Жаклин Митчард - Подарок судьбы
— А я вас знаю! — сказал Рэй со смешком, и мы обсудили множество тем — и мои надежды на экранизацию «Возвращения», и то, что детство мистера Брэдбери пришлось на ту же эпоху, что и молодые годы Рональда Рейгана в Диксоне, штат Иллинойс, помогло в написании «Марсианских хроник».
Он сам это сказал.
Причина, по которой Род Серлинг и некоторые другие писатели добились успеха в очень специфической сфере научной фантастики и ужасов (это справедливо и для их преемников, особенно Стивена Кинга), — их умение подмечать странности в обыденной жизни. Почему бы нет, спросили они? Кто бы не хотел, чтобы его бабушка никогда не уставала играть, не оставляла ребенка одного, не грустила и не обижалась на внуков — даже когда они перестали в ней нуждаться? Кто не стал бы скорбеть о смертном ребенке, родившемся в семье бессмертных монстров? Что за человек решит завести себе в качестве домашнего животного ребенка другого вида, инопланетянина с Венеры? (На этот вопрос мы можем получить ответ, если присмотримся к тем, кто покупает детенышей шимпанзе и пытается их выращивать — они ведь почти люди, только не такие, как мы.)
Рэй Брэдбери открыл мне, что секрет писательства — секрет жизни. Наблюдай. Будь щедрым. Будь честен в эмоциях. Запоминай детали. Замечай невозможное в обыденном. Показывай, но не манипулируй.
Сейчас мистеру Брэдбери 92 года.
Не так давно я читала «Электрическое тело пою!» сыну Уиллу, седьмому из моих девяти детей — он учится во втором классе. Рассказ не показался мне заезженным, хотя я читала его много раз. Он не устарел. Он был тонким, веселым и точным, как и раньше, и по-прежнему брал за душу.
— А неплохо было бы убрать тебя куда-нибудь, пока мы все не постареем, — предположил Уилл с детской прямолинейностью.
— Неплохо, — ответила я. — Но я бы предпочла убрать куда-нибудь маму твоего папы.
У меня тоже все в порядке с прямолинейностью.
Но это было бы неплохо. Даже, сказала бы я, хорошо. Миры Брэдбери могут быть жесткими, иногда жестокими, но никогда — злыми. Что бы ни произошло с персонажами, они будут находиться под чуткой защитой человека, писателя, который ценил человеческое достоинство и предупреждал о человеческих изъянах и считал, что наполнять то и другое должен юмор.
Когда мне было почти сорок, через пятнадцать с лишним лет после первого письма, я отослала мистеру Брэдбери мой первый роман. Я не рассчитывала на ответ — у писателя были проблемы со здоровьем, и только недавно стало лучше. Однако через неделю я получила записку, написанную Брэдбери собственноручно.
«Ну что? Я был прав?» — говорилось в ней.
Тогда — да и сейчас — мне кажется, что в большинстве случаев он не ошибался.
Когда я села за написание моего первого рассказа в жанре ужасов, «Подарок судьбы» (который представлен здесь на ваш суд), то следовала примеру Рэя Брэдбери почти бессознательно, я не представляла, как много о нем думала.
Некоторые самые странные детали повествования о сестре Николаи взяты с моего семейного древа: у моей бабушки действительно были две кузины-близняшки, которых взяли замуж двое братьев; мальчик, который ограбил цыганскую королеву и всю жизнь этим тяготился, существовал на самом деле. Другие детали и события заимствованы из жизней иных людей, включая пять сестер-ирландок, четыре из которых ушли в монастырь (хотя ни одна из них не стала вампиром с даром телепортации).
Я старалась, чтобы все было скромным. Ржавый нож. Хромая нога. Сантехник, как мой отец, в партнерстве с шурином, как мой отец. Двухэтажный домик в районе, все звуки и запахи которого я знаю, как «Отче наш».
Возможно, поэтому я и люблю этот рассказ. Я восхищаюсь им, почти как если бы чья-то другая рука вдохновляла и направляла мое перо.
Может, так и случилось.
У Рэя Брэдбери есть много детей и множество наследников.
Жаклин Митчард
