Клайв Баркер - Искусство
– Ты отыскал путь сюда, — сказал он. — Я думал, ты не дойдешь. На этом пути многие погибли. У тебя сильная воля.
– Куда «сюда»? — едва смог спросить Яффе.
– В Петлю. Петлю времени. Я сделал ее, чтобы укрыться. Это единственное место, где я в безопасности.
– Кто ты?
– Меня зовут Киссун.
– Ты из Синклита?
На лице человека за очагом отразилось удивление.
– А ты много знаешь.
– Нет, не очень. Так, куски да обрывки.
– Мало кто знает о Синклите.
– Мне известно о нескольких таких людях.
– Да? — В голосе Киссуна послышалось напряжение. — Хотелось бы услышать имена.
– У меня были их письма, — начал было Яффе, но осекся: он забыл, где оставил письма — эти бесценные ключи, открывшие ему рай и ад.
– Чьи письма? — спросил Киссун.
– Людей, которые знали… которые догадывались об Искусстве.
– Да ну? И что же они там тебе сообщили? Яффе покачал головой.
– Пока не понял. Кажется, есть какое-то море…
– Есть. И ты, конечно же, хочешь узнать, где его найти, что с ним делать и как получить от него силу?
– Да.
– И что ты можешь предложить за науку? — спросил Киссун.
– У меня ничего нет.
– Позволь мне об этом судить, — сказал Киссун и поднял глаза к своду крыши, словно увидел что-то в клубившемся там дыму.
– Ладно. Бери у меня все, что захочешь, — сказал Яффе.
– Это справедливо.
– Мне нужно знать. Мне необходимо Искусство.
– Конечно, конечно.
– Я уже пережил все, что мне было нужно, — сказал Яффе. Взгляд Киссуна вновь обратился к Яффе.
– Да? Сомневаюсь.
– Мне нужно… мне нужно… («Что? — думал он. — Что тебе нужно?») Мне нужны объяснения, — сказал он.
– Ну, и с чего начнем?
– С моря, — сказал Яффе.
– А-а, с моря.
– Где оно?
– Ты когда-нибудь любил? — ответил Киссун.
– Думаю, да.
– Тогда ты дважды проник в Субстанцию. В первый раз — когда вышел из утробы, второй — когда спал с любимой женщиной. Или мужчиной, — старик засмеялся. — Не имеет значения.
– Субстанция — это море?
– Субстанция — это море. И в нем есть остров Эфемерида.
– Я хочу туда, — выдохнул Яффе.
– Ты туда попадешь. Как минимум еще один раз.
– Когда?
– В последнюю ночь своей жизни. Так бывает со всеми. Трижды люди окунаются в море Мечты. Если меньше — человек сходит с ума. Если больше…
– Что тогда?
– Он перестает быть человеком.
– А Искусство?
– Ну… Тут мнения расходятся.
– Ты владеешь им?
– Владею чем?
– Искусством. Владеешь ли ты Искусством? Можешь ли обучить меня?
– Возможно.
– Ты из Синклита. Один из них. Ты должен знать все.
– Один из них? — переспросил старик. — Я последний. Я единственный.
– Тогда поделись со мной. Я хочу изменить мир.
– Скромные, однако, у тебя амбиции.
– Хватит придуриваться! — воскликнул Яффе. Зашевелилось подозрение, что старик морочит ему голову. — Я не уйду с пустыми руками, Киссун. Обучившись Искусству, я смогу войти в Субстанцию, так ведь?
– Откуда ты знаешь?
– Скажи мне, это так?
– Так. Но повторяю вопрос: откуда ты знаешь?
– Я умею делать выводы, и я их делаю. — Яффе ухмыльнулся, куски головоломки стали складываться у него в голове. — Субстанция находится за пределами нашего мира, так? И Искусство дает возможность ступить за эти пределы в любое время, когда захочешь. Палец в пироге.
– А?
– Так кто-то называл это. Палец в пироге.
– Зачем же ограничиваться пальцем?
– И верно! Почему бы не сунуть туда руку?
На лице Киссуна проступило нечто, похожее на восхищение.
– Как жаль, что ты так слабо развит. А то я мог бы поделиться с тобой.
– Что ты сказал?
– В тебе слишком много от обезьяны. Я не могу открыть тебе тайны, которые храню. Они — слишком мощное оружие, они опасны. Ты не знаешь, что с ними делать. В результате ты загадишь Субстанцию ребяческими амбициями. А Субстанцию нужно оберегать.
– Я сказал… Я не уйду отсюда с пустыми руками. Я дам тебе все, что ты хочешь. Все, что у меня есть. Только научи.
– Ты отдашь мне свое тело? — спросил Киссун. — Отдашь?
– Что?
– Это единственное, что ты можешь продать. Так ты отдашь мне его?
Этот ответ смутил Яффе.
– Тебе нужен секс?
– Господи, нет.
– Тогда что? Не понимаю.
– Твоя кровь и плоть. Сосуд. Я хочу занять твое тело. Яффе смотрел на Киссуна, Киссун — на него.
– Ну так как? — сказал старик.
– Ты же не сможешь влезть в мою шкуру?
– Смогу, если ты ее освободишь…
– Я тебе не верю.
– Яффе, уж тебе-то, единственному из всех людей, не пристало говорить «не верю». Необычное — это нормально. Существуют временные петли — и мы сейчас находимся как раз в такой. В наших головах живут армии, готовые вступить в бой. Между ног у человека есть солнце, а в небе — влагалище. Правила написаны для всех сфер.
– Правила?
– Молитвы! Чары! Магия, магия! И ты прав, Субстанция — это ее источник, а Искусство — замок и одновременно ключ от замка. Ты думаешь, мне трудно влезть в твою шкуру? Неужели ты ничему не научился?
– Ну, допустим, я соглашусь…
– Допустим.
– Что случится со мной, если я отдам тебе тело?
– Ты останешься здесь. Как дух. Это какой-никакой, но все-таки дом. Потом я вернусь. И ты получишь обратно свои плоть и кровь.
– Зачем тебе мое тело? — спросил Яффе. — Оно ни к черту не годится.
– Это мое дело, — ответил Киссун.
– Я хочу знать.
– А я не хочу отвечать. Если тебе необходимо Искусство, делай по-моему. У тебя нет выбора.
Поведение старика, его надменная усмешка, манера пожимать плечами и прикрывать глаза — словно он не хотел впустую тратить взгляды на гостя, — напомнило Яффе Гомера. Эти двое были бы славной парочкой — тупой люмпен и хитрый старый козел. При мысли о Гомере Яффе сразу же вспомнил о ноже в своем кармане. Долго ли придется кромсать иссохшую плоть Киссуна, прежде чем боль заставит того говорить? Потребуется ли отрубать ему пальцы, сустав за суставом? Если да, Яффе готов. Он отрежет старику уши. Выколет глаза. Он сделает все, что потребуется. Поздно вспоминать о брезгливости, слишком поздно.
Его рука скользнула в карман и сжала нож.
Киссун заметил это движение.
– Ты так ничего не понял, да? — спросил он, и его глаза заметались, будто быстро пробежали по невидимым строчкам, написанным в воздухе между ним и Яффе.
