Дин Кунц - Сумерки
Она придвинулась ближе к Чарли, чтобы он услышал ее за воем ветра, и, наклонившись к самому его уху, рассказала о своем плане. Он горячо поддержал ее, и это придало ей уверенности. Она теперь не сомневалась, правильно ли выбрала цель – пещеры, а больше думала о том, сумеют ли они сквозь буран добраться до них.
– Мы можем пойти лесом по краю долины, – предложила Кристина, – но будем оставлять следы.
– Тогда так: если мы, прежде чем направиться вверх, спустимся на поляну и пройдем какое-то расстояние по открытому пространству – буран моментально уничтожит все следы.
– Точно.
– Здесь они нас и потеряют, – сказал Чарли.
– Вот именно. Разумеется, нам все равно придется войти в лес, если мы хотим добраться до пещер, но у них нет ни единого шанса снова напасть на наш след. Главное, они рассчитывают, что мы пойдем вниз на юго-запад к озеру, потому что там люди.
– Верно, – Чарли облизал потрескавшиеся губы. – А к северо-востоку от нас – ничего, кроме…, такой же пустыни.
– Они не будут искать нас там, правда? – спросила Кристина.
– Вряд ли, – сказал он. – Тронулись.
– Идти по открытому месту в снег и ветер…, будет непросто, – сказала она.
– Ничего. Я выдержу.
Но по его виду этого утверждать было нельзя. Он выглядел так скверно, что непонятно было, как вообще он поднимется на ноги. Глаза его были воспалены и слезились. Лицо изможденное и страшно бледное, тубы бескровные.
– Надо…, смотреть за Джоем, – сказал Чарли. – Лучше всего отрезать кусок бечевки…, и держать его на привязи.
Это было хорошее предложение. На открытом месте видимость не превышала в лучшем случае десятка метров, а при шквальном ветре и в сильный снегопад падала до четырех метров. Отступи Джой на несколько шагов в сторону, они потеряют друг друга из вида; и соединиться вновь будет трудно, а то и невозможно. Она отрезала метра два бечевки с катушки, которая была у них с собой, и привязала один конец к поясу Джоя, а другой – к своему.
Чарли то и дело нервно оглядывался назад.
Кристину больше тревожило то, что и Чубакка неотрывно смотрел на тропу, по которой они пришли. Пес лежал пока еще относительно спокойно, но уже насторожил уши и глухо урчал.
Она помогла Чарли и Джою надеть лыжные маски, потому что теперь было не обойтись без них, сколь бы узкими и неудобными ни казались отверстия для глаз. Потом она надела маску сама, набросила капюшон и потуже затянула тесемки под подбородком.
Джой понял все с полуслова и мгновенно встал на ноги. Это показалось Кристине хорошим знаком. Он по-прежнему был замкнут, отстранен, не проявлял никакого интереса к происходящему, но по крайней мере на подсознательном уровне до него дошло – пора идти, а это значило, что до него еще можно достучаться.
Кристина помогла Чарли подняться.
Выглядел он неважно.
Последние полмили, остававшиеся до пещер, будут для него пыткой. Но другого выхода не было.
Поддерживая Чарли под здоровую руку, готовая, если потребуется, подставить ему плечо, в связке с Джоем, Кристина вывела их на поляну. Ветер ревел, как зверь. Было по меньшей мере двадцать градусов мороза. Снежные хлопья, валившие до сих пор, превратились теперь в крохотную кристаллическую дробь, которая с треском отскакивала от одежды. Это был сущий ад, но не горячий, а ледяной.
Глава 65
Зола и обуглившиеся головешки сучьев – все, что осталось от недавнего костра. Кайл Барлоу ткнул в кострище носком башмака и раскидал угли.
Войдя под каменный козырек, посмотрел на оставленный рюкзак. В самом углу валялись обрывки бумаги и упаковки из-под марлевых повязок.
– Ты был прав, – сказал Берт Тулли. – Малый действительно ранен.
– Довольно тяжело, раз не смог даже нести рюкзак, – сказал Барлоу, снова выходя на тропу.
– Но я не думаю, что нам вчетвером имеет смысл гнаться за ними дальше, – сказал Тулли. – Нужно подкрепление.
– У нас нет на это времени, – возразил Кайл Барлоу.
– Но ведь…, мы потеряли так много людей.
– Не надо нас пугать.
– Нет, нет, – сказал Тулли, но было видно, что он боится.
– Сейчас ты воин, – сказал Барлоу, – под покровительством господа нашего.
– Я знаю, просто я хочу сказать…, что этот тип…. Гаррисон…, не промах.
– Был. До того, как Дэнни подстрелил его.
– Но он убил Дэнни! Должно быть, он еще покажет нам, почем фунт лиха.
Кайл начал раздражаться:
– Ты же видел то место выше по тропе, где он свалился. Там было полно крови. Женщина поднималась туда, чтобы помочь ему.
– Но подкрепление….
– Забудь об этом, – сказал Кайл и прошел вперед.
Его тоже терзали сомнения, и он подумал, что был так груб с Бертом лишь потому, что хотел подавить свои тоскливые мысли.
Эдна Ванофф и Мать Грейс ждали на тропе.
Старуха выглядела больной. Глаза покраснели и ввалились, их наполовину скрывали отвисшие почерневшие веки. Она стояла ссутулившись и сгорбившись – само измождение.
Барлоу не переставал удивляться, как она до сих пор выносит этот поход. Он хотел, чтобы она осталась в хижине под охраной, – но она незаурядная женщина, обладающая для своего возраста внушительной силой и выносливостью, и все же ее неутомимость поражала. Время от времени приходилось помогать ей преодолеть тяжелый участок, а один раз он даже нес ее метров тридцать, но большую часть пути она проделала сама.
– Когда они ушли отсюда? – спросила Грейс голосом таким же сухим и безжизненным, как ее губы.
– Трудно сказать. Костер уже холодный, но в такую погоду угли остывают быстро.
– Если Гаррисон, как мы и предполагаем, серьезно ранен, они не могли далеко уйти. Мы, должно быть, наступаем им на пятки. Мы можем не торопиться и быть поосторожнее, чтобы не нарваться еще на одну засаду.
– Нет. Если они близко, надо пошевеливаться. Надо кончать с этим.
Она повернулась и, шагнув вперед, оступилась и упала.
Барлоу поставил ее на ноги.
– Я беспокоюсь о тебе, Мать Грейс.
– Все хорошо, – сказала она.
– Мать, ты выглядишь совершенно…, истерзанной, – возразила Эдна Ванофф.
– Может, немного передохнем? – предложил Берт.
– Нет! – Грейс сверлила их взглядом. – Ни одной минуты, мы не имеем права давать мальчишке ни одной лишней секунды. Я же говорила вам…, с каждой прожитой секундой его силы прибывают. Я тысячу раз повторяла вам это!
– Мать, если что-нибудь случится с тобой, мы не сможем продолжать борьбу, – сказал Барлоу.
Он весь сжался под ее испепеляющим взглядом. И голос ее приобрел тот особый оттенок, который возникал в моменты, когда ей являлось видение. Он звучал с пронзительной резкостью, от которой у Кайла кровь застывала в жилах:
