Сергей Антонов - Штосс (сборник)
Я поднял с пола ножовку. Полночь близится, а сделать предстоит так много. Разрезать тело на части, упаковать и отнести… Куда? Ответ очевиден – в подвал. Ведь Великий Смеситель обитает в темных и сырых местах. Разве не так?
К вопросу профпригодности
Низкий, черный потолок заброшенного туннеля нависал над головой как кузнечный пресс. Небольшой костерок безуспешно пытался разогнать тьму, подступавшую с двух сторон бесконечной подземной трубы. От удушливого дыма нечем было дышать, но мерцающий свет костра был сейчас важнее любых неудобств.
С треском винтовочного выстрела лопнул огрызок сырой шпалы. К потолку взлетел фонтанчик оранжевых искр. Один из пристроившихся у костра мужчин, дернулся. Рука его метнулась к лежащему на коленях автомату. Сообразив, что тревога ложная, мужчина успокоился, но поза его все еще оставалась напряженной.
Так у огня не сидят. Наблюдать за танцем языков пламени лучше расслабившись, чтобы всем телом впитывать живительное тепло и полнее ощущать уют пятачка света, окруженного стеной непроглядной темноты.
Мужчина же сидел на корточках. Сгорбившись и втянув голову в костлявые плечи, словно низкий потолок туннеля на него давил. Согнутые колени его напоминали две сжатые и готовые в любой момент распрямиться пружины.
Вот и ел совсем не аппетитно и очень неряшливо. Просто срывал зубами нанизанные на деревянную палочку куски мяса и, не пережевав их как следует, проглатывал. Всем своим видом этот человек напоминал забравшуюся в курятник лисицу, которая спешит побыстрее урвать все, что подвернется, зная, что ее пиршеству в любой момент может прийти конец. Внешне он тоже был очень похож на лису. Рыжие, с проплешинами длинные волосы, безладно повисшие вдоль впалых щек. Худое и продолговатое лицо обтянутое бледной кожей. Длинный, вечно к чему-то принюхивающийся нос. Глаза мокрые, уставшие от бессонницы и постоянного ожидания новых неприятностей.
Наряд лисоподобного парня состоял из заплатанных на коленях бурых штанов, заправленных в протертые до дыр армейские кирзачи. Грязно-желтый, крупной вязки свитер обветшал от скитаний и лишь чудом не развалился на нитки. Его широкий вырез открывал худую жилистую шею и выпиравшие ключицы. Когда между ними упала капля жира, мужчина не потрудился ее стереть. Швырнул освобожденную от мяса палочку в костер, рыгнул и облизал блестевшие от жира тонкие губы.
– Бога нет, и вам меня ни за что не перетолковать, отец Даниил. Может, он и существовал до катастрофы, но это вряд ли, потому что мир состоял, состоит и будет состоять из сплошных нелепостей. Вы верите в бога нелепостей, вот что я вам скажу.
Надтреснутый, сиплый голос его отлично подходил к высказыванию. Бога нет и я сам – лучшее тому доказательство. Существуй Всевышний, разве он мог бы работать так грубо? А если в лучшие времена Бог и жил, то давно умер от старости, препоручив работу по клонированию людей самому неумелому из своих подмастерьев.
– Ты ошибаешься, брат Григорий. Бог был, есть и будет. Это – непреложная истина. Кто если не он всегда заботиться о нас? – мягко возразил собеседник. – Если существует вечный мир, значит, существует и Бог вечности. Эта истина не нуждается в доказательствах. Вот мы сегодня живы, а завтра преставимся. Кто, как не Создатель, распределяет время жизни и смерти всего живого во Вселенной?
Голос отца Даниила был несколько высок для мужчины, но приятен. В нем чувствовалась и доброта, и скрытая сила. Вид этого человека являл полную противоположность собеседнику. На груди у бродячего проповедника висел искусно вырезанный из консервной банки ажурный крест. Красивое, одухотворенное лицо ветхозаветного пророка окаймляла густая борода. Серые глаза, лучились тем особенным теплом, которое может дать человеку только вера.
В отличие от своего собеседника поза Даниила была расслабленной. Он полулежал, устроив локоть правой руки на вещмешке. Мясо с палочки он аккуратно снимал тонкими пальцами, а перед тем, как отправить его в рот, с доброй улыбкой осматривал каждый кусочек. Этим вниманием к пище он словно благодарил Создателя за вечную заботу о его пропитании. И одновременно следил за тем, чтобы ни одна капля жира не упала на добротный, явно перешитый из брезентового чехла балахон с похожим на куколь капюшоном.
– Черт бы вас побрал вместе с вашим создателем, отец Даниил! Лучше смерть, чем такая жизнь. Разве вы ослепли и не видите, что творится вокруг? – не унимался Григорий. – Вот мы сидим с вами здесь и поедаем крысиные окорочка в туннеле, который ведет в логово мутантов! Может, уже через час, а то и раньше, эти уроды разорвут нас на куски. Да причем здесь ваш вечный распределитель времени? Просто кому-то хочется жрать, всего-то делов.
Даниил покончил с ужином, привстал и вытащил из вещмешка квадратный кусочек ткани. Вытер им губы, по очереди осенил себя и Григория крестным знамением.
– Крысы, как и все остальные животные, созданы Богом на потребу человеку. А мутанты… Они посланы нам в наказание за грехи. Поверь всей душой в Господа, и эти твари не посмеют коснуться тебя.
– Чего вы гоните? – возмутился Григорий. – Оглянитесь вокруг! Мы с вами находимся в аду, который только по ошибке называется Метром. Мы здесь не живем, а подыхаем. Все кого я любил, погибли. Одни – от болезней и голода. Других подъели мутанты. Мне всего тридцать, а выгляжу на шестьдесят. Знаете почему? Под завязку хватанул радиации еще в детстве! Отец вывел меня наверх, чтобы показать солнце. И вот результат – его утащил птеродактиль, а я с тех пор плюю кровью. И волосы у меня выпадают клочьями.
– Но ведь ты жив! – Даниил воздел руки к черному своду, за которым, по его предположениям, скрывался Создатель: – Боже, благодарю тебя за спасение раба твоего Григория от врагов рода человеческого!
– Жив пока еще, но могу сдохнуть в любой момент. Поэтому время – патроны. Хочется лишний раз смотаться в бордель, перепихнуться с грудастой девкой и нажраться самогонки до поросячьего визга. Чтобы не видеть всей этой хрени. Так что гоните, что мне причитается, отец Даниил.
– Вот оно что! – воскликнул проповедник, горестно качая головой. – Корыстолюбие. Блудодеяние. Чревоугодие. Пьянство. А я надеялся, Григорий, что ты пойдешь со мной дальше, к жителям новых станций, которым я несу свет истины. Хотел спасти твою заблудшую душу, но ты противишься Богу. Отсюда твой неосознанный страх перед настоящим и грядущим.
– Нет у нас никакого грядущего, отче. И я не вижу никакого смысла переться с вами на другие станции, потому как там творится все тот же вечный бардак, что и на всех остальных станциях. Ваше Братство подрядило меня провести вас через опасный участок. Дело сделано. Остался последний перегон. Дальше нам не по пути. Вы уже несите как-нибудь без меня свой свет истины, а я вот костерком обойдусь.
