Роберт Говард - Хозяин Судьбы
Неожиданно Конн присел, взяв меч на изготовку. Из глотки вырвался животный, предостерегающий крик. Из ущелья выскользнул высокий человек. Он кутался в плащ, под которым поблескивала кольчуга. Тень низко надвинутой широкополой шляпы незнакомца закрывала его лицо, так что разглядеть можно было только один глаз, сверкавший холодно и мрачно, словно серое море.
— А, это ты, Конн, раб сына Вульфгера Снорри? Куда бежишь, обагривший руки кровью своего хозяина? — спросил незнакомец низким властным голосом.
— Я не знаю тебя, — прорычал Конн. — Не знаю, откуда тебе известно мое имя. Если хочешь схватить меня, свистни собак, и покончим с этим. Но прежде чем я умру, они попробуют крепость стального клинка.
— Дурак! — В зычном голосе незнакомца прозвучало презрение. — Я не охотник за беглыми рабами. Дикие земли велики. Но разве ты ничего не чувствуешь в запахе морского ветра?
Конн повернулся к морю, плескавшемуся далеко у подножия скалы. Он вдохнул морской воздух могучей грудью. Ноздри его раздулись.
— Я чувствую запах соленой пены, — ответил Конн. Голос незнакомца походил на лязг мечей:
— В ветре — аромат крови, мускус страха и предсмертные крики.
Конн в замешательстве покачал головой:
— Обычный ветер…
— На твоей родине идет война, — угрюмо продолжал незнакомец. — Копья Юга поднялись против мечей Севера, и землю вместо солнца теперь освещают огни пожаров.
— Откуда ты это знаешь? — заволновавшись, спросил Конн. — Вот уже несколько недель ни один корабль не приходил в Торку. Кто ты и откуда знаешь о войне?
— Неужели ты не слышишь звук волынки, стук топоров? Неужели не чувствуешь запах войны, который несет ветер? — спросил незнакомец.
— Нет, — ответил Конн. — От Торки до Эрина много лье. Я слышу только завывания ветра в скалах и крики чаек на мысу. Если идет война, я должен быть вместе с воинами моего клана, хотя за мной охотится Мелаглин, ведь в ссоре я убил его человека.
Незнакомец, не обращая внимания на Конна, стоял как статуя и смотрел вдаль на бесплодные горы и туманные волны.
— Будет страшная битва, — сказал он так, словно говорил сам с собой. — Смерть в кровавой жатве заберет многих королей и вождей. Огромные кровавые тени наползают на мир. Ночь опускается на Асгард. Я слышу крики давно умерших героев. Они зовут из пустоты, как и голоса забытых богов. Для каждого создания есть свой срок. Даже боги должны умирать.
Внезапно он распрямился и с диким криком вытянул руки в сторону моря. Огромные тучи заволокли небо. Надвигался шторм. Из тумана налетел сильный ветер. Он гнал по небу стаи грозовых туч. Неожиданно Конн закричал. Из пролетающих над головой облаков вынырнуло двенадцать фигур, призрачных и ужасных. Как в ночном кошмаре, увидел Конн двенадцать крылатых коней со всадницами — женщинами в сверкающих серебряных кольчугах и крылатых шлемах. Их золотистые волосы развевались на ветру, холодные глаза уставились на что-то, чего Конн не видел.
— Те, Кто Выбирают из Мертвых! — прогремел голос незнакомца. Он широко раскинул руки, словно звал всадниц к себе. — Они скачут на север! Крылатые кони копытами разгоняют надвигающиеся тучи. Паутина Судьбы сплетена. Ткацкий станок и веретено сломаны! Смерть взывает к богам, и ночь падет на Асгард! И в ночи прогремят трубы Раганарока!
Ветер раздувал его плащ, открывая могучую, облаченную в кольчугу фигуру. Шляпа слетела. Спутанные волосы развевались на ветру. Конн отпрянул, когда глаз незнакомца блеснул в свете молнии. Там, где должен был находиться другой глаз, Конн увидел пустую глазницу. Вот тогда-то он и испугался, повернулся и нырнул в ущелье, словно человек, убегающий от демона. Бросив назад осторожный взгляд, Конн увидел фигуру незнакомца в развевающемся плаще с воздетыми к небу руками. Беглому рабу показалось, что человек на краю утеса чудовищно вырос и теперь громадой возвышается среди туч над горами и морем. И еще, что он неожиданно стал седым, словно в один миг постарел.
Глава 2
О, севера владыки, мы пришли
С толпою умерших,
С разбитыми сердцами…
И дом обрушился, сгорев дотла…
Вот горсть костей,
Метнем их на весы у моря серого:
Что перевесит?
Сто лет неправды, скорби
Иль час кровавого убийства и резни?
Шторм стих. Небо очистилось до яркой синевы, а море лежало спокойное, словно заводь, и только несколько разбросанных по берегу обломков деревьев молчаливо свидетельствовали о недавнем вероломстве стихий.
По прибрежной полосе скакал всадник. Шафрановый плащ развевался у него за спиной, ветер взъерошил его волосы.
Неожиданно всадник резко осадил своего горячего скакуна, так что тот встал на дыбы и захрапел. Из песчаных дюн поднялся высокий, могучий варвар.
— Кто ты, человек с мечом вождя и с ошейником раба? — спросил Всадник.
— Я — Конн, молодой господин, — ответил варвар. — Некогда изгой, потом раб, но всегда и повсюду подданный короля Бриана. Я знаю тебя. Ты — Дунланг О'Хартиган, друг Мурроха, сын Бриана, принц Даль-Каса. Скажи мне, добрый господин, идет ли здесь война?
— По правде говоря, сейчас король Бриан и король Малачи стоят в Киллмэйнхэме возле Дублина. Я выехал из лагеря сегодня утром. Со всех земель викингов король Ситрак собрал рабов, и гаэлы готовы вступить в бой. Такой битвы сам Эрлик никогда прежде не видывал.
Взгляд Конна затуманился.
— Клянусь Кроном, как раз об этом и говорил мне Седой Человек, — прошептал он как бы про себя. — Но как же он мог это узнать? Конечно, все это мне приснилось!
— Как ты попал сюда? — спросил Дунланг.
— Из Торки в Оркни я приплыл на лодке. Ее, как щепку, разбили волны прибоя. Давным-давно я убил Мета — ратника Мелаглина, и король Бриан рассердился на меня из-за нарушенного перемирия, поэтому я и бежал. Да, жизнь изгоя тяжела. Потом меня поймал Торвальд Ворон из Хибрид, когда я ослаб от голода и ран. Он надел мне этот ошейник. — Конн притронулся к тяжелому, медному кольцу, висевшему на его бычьей шее. — Потом он продал меня сыну Вульфгера Снорри в Торку. Неприятный мне достался хозяин. Я работал за троих, сражался рядом с ним, когда он ссорился с соседями. За это я получал от него лишь корки со стола, вместо постели — голый земляной пол — и глубокие шрамы на спине. Наконец я не вытерпел, набросился на него в его собственном скалли и разбил ему башку поленом. Я забрал его меч и бежал в горы, предпочитая скорее замерзнуть или умереть с голоду, чем сдохнуть под плетью… Там, в горах… — Тут в глазах Конна появилось сомнение. — Думаю, я видел сон… Я встретил высокого седого человека, говорившего о войне в Эрине. Еще я видел… валькирий, скачущих на юг по облакам… Лучше умереть в море, в добрую бурю, чем сдохнуть с голоду в горах Оркни, — продолжал Конн более уверенно. — Случайно нашел я лодку рыбака с запасом пищи и воды. На ней я и вышел в море. Клянусь Кромом! Я и сам удивлен, что все еще жив! Шторм схватил меня в свои лапы прошлой ночью. Я сражался с морем, пока лодка не затонула; потом с волнами, пока не потерял сознание. Придя в себя, я был поражен. Уже рассвело, и я увидел, что лежу на берегу, словно обломок дерева, выброшенный волнами. Так я и лежал на солнце, греясь и выгоняя из костей холод моря, пока ты не подъехал.
