Марк Фрост - Шесть мессий
Самодовольная ухмылка на физиономии Римера застыла, ответа не последовало.
«Управиться с этим легче, чем забрать конфетку у мертвеца», — подумал преподобный.
Эйлин оценила насмешку преподобного по достоинству, однако, когда тот сел рядом и она присмотрелась к нему, у нее перехватило дыхание. Ее первая мысль была о том, что этот человек умирает. Напряженные, механические движения преподобного напоминали движения насекомого, держался он так, будто вместо хребта у него был вставлен стальной штырь. Темное одеяние болталось на его исхудалом теле, как обвисший парус на мачте. За левым плечом выступал заостренный горб, левая нога казалась усохшей. Длинные, тонкие, поросшие грубыми черными волосами руки походили на обезьяньи. Высокий купол лба вздымался над глубоко посаженными зелеными глазами, под ввалившимися щеками проступали острые челюсти. Спутанная грива черных с сединой волос ниспадала ему на плечи, по обе стороны лба вздувались налитые кровью пульсирующие вены. На мраморной коже выделялись синевато-багровые шрамы, как будто он был разрезан на части и собран заново.
«Мне знакомо это лицо, — сказала она себе. — Я видела его прежде. Понятия не имею где и когда, но, бог свидетель, оно не из тех, которые быстро забываются».
Какое-то мгновение Эйлин даже хотела спросить его об этом, но благоразумие помешало ее попытке обратиться к хозяину дома.
Преподобный Дэй и не подумал знакомиться: интересовавшие его имена он знал, каждый успел кратко представиться, а при его появлении у актеров словно пропали голоса. Голос же преподобного отличался четким произношением южанина — или то был намек на британское происхождение его обладателя?
Оставаясь в неведении относительно догадок Эйлин, Иаков тоже понял, что уже встречал этого человека, но в отличие от нее точно вспомнил где и когда: в прошлом году в Чикаго на парламенте религий. Однако для расставшегося с бородой Иакова было очевидно, что преподобный его не узнал. Магнетические глаза изучали гостя внимательно, но без малейших признаков узнавания.
«Его глаза смертельно опасны, — понял Иаков, уставившись вниз, на кусок яблочного пирога. Сердце его учащенно забилось. Прежде ему уже доводилось встречаться с людьми, чей взгляд обладал ощутимой силой, но эти глаза оказывали прямо-таки физическое давление. — Надо предупредить Эйлин, чтобы она ни за что не встречалась с ним взглядом».
— Как нынче самочувствие, мистер Иаков Штерн? — спросил преподобный. — Насколько я понимаю, в дороге вы приболели.
— Спасибо, мне уже гораздо лучше, — ответил Иаков, надеясь, что Эйлин, во все глаза смотревшая на преподобного, повернется к нему.
— Не вызывает сомнений, что вы не принадлежите к этой компании; можно поинтересоваться, что привело вас в наш уединенный уголок мира?
— Можно сказать, что я своего рода турист, — скромно ответил Иаков. — Удалился на старости лет от дел и путешествую в свое удовольствие, познавая Запад.
— Что здесь у вас вообще за община? — спросила Эйлин, не в силах справиться с любопытством. — Как я понимаю, вы тут главный, потому и спрашиваю: в чем суть? Какова ваша цель?
Впервые за все время преподобный Дэй обернулся к ней, и она ощутила страшную силу его взгляда, давившего на нее с почти физической силой. Выражение его лица оставалось обычным, даже дружелюбным, но от мощи этих глаз у нее даже скрутило желудок. От ее лица отхлынула кровь, и она торопливо отвела взгляд.
— Служить Богу, мисс Темпл, — смиренно произнес преподобный. — И Сыну Его, Спасителю Иисусу Христу, как подобает всем нам. Прошу прощения, получили ли вы экземпляр нашей листовки? Там содержится вся необходимая гостям информация о нашей общине. Мы вручаем этот текст всем прибывающим.
«Он хочет, чтобы я посмотрела на него, — поняла Эйлин. — Он хочет, а я не должна. Я чувствую, как его разум скребется, словно паук, силясь найти щелку, чтобы забраться мне в голову».
— Прошу прощения за маленькое замечание, — произнес Иаков, чувствуя, что женщине не по себе, и желая отвлечь внимание, — но мне кажется, что этот список слишком детализирован и регламентирует много такого, без чего можно бы обойтись.
Дэй обернулся к Иакову, взгляд его сделался суровым, если не гневным.
— Рекомендую вспомнить о том, сэр, что Всевышний дал нам Свои заповеди.
«Не любит, когда ему противоречат, — подумал Иаков. — Он определенно не привык, чтобы ему противоречили, да и кто в здравом уме отважится спорить с тем, у кого такие жуткие глаза? Ладно, продолжай, чудовище: со мной, стариком, можешь вести себя как угодно, но тронь только волосок на ее голове, и я заставлю тебя проклясть тот день, когда ты появился на свет».
— Заповедей Божьих всего десять, — указал Иаков. — А у вас их пятьдесят.
— Строгое следование Господней воле есть путь нелегкий, требующий от каждого человека немалых усилий, — напыщенно произнес преподобный. — Мы не претендуем на совершенство, мистер Штерн, мы лишь жаждем его.
— Миру следовало бы восторгаться вами за это стремление. Почему же вы укрылись от него?
— Мир… мир пребывает в скверне, чего вы, полагаю, за время своего путешествия не могли не заметить. Мы надеемся построить для себя новый мир, здесь, в пределах нашего града. И мы ожидаем от гостей уважения к нашим усилиям и нашим ценностям, даже если они не во всем с нами согласны.
— Такое уважение подразумевается само собой.
«Спокойствие, Иаков, не провоцируй его».
Взгляд преподобного зажегся пониманием и живым интересом.
— Верна ли моя догадка о том, что в вашем лице, мистер Штерн, я тоже имею дело со служителем Божьим?
На миг Иаков встретился глазами с Эйлин, взгляд которой пытался его предостеречь.
— Можно сказать и так. Я раввин.
— Тогда мне все ясно! — воскликнул преподобный Дэй. — У нас здесь среди прочих пребывает и горстка сынов Израилевых, обращенных, разумеется, на наш путь, но сохранивших при этом свои верования.
— Где-то найдешь, где-то потеряешь. — Иаков пожал плечами.
Преподобный терпеливо улыбнулся.
— Мне бы ни в коем случае не хотелось навязывать своим гостям теологические дискуссии, но, может быть, уважаемый раввин Иаков Штерн согласится посетить меня завтра и обсудить наши разногласия?
— Я рад такой возможности. Но должен предупредить, что обращение в иудаизм — это серьезное предприятие.
— Когда служишь святому действу, — с улыбкой промолвил Дэй, — надо быть готовым ко всему.
Преподобный снова повернулся к Бендиго Римеру, все это время сидевшему неподвижно с таким видом, словно он пребывал в гипнотическом трансе.
