очень нужное. Мила никак не могла вспомнить – что именно. Если бы у нее было больше времени и она не была бы так взволнована, то обязательно вспомнила бы, что в этой скромной коробочке ее отец Федор Липгардт хранил плоскую металлическую пластинку с фамильным гербом, похожую на ножичек для бумаг.
В рассекреченном архиве КГБ (теперь эта когда-то всесильная структура называлась почему-то ФСБ) Мила обнаружила свое личное дело. Шесть папок аккуратно подшитых бумаг, протоколов, определений и доказательств. Педантичный следователь в 1939 году сделал то, на что теперь Миле потребовались бы годы, – доказал и подтвердил ее происхождение.
Через две недели Мила была готова к повторной встрече с Галиной Помилуйко. Но оставалось еще одно дело. Безотлагательное. Важное. И очень волнительное.
Перед самым отъездом в Ташкент она позвонила в службу безопасности отеля. «Как бы ни сложилась моя поездка, – решила она, – какой бы результат ни ждал меня в этом тяжелом путешествии, я не могу не слушать сейчас своего собственного сердца…»
Вадим выглядел растерянным.
– Как ваши дела? – поинтересовался он вежливо. – Не разочаровала вас столица?
– Я закончила все свои дела в Москве, – охотно ответила старуха. – Все, кроме одного…
– Вот как? – отреагировал Вадим. – Уверен, вы справитесь и с ним.
– Справлюсь, – холодно подтвердила женщина, – но для этого мне необходимо уехать. Я покидаю ваш город на неопределенный срок. Но я еще вернусь.
– Вам здесь всегда рады.
– Я не знаю, – продолжала старуха, – как долго мне предстоит отсутствовать. И не знаю, с каким результатом вернусь… Но мне бы хотелось уже сегодня некоторым образом компенсировать неудобства, вам доставленные.
– О чем вы говорите, – перебил Вадим, – какие неудобства? Я давно обо всем забыл!
– Вот видите… – Мила усмехнулась. – Уже забыли… А мне бы хотелось остаться в вашей памяти… чем-то добрым.
Она протянула ему бархатную коробочку. Ту самую, что полвека назад хотела подарить человеку, которого любила и продолжает любить до сих пор. Он будто и сейчас стоял перед ней – гордый, красивый и… недоступный.
– Я не могу это принять. – Вадим решительно положил коробочку на стол.
Глаза Милы сверкнули безумным огнем. Она схватила подарок и ткнула им в грудь своего неразумного гостя.
– Вы должны взять! Не возвращайте мне ее! Иначе опять быть беде!
Вадим отступил к двери.
– Я не могу это принять, – повторил он твердо. – Кроме того – ваши волнения совершенно напрасны. Вы мне ничего не должны и не доставили мне неудобств, которые нужно было бы компенсировать. В любом случае спасибо. Я искренне желаю вам успехов во всех ваших делах. Прощайте…
