Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза
— Слушай, мне тут мысль в голову пришла! — перекрикивая гул мотора, заявляет мне сидящий рядом Саша.
— Гони ее палкой!
— Не, погоди. Я серьезно.
— Ну?
— Вот ты Стругацких читал?
— Ну?
— Так вот помнишь, у них были такие — прогрессоры. Наши люди со светлыми гуманными идеалами, пытающиеся подтянуть до уровня Мира Полдня всякие разные недоделанные цивилизации на вновь открытых планетах? Про это у них много где было, и в 'Трудно быть богом' и в 'Обитаемом острове'. Помнишь?
— Помню. А это ты к чему?
— Погоди, а то не сформулирую толком — Саша застенчиво улыбается.
— Нам пилить на такой скорости минимум полчаса по безопасной зоне, так что времени хватит — успокаиваю я его.
Сидеть на теплой броне приятно, день начинается солнечный, свежий, летний, воздух тут вкусный, морем пахнет, даже намека на трупную вонь нету. Но скоро нанюхаемся.
Трасса тут зачищена, патрулируется, так что обидеть нас вряд ли кто сможет, да и смотрим мы на обочинки, смотрим. Уже привычно взгляд прочесывает прилегающие к дороге участки.
— Так вот, про прогрессоров. Это в Советском Союзе было положено относится к другим по-человечески. Лечить там всяких аборигенов, учить, вытягивать им экономики. У Ефремова, кстати, то же самое было в 'Часе Быка'…
Начитанный все-таки парень этот Саша. Даже странно. Ишь, разволновался, покраснел.
— Но ведь возможно и обратное. Об этом не писалось в нашей фантастике, потому как человек человеку друг, товарищ и брат. Потому всяких разных аборигенов надо тянуть в человеческую жизнь — продолжает он.
— Ну да, без голодухи, инфекционных болезней, нацизма, с всеобщей грамотностью и поголовной диспансеризацией. Это ты все к чему ведешь?
— Да к тому, что если были настроения насчет прогрессорства, то почему бы не допустить, что у кого-то обратно же могло быть — регрессорство. Я обо всей этой гаже вокруг — Саша делает широкий жест рукой, охватывая половину колонны, чахлый кустарник и камыши на островке в полусотне метров от трассы с куском Финского залива.
— Полагаешь, злые инопланетяне прикинули, что человечество чересчур разыгралось, и подкинули нам эту хренотень? Дескать, бэк ту средневековье?
— Пока у нас нет внятного объяснения всему случившемуся — почему бы и нет?
Регресс-то налицо, а? А потом я читал рассказик — там оказалось, что промышленный магнат оказался инопланетянином, ради своей планеты старался, работая в скафандре 'под человека'. Болел и страдал, потому как обмен веществ у него был другой и надо было для подготовки к колонизации, чтоб в атмосфере стало побольше окиси углерода, серы и прочих тяжелых металлов. Вот вся его деятельность и шла к тому, чтоб загадить Землю погуще и сделать ее атмосферу пригодной для своих, под себя подогнать…
— Саша, ты сейчас такого наговоришь, что вполне потянет на добротную хоррорфантастику.
— То есть считаешь, что я ерунду говорю?
— Нет, ты не обижайся. Мы пока не знаем же, что тут у нас стряслось, так что все версии вполне годятся как рабочие. Вон этот бородатый связист, что нас обучал работе с рацией помнишь, толковал, что ведьмаки — это как раз охотники на морфов, и сами, что характерно морфы. И даже их замок — Каэрн Морхен на самом деле просто искаженное селянами Каверн Морфен — то есть Пещеры Морфов? И стрыги дескать тоже морфы, но обратимые еще?
— Связиста помню. А ведьмаки — Сапковский что ли, да?
— Ага, пан Анджей. Но с моей колокольни все и гаже и проще, тут нам и инопланетян не надо, люди вполне себе за свою историю регрессорством занимались токо в путь. Это Советский Союз такой странный был, остальные нормальные страны отлично соседей гнобили как могли. А уж метрополии как свои колонии регрессировали, просто песня.
— Но ведь и цивилизовали же, не только регрессировали!
— Ну, шутишь. Вон запомнилось — Бельгия так колонизовала и цивилизовала Конго, что там за 20 лет треть населения передохла. А уж фотографий негров, которым за плохую работу руки отрубали было полным полно. И рубили вполне себе цивилизованные бельгийцы. Гуманные такие. Конго до сих пор в себя придти не может. Так что знаем мы регрессоров. Тут только начинай перечислять, пальцев не хватит. Инки, майя — куда делись? Чистое регрессорство. Или те же пруссы. Где они? А можно еще тех же индейцев вспомнить. Или тех, кто на Тасмании жил. Так что цивилизованные европейцы — заслуженные регрессоры.
— Думаешь эта чума от зарубежных друзей?
— Пес их знает. Но не удивлюсь ни разу. Они заслуженные людоеды, со стажем. Им цивилизованным вырезать кого — раз плюнуть. Только смущает, что очень уж активно их собственное население передохло. Анклавов-то в Европе кот наплакал.
— Это бородатый рассказал?
— Ну да. Тут же узел связи работает, да еще куча коротковолновиков при узле.
— И что, много желающих?
— Полно. Даже поиск родственников наладить ухитряются, представляешь?
— Честно говоря — не очень. Хотя… Я ж сам летал, рации сбрасывал выжившим.
— Так твои родители и не собрались сюда выбираться?
— Неа. Пока урожай не соберут — с места, сказали, не сдвинутся. Дача, дескать. Поправка здоровья на свежем воздухе.
Я успеваю подумать о том, как все же здорово вышло, что мои родные в самом начале, когда опасность из-за своей неожиданности и невероятности, из-за всеобщей растерянности и действиям по правилам мирной жизни была максимальной, оказались в безопасных местах. Родители — на даче. То есть в избе глухоманной деревушки в десяток домов. Братец — в своем судебно-медицинском морге, укрепленном как квартира нового русского. Повезло. Повезло как мало кому в тот день.
Колонна въезжает с дамбы на Большую Землю и теперь надо держать ухо востро. Благодушный настрой слетает в момент, когда передние бронетранспортеры, разом встав, начинают молотить из своих пулеметов вправо — там поле с низенькими жидкими кустами. Мне плохо видно, что там происходит, только трассирующие пули чертят низко над землей. Потом из кустарника колченого кидается прочь здоровенная туша, струи трассирующих пуль стремительно сходятся в одной точке, в боку этой твари, туша неуклюже прыгает в странном пируэте, пытаясь соскочить с лезвий пулеметных трасс, трое пулеметчиков — башнеров оказываются к этому не готовы и теряют цель, впустую молотя вдаль. Но одному удается, и он неотрывно ведет тушу струей пуль. Туша не выдерживает такого угощения, вяло тыкается в землю и медлительно переворачивается. Обмишурившиеся пулеметчики берут реванш, опять вонзая в мертвячину зеленые и красные трассы, хотя даже мне ясно, что уже все закончилось, морф готов. Один из запоздавших даже дает короткую очередь из крупнокалиберного, с моей колокольни это уже совсем зря.
