Диана Гамова - Ночное небо
Я не была уверена в том, что карманники навели меня на след вампиров. Пацан из их истории однозначно человек. Даже если мы обращаем ребёнка, после первой смерти его организм перестраивается, взрослеет.
Возможно, мальчишка — фострэ. А тот, что старше?
Почти все вампиры застревают в возрасте до тридцати лет. За всю жизнь я видела не больше десятка сородичей, чьи тела не смогли вернуть свою молодость. То есть, второй, тот, которому «лет сорок» мог оказаться вампиром.
В итоге у меня есть пара «вампир-фострэ». Так ли это, сейчас проверю.
Второй дом от городской стены я нашла быстро. Как и обещал оборванец, рядом плодила комаров большая лужа, не высыхающая годами. Помнится, в этом районе города я бывала лишь раз, когда впервые знакомилась с Хориском. Лет пять назад. Но лужа не то, что не высохла, но стала еще больше и глубже. А вон и пень прямо по центру канавы.
В интересовавшем меня доме горел свет. Но живого человеческого тепла там не ощущалось. Я постучала в дверь. Глухо. Заглянув в окно, я убедилась, что внутри никого нет.
Двери в бедняцком районе не запирали. Все равно, тащить нечего. А я решила устроить очередную проверку.
В дом, согретый теплом людей или эльфов, вампир просто так не войдет. Молодым нужно приглашение хозяев. Старые чувствуют себя неуютно, будто по плечам пробегают чьи-то лапки-иглы. В обжитом доме, где вампир — незваный гость, — есть теплое едва ощутимое присутствие. Легкий дискомфорт для нас. Ничего больше.
Я перешагнула порог дома. И все. Как снаружи, так и внутри. Либо обитатели лачуги давно мертвы. Либо они не просто мертвы, но еще восстали как высшая нежить. То есть, вампиры. Неужели мне повезло? Я сразу нашла сородичей?
Только как быть с мальчишкой? Ничего не понимаю…
Обстановка домика поражала своей скудостью. Вместо кроватей — куча соломы, прикрытая драными тряпками. В углу громоздились какие-то ящики. На одном из них стояла хорошо закрепленная свеча. Вдоль стены вытянулась большая шатающаяся скамья. Садиться на нее я бы остереглась.
Если дом принадлежит вампирам, тут обязательно найдется местечко, защищенное от солнечного света. Ну не на соломе же они спят? Где-то тут явно прячется погреб.
Поворошив солому, спугнув при этом семейство пушистых мышей, я наткнулась на деревянный квадратный люк в полу. Его железное кольцо поблескивало отполированной поверхностью. Значит, крышку откидывали часто.
Люк открылся тихо, без скрипов и грохота. Петли ходили мягко, их кто-то смазывал, что уже подозрительно. Во всем доме разруха, а люк в подвал в идеальном состоянии.
Я спрыгнула в темный квадрат погреба. Тут же в ноздри ударил запах человека, запах жизни. Значит, живые тут бывают часто. (Всё-таки пацан — фострэ.)
Ни припасов, ни такого привычного хлама. Даже пыли нет. Вместо этого в маленькой комнате к стенам прижались две узкие, но аккуратно застеленные кровати. Под ногами улеглась чистая циновка с простым узором.
Теперь я поверила, что здесь обитает вампир… Зачем прекрасно обустраивать подвал, а саму хибару держать в запустении?
На всякий случай я обшарила стены, пол, даже потолок погреба. Не найдя ничего интересного, я поднялась в лачугу, прикрыла люк, заворошив его соломой.
Времени хоть отбавляй. Можно подождать вампира здесь. Можно прогуляться по городу. Только осторожно. Вдруг мое лицо по плакату кто-то запомнил?
От скуки хотелось пройтись. Снова поглядеть на уютный Хориск. На его замечательный сад, по кругу обрамлявший центральную небольшую площадь. На вырезанный из дерева памятник лошади. Кстати, особая фигура. Это не просто лошадь, а та, что притащила за собой первые бревна для крепостной стены. У города не нашлось средств на каменную фигурку лошади, зато дерево — еще один символ Хориска. Когда-то здесь приютилось поселение лесорубов. Вот, кстати, и эта лошадка в полный рост, с сильными ногами и короткой гривой «торчком».
Погруженная в свои мысли, я дошла до сада. Здешний воздух пропитался природными ароматами. На нескольких яблонях уже виднелись маленькие яблочки. Они еще зеленые и, должно быть, такие кислые…
Бывало, меня на краткий миг захватывали воспоминания из прошлой, человеческой, жизни. И сейчас я вспомнила, как сводило скулы от первых самых кислых и самых желанных яблок. Сорвав одно такое, размером с половину детского кулачка, я поднесла его к лицу. Вдохнула свежий аромат. Когда-то он мне так нравился. А сейчас, не более чем часть, атрибут природы. А вкус все тот же! С хрустом я откусила половину яблока.
Задумчиво работая челюстями, я села на деревянную скамью.
Старые вампиры иногда ели людскую или эльфийскую пищу. Вернее, делали вид. Запах для нас приобретал слишком яркие тона. Вкус, наоборот, практически полностью исчезал. Дегустировать мы могли только кровь. Или кровь с различными добавками, как Ноан. Исключение составляли фрукты. Их вкус мы воспринимали. Только, пользы нам от них никакой. Поэтому с яблоком пришлось распрощаться. А жаль.
Я долго ходила по городу, периодически погружаясь то в мысли, то в воспоминания. Ничто не отвлекало меня. И скука росла. Почуяв приближающийся восход, я заторопилась в бедняцкий квартал.
В лачугу я успела вовремя. Небо окрасилось серо-лиловыми тонами, а в домике происходила какая-то возня. Издали я заметила в крохотном окошке движущиеся тени. Внутрь я ворвалась, когда люк изнутри закрывала тонкая почти детская рука. Пришлось ее перехватить и юркнуть следом, уже самой закрыв крышку.
Нападать на меня никто не стал. Даже разгневанных или возмущенных возгласов не последовало.
На меня уставились две пары глаз. Алые и карие. Вампир и человеческий мальчишка-подросток. Последний перевел вопросительный взгляд на вампира, тот кивнул. В полном молчании мальчишка обошел меня. Став сбоку, он сделал несколько движений руками, а сверху крышку люка заворошила солома.
Так пацан — чудотворец?
— Доброго утра, сородич! — я не стала переходить на акшари[12] — родной вампирский язык.
Вампир не спешил подходить ко мне или оказывать другие знаки уважения. На вид он был ничем не примечательным человеком лет сорока-сорока двух, если не считать алых глаз. Среднего роста, плотного телосложения с широкими плечами. Кем был он при жизни? Воином? Кузнецом?
— И тебе доброго утра, — теперь он оглядел меня с ног до головы, задержав внимание на светлой косе, брошенной на плечо. — Чего хочет от меня старший сородич? — наконец взгляд красных глаз остановился на моем лице. Интересно, это он по волосам узнал мой возраст? Или так догадался? Но это к лучшему. Молодые вампиры побаиваются старших. Меньше творят глупостей.
