Игорь Лесев - 23
— Нет, парень, жрать у меня нечего. Сам в поисках, — я оттянул щенка от ноги и осторожно проследовал к веранде дома.
В принципе, тетя Наташа еще не возвращалась, но вдруг там есть ее мама? Я прислушался, нет ли какого-то звука внутри, а затем для проверки два раза нажал на входной звонок. И только затем стал соображать, что вот откроет, допустим, кто-то дверь, и что я скажу тогда?
Дверь, как я и ожидал, не открыли, и я стал искать ключ от дома, где только можно — под ковриком, возле колодца, лавочки, за ведрами. Обычно ключи от дома все сельские и околосельские жители оставляют возле дома. Исключительно идиотское свойство. Другое дело, попробуй их вот так сразу найди. Ключа, как назло, нигде не было. В это время из своего дома вышла соседка и остановилась возле самого забора в нескольких метрах от меня. Я пригнулся и стал ждать, когда эта дуреха зайдет в дом. Она протопала к своей калитке, что-то там повысматривала, затем прошмыгала тапочками обратно к дому и, наконец, скрылась внутри.
Времени и желания искать дальше ключ не было, поэтому я решил проблему точно так же, как и с проникновением на балкон в квартиру покойной Веры, — с помощью элементарного взлома. Обмотав руку висевшим на веревке полотенцем, я выбил окошко на веранде. Но за ним никакого шпингалета не оказалось, поэтому пришлось выбивать еще два окошка, чтобы можно было пролезть в дом через них. Пока я осторожно и как можно тише крошил окно, все время оглядывался на дом справа, откуда недавно выходила соседка. Слева дом был относительно далеко, потому услышать меня могла только дура в тапочках.
Наконец, сделав проход пошире, я подтянулся и влез в окно. Тут же умудрился порезать бедро о битое стекло. Левая брючина тут же залилась алой кровью. Теперь еще нужно было и одежду искать, хотя тут проблем было меньше всего, — у Федченко было два сына моего возраста, что-нибудь да найду.
Первым делом я прошел на хорошо знакомую кухню, стащил штаны и промыл в раковине рану. Оказалась, всего лишь царапина, просто длиннющая — от пояса и почти до колена. Затем я подкрепился еще теплым борщом прямо из кастрюли (не в тарелку же его наливать?), в холодильнике нашел йогурт, который тут же съел, и бананы (оставил тете Наташе один из четырех) и, как был, в трусах, пошел в комнату к телефону. Он стоял на журнальном столике рядом с фотографией Сани и его младшего брата — Максима, обнимающих свою мать. Мда. Видели бы вы сейчас, ребята, что я вытворяю в вашем доме.
Я набрал 09.
— Довидкова.
— Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, телефон дирекции городского кладбища.
— Хвылынку. Два — тринадцать — двадцать один, — и тут же в трубке раздались короткие гудки.
Так, 2-13-21. Как всегда, говорящий номер. 2 — два дня до 23-го, 13 — день моего рождения, 21 — сегодняшнее число. Я набрал номер.
Через шесть гудков я услышал мужской старческий голос:
— Слухаю.
— Куда я попал?
— А куды вам нада?
— На кладбище. В смысле, в дирекцию кладбища.
На том конце безобразно загыкали, в стиле моих бывших селюков-соседей:
— Гы-гы. Туды завжды вспиетэ. Дырэктора зараз нэмае.
— А вы кто?
— Сторож.
— А знаете, вы мне, уважаемый, даже больше нужны, чем директор.
— Чого цэ?
— А того, що у мэнэ е дви пляшкы водкы и я нэ знаю, кому йых подаруваты, — после последней фразы я почувствовал, что сторож меня стал слушать внимательней. — Вы сможете сделать мне маленькую услугу?
— Ну, я нэ знаю. А що за послуга?
Разговор со сторожем мне явно нравился. Никаких тебе «помощник народного депутата» или «капитан уголовного розыска» были здесь ни к чему, есть водка — есть человек.
— Мне нужно узнать могилу одной женщины, которую недавно здесь похоронили.
— А колы самэ цэ було?
— Да в прошлую субботу. Ее с Василькова привезли.
— Звидкы?
— Ну, городок такой под Столицей. Короче, на прошлой неделе в субботу и воскресенье сколько человек похоронили?
— Да нэбагато. Десь з десять.
А ни хрена себе «нэбагато»! Я понял, что разговор по телефону ни к чему не приведет, и потому тут же предложил:
— Давайте так. Я через час подойду к центральным воротам кладбища. С водкой. И вы мне покажете могилу женщины, которая меня интересует. Договорились?
— Ну, я спробую. А як я вас впизнаю?
— Я же с водкой буду.
— А-а-а. Гы-гы.
— Значит, договорились, через час?
— Добрэ.
Я повесил трубку и пошел в комнату ребят поменять свой гардероб. Перебрав кучу вещей в первом шкафу, я остановил свой выбор на джинсах, свитере и ветровке. Но содержимое второго шкафа кардинально поменяло мои планы. В шкафу висел новенький зеленый курсантский китель, брюки и куртка зимнего образца. Внизу стояли армейские ботинки, а на полке — голубой берет. Я натянул весь этот маскарад на себя и стал красоваться в зеркале. Если бы я был девушкой, обязательно влюбился бы. Только туфли оказались чуть тесноваты (явно не 46 размер) и берет маловат, а так — хоть сейчас в «клюб на танци». Переложив в карманы все свое нехитрое барахло из костюмных брюк и пройдя обратно к входной двери, я остановился. Хорошо я в гости к маме своего друга сходил. Выломанное окно в летней кухне, выбитое окно на веранде, окровавленные брюки на кухне, съеденный борщ вместе с йогуртом и один оставшийся банан, полный кавардак в комнате ее мальчишек и пропавшая военная форма Максима. Только что не насрал нигде.
Я открыл дверь и быстро проследовал к калитке под счастливое повизгивание Чапы.
В этот момент отворилась дверь соседского дома, и на улицу выглянула та самая тетка в тапочках:
— Максим, ты уже приехал?
Не поворачиваясь к ней лицом, я махнул рукой и молча быстрым шагом проследовал в переулок. Ну вот, будет теперь рассказывать тете Наташе: «Я сразу подумала, что это не твой Максим». Так, времени на самом деле у меня немного. Федченко работает до пяти, значит, придет домой самое раннее без двадцати шесть. Это если никуда не зайдет. И тут же заявит в милицию. Соседка будет свидетельницей, и менты начнут искать человека в курсантской форме. Но пока, до пяти, милиция активно ищет Лескова в какой угодно форме, но только не в военной. В самом Г. военных полно, а потому внимания на меня особо обращать не должны. Значит, сейчас быстро на кладбище, а затем до пяти нужно успеть в библиотеку.
По дороге я зашел в магазинчик и, купив две бутылки самой дешевой водки (денег оставалось теперь почти ничего, чуть больше тридцати гривен), я стал подниматься вверх по дороге. Пройдя мост и миновав табличку с перечеркнутым названием города, практически сразу же увидел первые надгробия.
