Марк Фрост - Список семи
Епископ побелел как полотно да так и остался стоять с раскрытым ртом, разом утратив всю свою солидность. Принц молча жевал губы с видом полного идиота.
– В жаркие дни, – внезапно пробормотал он, – я очень люблю клубничное мороженое.
Неадекватность его реакции смутила даже Эйлин. Из глаз Эдди вдруг хлынули слезы…
– Мне нужно совсем немножко… – захныкал он, как ребенок. – Я хочу спокойно повеселиться…
Седовласый мужчина, сидевший справа от принца, тотчас поднялся и подхватил принца под руку.
– Вам нужно отдохнуть, ваше высочество! Вы так измучились сегодня, вам необходимо хорошенько подкрепиться и поднять настроение.
– Хочу вина, – плюхнулся на стул Эдди.
– Вина принцу! – распорядился епископ. – Благодарю вас, сэр Найджел. Благополучие и здоровье принца – наша первостепенная забота.
– Я придерживаюсь такого же мнения, – сказал сэр Найджел Гулль, личный врач принца, сверля Эйлин ненавидящим взглядом.
"Этот тип не очень-то жалует женщин", – подумал Дойл, припоминая слухи о бурных дебошах Эдди, в которых чаще участвовали мужчины, а не женщины.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал епископ, обращаясь к Эйлин и Дойлу. – Мисс Темпл, будьте так добры, наш хозяин хотел бы, чтобы вы сели справа от него.
И Пиллфрок подвел Эйлин к столу – как раз напротив Александра Спаркса, слева от которого возвышалась крепкая фигура генерала Маркуса Макколея Драммонда.
– А вы, доктор, пожалуйста, сюда, – сказал Пиллфрок, указывая на стул, стоявший через одно место справа от Эйлин. – Пожалуйста, пожалуйста.
Позвонив в колокольчик, епископ тяжело опустился на стул между Эйлин и Дойлом.
В женщине, сидевшей напротив, Дойл узнал леди Кэролайн Николсон. Жгучая брюнетка с тонким чувственным лицом, гораздо более выразительным, чем можно было предположить по фотографии, она запоминалась с первого взгляда. В чертах ее лица было что-то хищное, темные глаза горели холодным, безжалостным огнем.
Мужчина справа от Дойла с трудом уселся на стул, морщась от боли. Его правая нога не сгибалась, и даже под брюками было заметно, что колено у него сильно распухло. На чисто выбритом бледном лице, покрытом редкими оспинами, не было никаких следов грима, и, несмотря на то что мужчина был в очках, Дойл легко узнал в нем Черного человека, которому он прострелил ногу во время зловещего сеанса на Чешир-стрит. Это был профессор Арминиус Вамберг.
Итак, за этим столом собрались все – все семеро – плюс внук королевы, на которого они делали ставку. Дойл огляделся и встретился взглядом с Александром Спарксом, который пристально смотрел на него, словно читая самые сокровенные мысли доктора. На губах Александра блуждала загадочная полуулыбка. Не в состоянии бросить ему открытый вызов, Дойл отвел взгляд в сторону.
В зале появился целый эскадрон слуг с подносами, на которых стояли чашки с прозрачным бульоном. Слуги двигались как заводные, более похожие на роботов, чем на живых людей.
– Когда-то на Карибских островах я сделал одно открытие, – неожиданно начал Вамберг, в его речи слышался резкий иностранный акцент.
– Открытие? – заинтересованно откликнулся Дойл.
– Вы когда-нибудь сталкивались с культурой первобытных племен, доктор Дойл?
– Нет, если только французская к таковым не относится, – ответил Дойл, поднося к губам чашку с бульоном.
Профессор сдержанно улыбнулся.
– Самым важным отличием подобных культур, на мой взгляд, является то, что наименее развитые народы самым непосредственным образом связаны с природой и ни о какой "цивилизованности", столь близкой сердцу зазнавшихся европейцев, тут и говорить не приходится. В силу таких отношений примитивные народы познают то, что для нас абсолютно недостижимо, а именно мир духов! Это особый мир, состоящий из духов природной стихии, населяющих физический мир, в котором, как мы полагаем, живое перестает существовать. Медики считают людей, верящих в духов, неразвитыми, суеверными – одним словом, примитивными. После многих лет исследований я пришел к выводу, что они гораздо мудрее и умнее нас и живут в таком согласии с окружающей природой, какое нам и не снилось.
Дойл кивнул, поглядывая на Чандроса, необыкновенно увлеченного беседой с Эйлин, которую, похоже, бульон интересовал гораздо больше, чем разговор да и сам собеседник.
– Я никогда не верил в их существование, – неожиданно вступил в беседу епископ, шумно прихлебывая бульон из чашки. – Можете себе представить: частная школа, англиканская церковь, я уже был викарием…
– Чье существование? – рассеянно переспросил Дойл.
– Как – чье? – расцвел в улыбке епископ, умудрившись забрызгать бульоном даже очки. – Существование духов природной стихии, разумеется. Так продолжалось до тех пор, пока я не встретился с профессором Вамбергом. И с моих глаз упали шоры!
– В разных странах их называют по-разному, – продолжал Вамберг, явно недовольный бесцеремонным вмешательством епископа. – Вы ведь ирландец, не так ли, доктор Дойл?
Дойл кивнул. Его чашка была уже пуста, и он, глотая слюнки, смотрел на полную чашку Вамберга. Профессор даже не притронулся к бульону…
– В Ирландии их называют гномами. Здесь, в Британии, – эльфами, но в разных районах страны у них опять-таки разные названия: в Корнуэлле это альвы, в Шотландии – карлики.
– Я немного знаком с мифологией, – сказал Дойл, которого начинал раздражать самодовольный тон профессора.
– Да-да, кто же в этом сомневается. Но дело тут не в одной мифологии, уважаемый коллега, – и для пущей важности Вамберг поднял указательный палец.
В этот момент подали второе блюдо.
"Ну слава богу, – с облегчением вздохнул Дойл. – Мало того, что мы с Эйлин умираем с голоду, они еще мучают нас своими занудными речами…"
– Жареная куропатка с капустой, – громогласно возвестил Пиллфрок.
Куропатка? Дойл удивился. Должно быть, епископ ошибался. Дело в том, что крылышко этой куропатки не уступало по размеру крылу индюшки, а капустный лист занимал всю тарелку. Где это на севере Англии, да еще в середине зимы, можно вырастить такую гигантскую капусту?
Однако дареному коню в зубы не смотрят, решил Дойл, откусывая большой кусок от крылышка куропатки. Мясо было мягким, сочным и невероятно вкусным.
– Эти самые духи, так хорошо знакомые нам по сказкам и легендам, на самом деле являются подлинными строителями и архитекторами природы, – продолжал Вамберг, даже не взглянув на стоявшую перед ним тарелку. – Нимфы, наяды, духи воздуха – наверное, не зря память о них сохранилась в фольклоре всех народов и рас и в нашем "цивилизованном" сознании.
– Что значит – не зря? – спросил Дойл, расправляясь с куропаткой.
