Кассандра Клэр - Механический принц
– Гидеон совсем не таков!
– Он сын своего отца. Разве этого мало? Не то чтобы я собиралась за него замуж, я простая мирянка, но ведь он увидит, как я разжигаю камины, вожусь со стиркой…
– Если он любит тебя, то все это неважно!
– Еще как важно! Не думайте, что все настолько благородны, как вам кажется, мисс!
Тесса вспомнила, как Уилл сидел, уронив лицо в ладони, и как он сказал: «Тесса, если любишь его, то, пожалуйста, не говори ему ни слова из того, что я рассказал».
– Знаешь, Софи, благородство порой принимает весьма причудливые формы. Вдобавок неужели ты хочешь стать Сумеречным охотником? Разве не лучше…
– Еще как хочу! Больше всего на свете! Я всегда об этом мечтала.
– Кто бы мог подумать!
– Я мечтала выйти замуж за господина Джема… – смущенно призналась Софи, теребя краешек одеяла. – Вы же не разбили пока ему сердце, не так ли?
– Нет, – ответила Тесса. Зато разорвала свое пополам. – Я ни за что не разобью его сердце.
Глава 21
Горящие уголья
О брат мой, боги так добры!..
Бегут года, проходят дни,
И жизнь и смерть к тебе щедры,
Теперь покойся с миром, спи.
Спасибо, жизнь, за звук шагов,
Любимой шепот, шлейф духов,
Спасибо, жизнь и смерть! Дары
Достойны, брат, твоей любви.
Из-за полуоткрытой двери Джема неслись звуки скрипки. Уилл задумчиво постоял, прислонившись к стене. Он просто с ног валился, ни разу в жизни он не чувствовал себя таким обессиленным. Когда он вышел из дома на Чейн-уолк, в крови у него бушевал вихрь энергии, который теперь иссяк, оставив лишь усталость и пустоту.
Хотя он и выбежал из гостиной, хлопнув дверью, Уилл все же надеялся, что Тесса окликнет его, но нет. Он не мог забыть ее глаз, серых, как грозовые тучи.
«Джем сделал мне предложение, и я сказала „да“». – «Ты любишь его?» – «Я его люблю».
И вот он стоял перед дверью, не зная, зачем пришел. Может, хотел заставить Джема отступиться, если это вообще возможно. А может, просто по привычке, ведь столько лет он искал здесь утешения. Он толкнул дверь и шагнул в хорошо освещенную комнату.
Джем сидел на сундуке в изножье кровати, держа скрипку на плече. Закрыв глаза, он водил смычком по струнам, но когда его побратим вошел в комнату, уголки губ поползли вверх, и он спросил:
– Уилл, это ты?
– Да, – ответил Уилл, застыв на пороге не в силах войти.
Джем перестал играть и открыл глаза:
– Телеман, фантазия для скрипки ми-бемоль мажор. – Он отложил скрипку и смычок. – Заходи, не маячь в дверях, это действует мне на нервы.
Уилл сделал еще пару шагов. Он столько часов провел в комнате друга, что знал ее не хуже своей. Вот нотные тетради Джема, футляр для скрипки, где она лежит, когда Джем не играет, окна с решетчатыми переплетами, сквозь которые льется солнечный свет. Сундук, который он привез из самого Шанхая. Трость с нефритовым набалдашником у стены. Шкатулочка с изображением Гуаньинь, в которой Джем хранит свое «лекарство». Кресло, в котором Уилл проводил бессонные ночи у постели Джема, следя за его дыханием и молясь.
Джем поднял сияющие глаза. В них не было ни тени подозрения, лишь радость встречи.
– Рад видеть тебя.
– Я тоже, – буркнул Уилл.
Он чувствовал себя крайне неловко. Интересно, Джем заметил что-нибудь? Никогда раньше Уилл не робел в присутствии своего побратима. Все дело было в тех словах, что вертелись у него на языке.
«Ведь все ты понимаешь, Джем! Без Тессы мне жизнь не мила. Если ты действительно любишь меня, то отдашь ее мне. Ведь ты не сможешь любить ее, как я. Никто не сможет! Если ты и правда брат мне, то уступишь».
Но он так ничего и не сказал. Джем подался вперед и тихо проговорил:
– Уилл, я должен тебе кое-что рассказать. Не мог сказать при всех.
Уилл стиснул зубы. Вот и все. Джем хочет рассказать про помолвку, а ему придется изображать радость, сдерживая подступающую тошноту. Он сунул руки в карманы.
– Что стряслось?
Джем склонил голову, и солнце заиграло на его волосах.
– Надо было рассказать раньше, но мы с тобой никогда не касались любви в наших разговорах. Ведь ты такой циник! – Он усмехнулся. – Думал, будешь насмехаться надо мной. К тому же я даже не надеялся, что она ответит на мои чувства.
– Тесса, – пробормотал Уилл. Имя ее резало губы, как острый нож.
Джем расплылся в сияющей улыбке, и Уилл понял, что та слабая надежда, которую он носил в сердце, умерла, так и не родившись… Джем действительно любит ее.
– Ты всегда исполнял свой долг! – заметил Джем. – Знаю, если бы на месте Тессы был кто-нибудь другой, ты все равно спас бы его. Но мне кажется, ты с такой готовностью бросился на помощь и потому, что знал, как она дорога мне… – Он запрокинул голову и ослепительно улыбнулся: – Я угадал, или я просто тупоголовый идиот?
– Конечно, идиот, – проворчал Уилл и сглотнул ком в горле. – Но… в другом ты прав. Я знаю, как она тебе дорога.
Джем усмехнулся. Лицо его светилось от счастья, глаза сияли. Уилл никогда его таким не видел. Он всегда думал, что Джем – натура спокойная и безмятежная, а радость и злость – чувства слишком земные для него. Теперь он понял, что ошибался; просто Джем никогда не был счастлив с тех пор, как погибли его родители. А сам Уилл даже не задумывался об этом, на первом месте для него была безопасность друга, его насущные потребности, но не счастье…
«Джем – это мой грех».
А ведь Тесса права. Сначала он хотел, чтобы она порвала с Джемом, чего бы это ни стоило, а теперь понял, что он не смог бы так поступить. «Поверь хотя бы в мою честь… и чувство долга», – сказал он тогда Джему и сам верил в это. Он ему жизнью обязан. Разве смог бы он забрать у Джема то, чего тот желал больше всего на свете? Для друга он готов был пожертвовать своим счастьем, и не только потому, что он в неоплатном долгу перед ним. Ведь он поклялся любить его так же, как самого себя!..
Джем выглядел не только счастливым, но и окрепшим. На щеки вернулся румянец, спина не гнется под тяжестью забот и болезни.
– Хочу извиниться перед тобой. Я был слишком суров тогда, в притоне ифритов. А ты просто пытался забыться.
– Нет, ты был совершенно прав…
– Нет, я виноват. – Джем поднялся. – Я был слишком суров, потому что мне больно видеть, как ты относишься к себе. Будто ты никто. Что бы ты ни делал, я знаю, каков ты на самом деле, ведь ты мой брат по крови! Ты не просто лучше, чем пытаешься казаться, ты гораздо лучше многих. – Он ласково коснулся его плеча. – Уилл, ты достоин большего!
Уилл закрыл глаза и увидел черный базальтовый зал заседаний, на полу два горящих круга. Джем шагает из своего круга к Уиллу, и они стоят вместе, отгороженные от всего мира стеной огня. Еще пока черные глаза сверкают на бледном лице. Уилл вспомнил слова клятвы побратимов: Куда ты пойдешь, туда и я пойду; где ты умрешь, там и я умру и погребен буду; пусть то и то сделает мне Ангел, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою[39]. И вдруг тот же голос заговорил с ним уже наяву.
