Шеррилин Кеньон - Тяжелые будни ночного искателя [Рафаэль и Селена]
Тут на нее напал даймон. Селина отпихнула его и продолжила пробираться к тому месту, где было самое большое их скопление. Она знала, что Рафаэль находился именно там.
Она ничего не видела, но толкалась, пиналась и боролась до тех пор, пока наконец не увидела то, зачем пришла. Рафаэль стряхнул с себя даймона, но другой при этом пытался прижать его к полу. Однако Селина испытала неподдельный ужас, когда увидела, как к ним направляется даймон с топором.
Если им удастся отрубить Рафаэлю голову, все будет кончено.
Даймоны отступили, а ее кто-то схватил сзади. Повинуясь инстинкту, Селина ударила его головой и бросилась к Рафаэлю, который все еще лежал на полу. Краем глаза она увидела, как опускается топор.
Она обвилась вокруг головы Рафаэля и стала ждать боли от вонзившегося в нее лезвия.
Но этого не произошло.
Внезапно повисла тишина, словно все вокруг замерло на месте. С колотящимся сердцем Селина открыла глаза и увидела, что аполлиты и даймоны смотрят куда-то мимо нее. Она перевернулась и увидела того самого даймона, у которого был топор. Только сейчас оружия у него не было.
Теперь топор находился в руках жениха, но тот смотрел сердито не на них, а на других собравшихся.
— Довольно! — проревел он. — Вообще-то у меня сегодня свадьба! — Он посмотрел на невесту, чье лицо было бледным, а нежные губы дрожали. — А вы расстраиваете Хлою. У нас с ней осталось всего пять лет, чтобы быть вместе, и последнее, чего я хочу — чтобы кучка кровожадных придурков испортила нам те немногочисленные воспоминания, что у нас будут. — Он по очереди посмотрел на присутствующих даймонов. — Больше никакого кровопролития!
Даймон рядом с Селиной насупился.
— Он брата моего убил.
— Твой брат был идиотом, и ему повезло, что я сам его не убил, — огрызнулся жених. — Я же всем вам сказал, чтобы не создавали сегодня проблем, так?
Даймон замялся.
Жених выкинул топор за борт и подошел к ним. К полнейшему удивлению Селины он протянул ей руку.
Она бросила полный сомнения взгляд на Рафаэля, но все же схватилась за предложенную руку и позволила поднять себя на ноги.
— Ты не можешь его отпустить, — презрительно фыркнул другой даймон.
— Это моя свадьба. Что хочу, то и делаю. Это должна быть праздничная ночь…
— Так давай отпразднуем — убив Темного Охотника.
Жених скривился от отвращения.
— Кто-нибудь, заколите этого придурка и, ради всего святого, сметите останки Бенни со столика у фонтана. Этот отвратительный порошок попадает в кровь. — Он помог Рафаэлю подняться. — Не волнуйся, не в человеческую, а в нашу.
Рафаэль не знал что и думать, когда смотрел на апполита перед собой. Они могли убить и его, и Селину, и ему трудно было поверить, что они так просто его отпустят.
— Почему ты это делаешь? — спросил он.
Жених оглянулся и посмотрел на супругу.
— Потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на сражения, когда ты можешь в это время обнимать любимого человека, а любовь слишком редкое явление, чтобы упустить ее из-за всяких пустяков. — Он взял руку жены в свою и крепко ее сжал. — Я счастлив, что у меня есть Хлоя, и не собираюсь позволять войне, не мною начатой, лишить меня хотя бы мгновения времени, проведенного вместе с ней. Иди с миром, Темный Охотник.
Рафаэль был удивлен его словами, но еще больше его милосердием.
— Ты хороший человек.
Аполлит усмехнулся.
— Гм, думаю, лет через пять мы это узнаем. Если я спокойно умру, значит, и правда хороший. Если нет, тогда мы вновь сойдемся в схватке хищников. — Он кивком указал на трап. — Теперь уходи, пока я не передумал.
Решив больше не испытывать судьбу, Рафаэль обнял Селину за плечи и, крепко прижимая к себе для защиты, вывел с лодки. Он не останавливался, пока они не дошли до причала его лодки. Около ее носа он обернулся и увидел, что аполлиты и даймоны продолжили свою вечеринку.
— Это было чертовски круто! — Рэйф увидел в сумраке Джеффа.
Он напоминал Рафаэлю ребенка, которому только что сошла с рук какая-то шалость.
— Чувак, я думал, ты умер. Я уже собирался звонить Ашерону и просить о помощи и тут увидел, как вы выходите. Как вам это удалось?
Не убирая руки с талии Селины, Рафаэль склонился к ней.
— Везение… Что, по-моему, гораздо лучше умения.
Джефф посерьезнел, осознав присутствие Селины, и нервно сглотнул.
— Меня теперь убьют, да?
Рафаэль, затаив дыхание, встретился глазами с задумчивым взглядом Селины. Он ждал, что она оттолкнет его и набросится на Джеффа.
Вместо этого она обвила рукой его бедра.
— Я заключила с Рафаэлем сделку, и, похоже, теперь тебе нечего меня бояться.
Когда Рафаэль взглянул на нее в лунном свете, на его губах появилась еле заметная улыбка.
— Иди домой, Джефф.
— Ладно. Только вещи соберу…
— Нет, — решительно сказал Рафаэль. — Отправляйся домой прямо сейчас и не останавливайся, пока не окажешься в безопасности своей комнаты. Вещи сможешь забрать потом.
Он видел, что Джефф хочет возразить, но к счастью для его оруженосца, тот правильно оценил интонации в его голосе и немедленно убрался. Едва он исчез из вида, Рафаэль сделал то, о чем мечтал уже столько времени. Он наконец-то поцеловал Селину.
Селина застонала ощутив вкус Рафаэля, когда его язык потерся об ее. Он обхватил руками ее лицо, а она вдохнула острый запах его кожи и лосьона после бритья. От этой комбинации перехватывало дыхание, и все, чего она хотела, — сорвать с него одежду и облизать каждый дюйм его тела.
Она знала, что не стоит с ним связываться. Но в кои-то веки ей было наплевать на правила. Аполлит был прав. Были вещи поважнее таких банальностей.
Рафаэль отстранился.
— Почему ты пришла за мной?
— Боялась, что тебе угрожает опасность.
Он лишь головой покачал.
— Знаешь, это было чрезвычайно глупо с твоей стороны. Я для них протухшее мясо, а ты … Ты шведский стол. Тебе чертовски повезло, что они тебя отпустили.
Она улыбнулась ему и повторила сказанные ранее слова:
— Да, по-моему, везение гораздо лучше умения.
Он рассмеялся и вновь ее поцеловал.
— Но это все равно не объясняет, почему ты пришла сегодня за мной, ведь этим ты нарушила кучу правил.
И это почему-то совсем ее не беспокоило. Для нее не было ничего важнее его безопасности.
— Знаю, но я не могла позволить, чтобы ты умер.
— Почему?
Она прикусила губу, поскольку благоразумная часть ее мозга умоляла ее больше ничего не говорить. Но годами подавляемые чувства к этому мужчине теперь спешили вырваться наружу, и, проведя с ним рядом последнюю неделю, она больше не могла их скрывать.
