Кортни Саммерс - Это не учебная тревога
Бум.
Харрисон стонет, и я думаю: каково ему сейчас? Каково это — ощущать любой дурной поворот событий как самый первый, когда еще остаются силы на то, чтобы от разочарования плакать.
— Не паникуй, — говорит ему Кэри. — Это еще не конец… — Он ведет нас к главному входу в школу.
Бум.
Это звук от удара не одного, а нескольких тел, бросающихся на дверь в попытке добраться до нас. Мы возвращаемся в свое обустроенное местечко — банкетный зал.
Тут тоже это началось.
Бум.
Заканчиваем обход библиотекой. Стоим там четверть часа, не произнося ни слова, но ничего не слышим.
За этой дверью никого нет.
— Может, они просто хотят посмотреть, нет ли нас здесь? — предполагает Кэри.
— Чушь собачья, — фыркает Трейс. — Они видели, как мы сюда вошли.
— Но почему тогда они не пытались вломиться сюда раньше? Помните тот дом на Рашмор-авеню? Мы там сидели тихо, как мыши, а они всё равно снесли дверь.
Я помню этот дом. Мы не укрепили его как школу, но пробрались в него незамеченными и вели себя очень тихо. Нас обнаружили буквально через пару минут, после чего мы снова бежали через окно в спальне, а удерживающая мертвых входная дверь превратилась в ничто прямо на наших глазах. Треснула, словно хворостинка, и разлетелась в щепки…
— А ты, значит, считаешь, что они хотят попасть сюда только потому, что могут это сделать? Потому что школа оказалась на их пути? В этом нет никакого смысла, Эйнштейн, — язвит Трейс. — Придумай что поумнее.
— Мы практически окружены, — срывается Кэри. — Если в округе нет ни одного выжившего, то что им остается делать? Они ломятся в любую долбанную дверь, потому что ищут еду. Если для них и есть в чем-то смысл, так это в том, что здания, подобные этому, для них всё равно что гребанные контейнеры с пищей.
— Но их нет у этой двери, — указывает Грейс.
— А с чего они должны быть здесь? — спрашивает Кэри. — Ее хрен заметишь.
— Не смей говорить так с ней, — влезает Трейс.
— Я нормально с ней говорю…
— Перестаньте, — прерывает их Райс.
Я размышляю, глядя на дверь. Она ведет из библиотеки на узкую дорожку, огибающую переднюю часть школы и выходящую к стадиону позади нее. Сетчатый забор вдоль дорожки отделяет школьную территорию от густого, но небольшого скопления деревьев, ведущих к дороге. Одна дверца забора (у начала дорожки) закрыта, но вторая (у стадиона) — широко распахнута.
— Значит, это наш выход, — говорю я. — Если придется уходить.
— Верно, — соглашается Кэри. — Если только они и эту дверь не найдут. Тогда будем прорываться с боем.
Райс кивает.
— Так или иначе, мы должны быть готовы.
Глава 7
Как мы готовы:
Два рюкзака забиты самым необходимым: водой, едой, одеждой, медикаментами, раздобытыми в медкабинете. Кэри с Райсом вызвались их нести. Трейс сначала потребовал, чтобы у каждого из нас был свой рюкзак, но изменил свое решение, вспомнив, как мертвые снаружи хватаются за всё, за что только можно уцепиться. Из спортзала мы принесли алюминиевые бейсбольные биты. Это наше оружие.
Водрузив всё это на стол рядом с дверью, парни принимаются корректировать наш план, как будто какие-то планы имеют значение, когда постоянно случается что-то непредвиденное. У нас была куча планов до прихода сюда, но ни одному из них мы не следовали от начала и до самого конца.
План таков: если двери снесут, то, по расчетам Кэри, мы услышим это по грохоту падающих баррикад, успеем добраться сюда и расчистить себе путь. Затем мы выбежим в ночь. Или в день. Как повезет.
Харрисон поскуливает, боясь того, что придется покинуть школу, хотя в данный момент уход отсюда мы представляем себе чисто гипотетически и язык уже сломали повторять ему, что не оставим его, как запугивает Трейс. Когда Кэри пытается придумать, куда нам потом идти, Трейс решает, что тот опять возомнил себя лидером, они снова ссорятся, и мы так ничего и не придумываем. С командной работой у нас явные проблемы. А затем Кэри заявляет, что больше никто не должен ходить в библиотеку.
— Мы будем проверять этот выход по разу за ночь, — объясняет он. — В остальное же время здесь должно быть насколько возможно тихо. Я не знаю, могут ли они нас слышать снаружи, но рисковать точно не хочу. Я хочу оставаться здесь, пока нам действительно не придется уходить.
Иными словами — нам предстоит долгое ожидание.
По дороге в банкетный зал Райс касается моей руки, останавливая меня. Я непроизвольно дергаюсь, что удивляет его, однако никто из нас это не комментирует. Кэри оборачивается, слыша, что за ним идут не все, и Райс машет ему рукой — мол, мы на секунду. Остальные возвращаются в зал.
— Что ты думаешь? — спрашивает Райс.
Я думаю, что он вымылся. Его каштановые волосы не слиплись в жирные пряди. На лоб падает челка, порезанная так рвано, будто он сам себя стриг в темноте. У него гладкая кожа, без щетины. Парни пользуются бритвой, найденной в кабинете у тренера Хейнсворта. Райс Морено. До первого звонка он обычно всегда курил с другими выпускниками на другой стороне улицы. Иногда в окружении девчонок, иногда — нет.
— Что я думаю о чем?
— О нашем плане.
Я не говорю ему, что, по-моему, такового вообще нет. И что как только мы покинем школу, я от них отделюсь. Может быть, я даже пожертвую собой, чтобы у них было время убраться подальше, и тогда я умру героиней или кем-то в том же роде. Придя сюда, я кое-что осознала. Раньше я слишком зацикливалась на том, каким образом уйти — на таблетках Лили, которые так и не смогла найти, — когда значение имеет не то, как я уйду, а то, что я просто уйду.
— Я имею в виду, — продолжает Райс, — ну… не знаю. Ты почти всё время молчишь.
— Может быть, мне нечего сказать.
— Только не с таким взглядом, как у тебя.
То, как он смотрит на меня… не думаю, что он заигрывает. Он так напряженно, так внимательно изучает мое лицо, что мне становится не по себе.
— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
— Все остальные здесь бросаются из крайности в крайность. Ты ведешь себя отстраненно, но, похоже, постоянно о чем-то думаешь. Бродишь по школе одна, что вообще-то довольно глупо… Вот я и хотел узнать, что у тебя на уме.
— Ничего.
Помедлив, Райс спрашивает:
— Где твои родные, Слоун?
— Мертвы, как и твои?
Я не знаю, что случилось с родителями Райса, но понимаю, что они действительно мертвы, видя его реакцию на свои слова — его лицо болезненно искажается. Однако если он не хотел, чтобы я бередила ему душу, то не стоило задавать таких вопросов. Райс кладет ладонь на грудь, там, где сердце. Такое ощущение, будто я у него что-то забрала, но не знаю что именно. Не осталось ничего, что можно было бы забрать.
