Владимир Александрович - Браслет Изиды
В небольшом балагане сидели человек пять туристов.
На маленькой эстраде в восточном, фантастическом костюме суетился господин, который, к моему удивлению, и оказался самим факиром Солиманом беи Аиссой. Ты поймешь мое удивление, если я скажу тебе, что в этом факире не было ровно ничего «факирского». Представь себе худощавого блондина среднего роста с кожей и типичными чертами лица белой расы, с закрученными кверху белокурыми усами, придававшими факиру вид лихого бретера, но никак уже не египетского тайноведца. Впоследствии я убедился, что моя наблюдательность меня не обманула.
Факир оказался отставным французским солдатом, долгое время жившим среди арабов и понахватавшим верхушек их тайных знаний. Тем не менее, надо отдать справедливость, представление было довольно интересное; правда, большинство опытов было мне уже известно: факир протыкал себе длинными иглами горло, язык, руки, вставлял в глаз шило и выворачивал им все глазное яблоко, державшееся на одном нерве, вышивал у себя на щеке узоры иглой с черной шелковой нитью, затем брал невероятно отточенное лезвие кривой сабли, приставлял его острый бок вплотную к обнаженному животу и ударами тяжелого молота вгонял саблю в тело; после извлечения сабли на теле не оставалось ни малейших следов поранения, даже царапины или хотя бы легкого кровоистечения. Все это было довольно обыденно, и только ничего подобного не видевшие туристы ахали и охали от удивления.
Но вот в заключение опыта факир обратился к зрите-ям с предложением: «Не желает ли кто-либо из почтенных зрителей подвергнуться таким же опытам?», — причем он, факир, конечно, ручается за полную безопасность и отсутствие всякого риска.
Это уже становилось интереснее.
Опыт факира над ним самим можно было объяснить тренировкой, знанием особых приемов, наконец, прямо каким-нибудь жульничеством, но опыты с третьими лицами — дело другое… Разве, если допустить какое-нибудь предварительное соглашение…
Под влиянием внезапной мысли, как-то совершенно помимо моей воли, у меня вырвалось заявление:
— Я желаю!..
— Пожалуйста… Прошу вас, — любезно пригласил меня факир на эстраду. — Не бойтесь. Никакого вреда я вам не причиню.
— Я нисколько и не боюсь, — ответил я, входя на эстраду и внутренне раскаиваясь в своей поспешности.
— Очень вам благодарен, — раскланялся факир. В его тоне мне послышалась легкая насмешка; впрочем, в ту минуту я не придал этому никакого значения.
Солиман бен Аисса занялся приготовлениями к опыту; приготовления эти были совсем не сложны. Заключались они в том, что факир опустил длинные острые шпильки, которыми протыкал себе тело, в сосуд, наполненный какой-то жидкостью, «для дезинфекции», как пояснил он, затем быстро проделал перед моим лицом несколько едва уловимых пассов рукой, оттянул пальцами мою правую щеку и с быстротой молнии всадил в нее острую, длинную шпильку; шпилька прошла насквозь; один конец торчал снаружи щеки, острие же, пронзив щеку, вышло изо рта. Я не ощутил ни малейшей боли, на коже не выступило ни одной капли крови… На эстраду поднялись любопытные зрители и подвергли меня подробному осмотру, чуть не засовывая мне пальцы в рот (что было в достаточной мере неприятно). Никакой фальши не обнаружилось; щека была проткнута самым добросовестным образом. Через минуту шпилька была извлечена факиром. Опять никакой боли я не ощутил; на месте же прокола образовалось чуть заметное красное пятнышко с булавочную головку.
Аналогичный опыт был повторен с моим языком.
Я вошел во вкус, осмелел и протянул к факиру руку с просьбой проткнуть ее у запястья, как он это проделывал над собой.
Но Солиман бен Аисса отрицательно покачал головой.
— Нет, это рискованно. Я могу попасть вам в вену.
Опыт со мной был окончен.
Поблагодарив факира за доставленное «удовольствие», я опять уселся в публике. Когда я вернулся на свое место, то увидел рядом с собой какого-то господина, которого я раньше не заметил. Изящно, даже изысканно одетый, высокого роста, стройный брюнет, с бородой, подстриженной «по-ассирийски», с черными проницательными глазами, он производил впечатление человека, принадлежащего к хорошему обществу.
Вежливо приподняв свою панаму, он, улыбаясь, обратился ко мне по-французски:
— Monsieur, вероятно, иностранец?
Я отвечал утвердительно.
— Турист? Только что приехавший из Индии, где он изучал оккультные науки, и в настоящее время собирается изучать их здесь, в Египте? — продолжал свой допрос мой странный сосед.
Я был поражен.
— Откуда вам это все известно? — спросил я его.
— О, надо быть только немного наблюдательным. Вы — иностранец, иначе никогда бы не забрели в эту пору дня в душный балаган вместо того, чтобы пользоваться свежим воздухом, как это делают туземцы. Что вы прибыли из Индии, — об этом свидетельствует цвет вашего загара. У вас загар именно индийского солнца. Солнце каждой страны окрашивает кожу по-разному, но, конечно, только опытный глаз отличает разницу оттенков. Ваш интерес к оккультным наукам очевиден, — иначе вы не были бы здесь и не стали бы подвергаться сомнительным опытам странствующего фокусника. Индия — колыбель оккультных наук; вывод прост: цель вашего пребывания в Индии ясна. Ваша наружность ясно говорит о том, что вы человек здоровый, значит, приехали в Египет не для того, чтобы лечиться. В таком случае, для чего же? Ваше пребывание здесь, на сеансе, дает на это ответ. Египет — тоже хранилище древних тайн, вы ими интересуетесь и, стало быть, и здесь в Египте приложите старание проникнуть в их сущность. Скажу вам даже более: Индия не оправдала ваших надежд; там вам не удалось приобрести оккультные знания; и вы приехали за ними сюда. Это тоже очень ясно: тот, кто постиг древнюю мудрость Индии, не поедет за этой мудростью в Египет.
Я был подавлен. Незнакомец читал в моей душе, как в открытой книге.
— Простите, — спохватился мой собеседник, — я еще вам не представился: маркиз Себастьен де Ларош-Верни, — отрекомендовался он. Я назвал себя.
— Не пойдем ли мы на воздух, — предложил мой новый знакомец, — право, сидеть здесь больше не стоит.
Мы вышли и, заняв один из столиков в саду, потребовали себе прохладительного питья. Завязался разговор. Маркиз оказался очень интересным, остроумным собеседником, и, что самое главное, по-видимому, весьма осведомленным в тайных науках.
Между прочим, он мне сказал: «Не сочтите моего знакомства с вами назойливостью. Я сразу угадал в вас человека, интересующегося тайнами востока; ваша готовность подвергнуться опытам факира показала мне, что вы хотите заняться этим вопросом серьезно, а не из одного праздного любопытства. И я решил прийти вам на помощь. Я имею доступ в общество, обладающее большими познаниями в интересующей вас области. Больше я вам пока ничего не скажу. Но думаю, что со временем вас можно будет ввести в это общество».
