Тобша Лирнер - Сфинкс
Изабелла вздохнула и свернулась рядом со мной калачиком.
— Если со мной что-нибудь случится, Фахир знает, как поступить с астрариумом.
Я притянул ее к себе, ладонь скользнула ниже талии.
— Ничего не случится.
— Нет, Оливер, выслушай меня: ты должен не щадя оберегать астрариум. Если астрариум представляет собой именно то, что я о нём думаю, многие захотят им завладеть. Очень важно его сберечь. Не доверяй никому, кроме Фахира, прислушивайся к своей интуиции — твой природный дар подскажет тебе выход. Он верит в тебя, даже если ты не веришь в него. Астрариуму предначертан особый путь и уготовано место предназначения.
— Что ты хочешь этим сказать? — Я зевнул, испытывая усталость после долгого дня и досадуя, что вскоре придется вставать.
— Сама пока не знаю. В этом деле очень много загадок. Мы все поймем только тогда, когда я найду механизм. — Изабелла снова вздохнула. — Знаю только одно: найдя астрариум, мы подвергнемся величайшей опасности. Ты просто должен мне верить. Обещаешь?
Я кивнул и страстно ее поцеловал. Так часто бывает: легкие обещания легко даются. И теперь, бросая взгляд в прошлое, я размышляю: что было бы, если бы я принялся с ней спорить — доказывать, что иногда лучше оставить сокровища ненайденными, позволить древним страданиям и драмам мирно спать, не копаться в них и не вытаскивать на свет? Убедил бы я ее отказаться от погружения? Может, да, а может, нет. Но в те дни я был совсем другим человеком. И с высокомерием самоуверенной молодости, кое-чего достигшей в этой жизни, верил в то, что природа благоволит к тем, кто много работает, и что мы будем жить вечно.
Катер — маленькое рыболовецкое суденышко, названное владельцем без долгих раздумий «Ра-5», скорлупка со ржавой рубкой и кучей залатанных сетей на палубе — пыхтел навстречу приливу, раздвигая носом плотные поля водорослей, принесенных к берегу недавним штормом. Двоюродный брат Фахира Джамал, невысокий мускулистый мужчина лет под шестьдесят, с мозолистыми, в шрамах руками рыбака-трудяги, вел катер к прыгающему на волнах красному бую, обозначавшему место погружения. Он был хозяином судна и, как в очередной раз заверила меня Изабелла, состоял в береговой охране и мог обеспечить ей официальное разрешение на выход из порта и погружение. Я не знал, верить жене или нет. С лица Джамала не сходила улыбка, но в глазах мелькала тревога, и я догадался, что дело не обошлось без подкупа. Однако понимал, что вопросов задавать не стоит.
В рубке над панелью управления висел маленький резиновый человечек из рекламы шин «Мишлен», девушка с хулахупом в ярко-зеленой юбчонке и глаз бога Гора. Я устроился у расщепленного планшира.
— Смотрите не упадите за борт, — шутливо предупредил меня Омар, чиновник, о котором накануне вечером говорила мне Изабелла. Это был плотный человек с плохо посаженным на место сломанным носом и бегущим от тяжелого века по щеке тонким белым шрамом. На нем был нацепленный поверх одежды красный флуоресцентный спасательный жилет, и он, казалось, мало интересовался происходящим. После двух столетий бесконтрольных раскопок и вывоза статуй и артефактов в Египте установился политический порядок, потребовавший, чтобы при каждой археологической экспедиции состоял по крайней мере один чиновник. Но даже если Омар и был настоящим чиновником, а не просто решил сшибить денег, я сильно подозревал, что Изабелла не сообщила ему истинную историческую ценность астрариума, а значительно уменьшила ее.
Фахир стоял в дверях рубки. На берегу он казался неуклюжим зато в воде приобретал особое изящество. Когда я впервые пошел с ним на погружение, то был поражен не только плавностью и быстротой его движений, но способностью определять расположение предметов на дне даже в грязной Александрийской бухте. В рыбацкой хижине в Аль-Гомроке, где он вырос, было много небольших предметов эпохи Птолемеев, небрежно расставленных рядом с приемником и семейными фотографиями. Их десятилетиями вылавливали сетями или доставали со дна его отец и дед. Сам Фахир видел ушедшие под воду статуи и колонны, многие из которых за тысячелетия превратились в рифы и привлекали к себе стаи рыб, поэтому то здесь и были излюбленные места рыбаков. Но где Фахир приобрел свой богатый подводный опыт, Изабелле было неведомо, а сам он об этом не распространялся.
— Средиземное море всех нас сделало братьями, — как-то заметил он мне. — Оно как язык: на нем либо говоришь, либо нет.
— А вы, мой друг, рискнете нырнуть? — спросил меня Фахир.
Я не слишком увлекаюсь подводным плаванием, потому что, оказавшись на глубине, начинаю испытывать легкую клаустрофобию. И еще я считал, что мне следует присматривать за Омаром.
— Может быть, позже, — ответил я. — А пока понаблюдаю.
— Своими глазами увидите погибшее судно, — мечтательно проговорил он. — Царский корабль превратился в скелет, но очертания можно разобрать. Только представьте, на нем плыла сама Клеопатра!
Появилась Изабелла с кислородным баллоном за плечами.
— Фахир, готов?
Египтянин улыбнулся:
— Я так долго изучал карту, что могу доплыть до места с закрытыми глазами.
— В последние дни шторм сильно переворошил песок — не исключено, что придется плавать вслепую. Тебе известно правило: будем планомерно исследовать район параллельными курсами, пока металлоискатели что-нибудь не засекут.
Изабелла говорила отрывисто-командным тоном, который появлялся у нее, когда она нервничала, и меня снова кольнуло неприятное предчувствие.
— Вы надолго? — спросил я.
— С помощью гидролокатора бокового обзора мы сузили место поисков до нескольких футов. Наше окно возможностей примерно три часа.
— Тайна тысячелетней давности! Не сомневаюсь, мы войдем в историю!
Воодушевление Фахира оказалось заразительным, и я невольно улыбнулся.
— Удачи! — пожелал я им обоим. — Не рискуйте.
— Не беспокойся. — Когда Изабелла подавала кислородный баллон Фахиру, чувствовалось, что ей не терпится уйти под воду.
На деревянной палубе лежали металлоискатели — неудобные приборы советского производства, которыми на флоте пользовались для обнаружения бомб. Изабелла и Фахир надели наушники и проверили звук. Сосредоточились, закрыли глаза и, настроившись на выполнение предстоящей задачи, старались различить мерное пиканье. В этом действии между ними возникла странная близость, и на мгновение я ощутил беспричинную ревность.
По плану они собирались плыть в полуметре от дна. Услышав сигнал, подать мне знак, чтобы я опустил им металлическую трубу. Затем трубу следовало поднять вместе с облепленной грязью находкой. Потом артефакт очистят и обессолят в ванне сначала с соленой, а затем с пресной водой.
