Джо Хилл - Страна Рождества
«Пикантная угроза». 1990 г
Шугаркрик, штат Пенсильвания 1990 г.Объявление было размещено на одной из последних страниц августовского номера «Пикантной угрозы» за 1949 год, на обложке которого изображалась кричащая ню, замороженная в глыбе льда (она оказала ему холодный прием… так что он предоставил ей отличное охлаждение!). Оно занимало всего одну колонку под гораздо более объемной рекламой бюстгальтеров «Адола» (подчерткивают вашу фигуру!). Бинг Партридж заметил объявление только после того, как долго и внимательно рассматривал даму в рекламе «Адолы»; бюстгальтер с конусообразными чашечками и металлическими блестками наполняли бледные и тяжелые «мамочкины» сиськи. Глаза женщины были прикрыты, а губы слегка раздвинуты, поэтому казалось, что она спит и видит сладкие сны; Бинг же представлял себе, как будит ее поцелуем.
— Бинг и Адола на дереве сидят, — напевал Бинг. — Я’б тебя долго, часа два подряд!
Бинг, спустив штаны и пристроив задницу на пыльной бетонной ступеньке, расположился в укромном месте — одном из подвальных помещений. Свободная от журнала рука его находилась там, где вы себе правильно представляете, но пока что он не перешел к решительному действию, хотя уже довольно долго изучал номер, «облизывая» самые лакомые кусочки. Неожиданно он наткнулся на небольшой рекламный блок в левом нижнем углу страницы: снеговик в цилиндре кривой рукой указывал на прямоугольник рекламного модуля, обрамленного снежинками.
ВЕРИТЕ ЛИ ВЫ ЧТО СУЩЕСТВУЕТ СТРАНА РОЖДЕСТВА?? ЧЕМ ВЫ ГОТОВЫ ПОЖЕРТВОВАТЬ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ПОЖИЗНЕННЫЙ ПРОПУСК ТУДА, ГДЕ КАЖДОЕ УТРО ─РОЖДЕСТВЕНСКОЕ УТРО, А ПЕЧАЛЬ ─ НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА??! НЕ ОТКАЗЫВАЙТЕСЬ ОТ ЧУДА! НЕ ОТКАЗЫВАЙТЕСЬ ОТ МЕЧТЫ! МЫ ИЩЕМ ЭНЕРГИЧНЫХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ЛЮБЯТ ДЕТЕЙ И НЕ БОЯТСЯ ПРИКЛЮЧЕНИЙ! НАВЕДИТЕ СПРАВКИ ОБ ОСОБЫХ ВОЗМОЖНОСТЯХ В НАШЕМ ОТДЕЛЕ БЕЗОПАСНОСТИ. ЭТО НЕ ПРОСТО РАБОТА… ЭТО ЖИЗНЬ! СТРАНА РОЖДЕСТВА ЖДЕТ… ИМЕННО ВАС!Бингу нравились рекламы в конце журнальчиков: рекламы оловянных шкатулок с игрушечными солдатиками (воссоздай трепет Вердена!), рекламы старинного снаряжения Второй мировой войны (штыки, винтовки, противогазы!), рекламы книг, разъясняющих, как заставить женщину вас захотеть (Научи Ее Говорить: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»). Он часто вырезал формы для заказа и отправлял карманную мелочь или грязные купюры, пытаясь приобрести муравьиную ферму или металлоискатель. Он всем сердцем хотел Удивить Своих Друзей и Поразить Своих Близких!.. И не беда, что его друзьями были три олуха, которые работали под его началом во вспомогательной команде на заводе фирмы «НорКемФарм», и что его единственные близкие родственники обратились в прах на кладбище за Скинией Новой Американской Веры. Бингу ни разу не пришло в голову, что коллекция эротической макулатуры, доставшаяся ему от отца, а сейчас плесневеющая в картонной коробке в его укромном месте, старше его самого и что большинство компаний, куда он посылал деньги, давным-давно канули в Лету.
Но чувства и эмоции, которые он испытывал, читая и перечитывая объявление о «Стране Рождества», были окрашены в совершенно необычные тона. Пенис, необрезанный и пахнущий дрожжевой закваской, окончательно обмяк в его левой руке, как сдувшийся воздушный шарик. Зато его душа уподобилась колокольне, на которой вдруг разом зазвенели все колокола.
Он понятия не имел, где находится Страна Рождества и что она из себя представляет. Он никогда о ней не слышал, но мгновенно почувствовал, что всю свою жизнь хотел туда попасть, чтобы ходить по ее мощеным улицам, прогуливаться под ее склоняющимися фонарными столбами, раскрашенными в косую полоску, как леденцы, и смотреть на кричащих детей, круг за кругом проносящихся на оленьей карусели.
Чем вы готовы пожертвовать, чтобы получить пожизненный пропуск туда, куда каждое утро наведывается Рождество? — кричало объявление.
У Бинга за душой уже имелось тридцать три Рождества, но когда он начинал вспоминать лишь то единственное рождественское утро, которое имело значение — оно стоило всех остальных. В то Рождество его мать вынула из духовки сахарные печеньица в форме елочек, от которых по всему дому разнесся ванильный аромат. Это было за много лет до того, как в лобную долю Джону Партриджу вонзился монтажный гвоздь, а тем утром он сидел на полу вместе с Бингом, пристально наблюдая, как мальчик сдирает обертки со своих подарков. Сильнее всего Бингу запомнился последний подарок: большая коробка, в которой лежали большой резиновый противогаз и помятая каска, проржавевшая в тех местах, где с нее облупилась краска.
— Это снаряжение спасло мне жизнь в Корее, — сказал отец. — А для троих валявшихся в грязи желтолицых противогаз, что ты держишь, стал последним, что они успели увидеть в своей жизни. Теперь все это — твое.
Бинг натянул противогаз и уставился через прозрачные пластиковые линзы на отца. Из противогазе гостиная выглядела как маленький мир, попавший в автомат для продажи жевательной резинки. Отец напялил на башку Бинга каску и отдал честь. Бинг торжественно отсалютовал в ответ.
— Итак, ты один из нас, — сказал ему отец. — Маленький солдат, о котором все говорят. Мистер Неукротимый. Рядовой Говна Не Ем. Не так ли?
— Рядовой Говна Не Ем заступил на дежурство, сэр, да, сэр! — оттарабанил Бинг.
Его мать рассмеялась хрупким нервным смехом и сказала:
— Джон, ну что за язык! В рождественское утро так говорить не подобает. Сегодня мы празднуем пришествие Спасителя нашего на землю.
— Мамаши, — сказал сыну Джон Партридж, когда мать Бинга оставила их с сахарными печеньицами и отправилась на кухню за какао. — Если только им позволишь, будешь всю жизнь сиську сосать. Хотя если подумать… что в этом плохого? — Он подмигнул сыну.
А снег за окном валил большими, как гусиные перья, хлопьями, и они все вместе целый день провели дома, и Бинг не снимал каску и противогаз — он играл в войну: снова и снова он стрелял в своего отца, и Джон Партридж снова и снова умирал, вываливаясь из кресла перед телевизором на пол. Один разок Бинг прикончил и свою мать, и та, послушно закатив глаза, обмякла и оставалась мертвой почти всю рекламную паузу. Она ожила, чтобы поцеловать его в лоб, только когда он снял противогаз. Тогда она улыбнулась и сказала: «Да благословит тебя бог, маленький Бинг Партридж. Я люблю тебя больше всего на свете».
