Игорь Денисов - Судья
— Инна, вы не понимаете, в какой опасности находитесь. Вы стали свидетелем убийства. Этого мудака послали очень нехорошие люди. Люди эти не знают, говорил с вами дядя насчет бизнеса, или нет. Они не уверены. А такие люди очень не любят неясности. Рисковать они не станут.
Он повернулся к Инне.
— Они ни перед чем не остановятся.
Быстров кашлянул.
— Александр Сергеич, я думаю, будет лучше…
Тот не слушал. Продолжал сверлить девушку взглядом.
— Ну?
Инна покачала головой.
— Я все рассказала.
— Подумайте хорошенько. Не спешите.
— Я. Ничего. Не знаю.
Инна с вызовом взглянула в глаза Точилину. Тот поиграл желваками.
— Что ж, в таком случае — раз вы ничего не знаете — я не могу гарантировать вашу безопасность.
Инна вскинула голову.
— Мне ничего от вас не нужно. Думаете, я не знаю ваши нравы? Вы возитесь со мной только потому, что я богатенькая стерва. Будь я без гроша, вы бы меня мигом на Колыму отправили.
Точилин хмыкнул.
— Ну, зачем же вы так о правосудии… Мы вас отправим на Колыму — когда у нас будут улики против вас.
Быстров снова кашлянул.
Вошел молодой дежурный, отдал честь.
— Что такое? — лицо Точилина дернулось. — Что случилось?
— Вам просили передать, — сержант протянул коричневый конверт.
— Кто просил?
Сержант набрал в грудь воздуха и открыл рот.
Его глаза расширились. Желваки напряглись. Вместо человеческой речи сержант издал невнятный сдавленный звук.
— Что за… — нахмурился Точилин.
Быстров начал медленно подниматься со стула.
— Парень, что с тобой? Э?
Тело сержанта содрогнулось… Он издал булькающий горловой звук, будто полоскал горло. Побледневшая Инна, открыв от изумления рот, расширившимися глазами смотрела на него.
Павел, до сих пор таившийся в углу, бросился к парню.
Голова сержанта откинулась назад. Хрустнули шейные позвонки.
Глаза вылезли из орбит. Лицо побагровело.
Парень согнулся пополам. Из его горла хлынул поток алой крови с черными потеками. Воздух наполнился вонью тухлой рыбы и гнилых помидоров.
Инна завизжала. Павел схватил ее за плечи и оттащил в дальний угол.
Сержант с трудом разогнулся. Он дрожал. Точилин схватил его за шиворот. Встряхнул.
— КТО ОН? — заорал Точилин в лицо сержанта, брызнув слюной. — Как выглядел? Что говорил? Куда пошел?
Сержант моргал, не отвечая. Он выглядел больным. Точилин вновь встряхнул его. Послышался треск ткани.
— Сержант, ты что! Оглох?
— Я… — слабым голосом начал тот. — Он…
— Что «он»?
— Черный… холодный…
Точилин отпустил паренька. Тот пошатнулся и, словно в лихорадке, прошептал:
— Айлатан…
— Проклятье! — Точилин грохнул кулаком по столу. — Уведите его!
Сержанта увели. Точилин подошел к столу, сощурился на коричневый конверт. Протянул руку.
— Не трогайте! — вскрикнул Павел.
Точилин вздрогнул. Оглядел учителя с головы до ног.
— Это еще кто? Посторонние в отделении? Без премии всех оставлю!
Быстров и Чернухин переглянулись.
— Н-не имеешь права, т-товарищ майор… — начал Чернухин.
— Еще как имею! Здесь все мое, товарищ капитан. Мое! Ясно?
Павел покосился на Инну. Она смотрелась в зеркальце, поправляя волосы. Павел хотел подойти, спросить, в порядке ли она. Девушка с такой ненавистью посмотрела на него, что Павел поспешил выйти.
Глава 7. Хуже и хуже
— Инна!
— Проклятье! — девушка остановилась.
Следователь быстрым шагом пересек коридор. Схватил Инну за руку и потащил к выходу.
— Что вы творите?
— Слушай меня внимательно, милая. Я знаю, ты невиновна. Что бы там между вами ни произошло, дядю ты не убивала.
Инна с надеждой и подозрением покосилась на следователя.
— То, что ты там наговорила — это, конечно, твое дело. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы с тебя сняли обвинения. Однако, если дело дойдет до суда…
— Вы думаете, будет суд? — Инна вздрогнула.
— Инна, все может быть, — прошептал Точилин.
Они вышли из отделения. Обогнули здание и двинулись к автостоянке.
— Вот я о чем. То, что ты там насочиняла — черный плащ, мистика… весь этот туман…
— Я не…
— В суде этого говорить нельзя. Скажешь, что видела человека в черной маске. И все. Ясно?
Инна прикусила губу.
— Этого не было.
— А все же будет лучше, если ты так скажешь.
Инна кивнула.
— Хорошо.
— Сможешь? — настаивал Точилин. — Не испугаешься?
— Нет, что вы, — расхохоталась Инна. — Я же теперь убийца!
Точилин улыбнулся. Инна хотела идти, но он удержал девушку за руку.
— Да, еще. У тебя будут спрашивать, не было ли у дяди врагов. Ты скажешь — был. И его имя — Баринов Валерий Георгиевич.
Инна мгновенно переменилась в лице. Вырвала руку.
— Использовать меня вздумал? Очень смешно. А вот это видел?
Девушка с фальшивой улыбкой показала ему средний палец. Лицо Точилина окаменело.
— Не, начальник, — все с той же неискренней улыбкой продолжала Инна. Глаза наполнились слезами жалости к себе. — Если мне и придется сдохнуть, то только по собственной тупости. Не хочу лечь в гроб из-за того, что этого ублюдка убили у меня на глазах.
— Инна…
— Мне плевать! — вскричала Инна. — Он мертв, и знаете что? Я в восторге! Он мне надоел! И я не хочу, чтобы он из могилы доставал меня! Мы прожили под одной крышей пятнадцать лет, и я хочу забыть все, как страшный сон!
Плача, она развернулась и направилась к бутылочного цвета «БМВ». Точилин видел за рулем знакомого парня с порочным лицом и насмешливым взглядом. Илья Бубнов. Точилин многое знал о нем, и то, что он знал, не предвещало для Инны ничего хорошего.
— Инна!
— Ну что еще?
Инна обернулась, презрительно оглядела следователя.
— Можете думать что угодно. Я скажу правду. Может, вы и рады, что вашего дядю убили — он оставил вам жирный кусок. И не говорите, что вас это не волнует. Я отслужил двадцать лет и о людях знаю все. Ничего для вас не изменится. Но у вас есть шанс помочь мне засадить за решетку негодяя. Звучит смешно, но если вы соврете в суде, можете спасти сотни хороших людей. Подумайте, Инна. Вы ведь ничего не теряете.
Она отвернулась. Направляясь к «БМВ», бросила через плечо:
— До свидания. А лучше — прощайте.
Инна села в машину. Бубнов, целуя ее, с наглым торжеством посмотрел в глаза следователю.
Точилин смотрел вслед удаляющемуся «БМВ».
— Идиотка! — процедил он.
Александра Точилина не любил никто — ни начальники, ни сослуживцы. Персонажи преступного мира любили его еще меньше. Но все без исключения его боялись.
