Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье
– Откуда же? – спросила вдова. Голос у нее был низкий и чуть хрипловатый, словно после дурно проведенной ночи. Она все еще не давала воли любопытству и папку не открывала, будто ожидая от Корсо чего-то еще. Но он лишь поправил очки и состроил серьезную, соответствующую обстоятельствам мину. До сих пор шла официальная часть визита, так что свою коронную улыбку – улыбку честного кролика – он приберегал для более подходящего момента.
– До недавнего времени рукопись принадлежала вашему мужу. – Тут он запнулся, но потом все-таки добавил: – Царствие ему небесное!
Она медленно кивнула, словно услышала именно то, что хотела услышать, и открыла папку. Корсо смотрел поверх ее плеча на стену. Там между подлинником Тапиеса[19] и еще одной картиной с неразборчивой подписью висела в рамке детская работа – пестрые цветочки, имя и дата: «Лиана Ласаука. Курс 1970/71 г.». Корсо счел бы это весьма трогательным, будь он способен выдавить из себя хоть одну чувствительную слезинку при взгляде на цветы, птичек, а также на девочек со светлыми косичками и в гольфах. Так что он равнодушно перевел взгляд на фотографию в маленькой серебряной рамочке: покойный Энрике Тайллефер S. А., с золотым дегустационным бокалом, висящим на шее, в фартуке, делавшем его слегка похожим на масона, улыбался в объектив; в правой руке он держал одну из самых популярных своих кулинарных книг, в левой – блюдо с молочным поросенком по-сеговийски, которого собирался разрезать. Возможно, подумал Корсо, преждевременная кончина избавила его от бесчисленных проблем, порожденных холестерином и подагрой. А еще с холодным любопытством профессионала он задался вопросом: к каким уловкам прибегала при жизни супруга Лиана Тайллефер, когда желала испытать оргазм? В поисках ответа он снова метнул быстрый взгляд на бюст и ноги вдовы, но к определенному выводу не пришел. В ней, конечно, слишком сильна была женская природа, чтобы довольствоваться только молочными поросятами.
– Это текст Дюма, – сказала она, и Корсо тотчас напрягся и весь обратился в слух. Лиана Тайллефер постукивала красным ноготком по пластиковому конверту, защищавшему страницу. – Та самая глава, знаменитая. Конечно, рукопись мне знакома. – Она наклонила голову, и волосы упали ей на лицо – теперь вдова недоверчиво взирала на гостя из-под светлой завесы. – А как она попала к вам?..
– Ваш муж продал главу мне. И я должен доказать ее подлинность.
Вдова пожала плечами.
– Насколько мне известно, рукопись настоящая. – Лиана Тайллефер с тяжелым вздохом возвратила ему папку. – Вы сказали, продал?.. Как странно! – Она задумчиво помолчала. – Энрике так гордился ею.
– Возможно, вы припомните, где он ее приобрел.
– Боюсь, что нет. Кажется, это был чей-то подарок.
– А ваш муж коллекционировал автографы?
– Думаю, других, кроме этого, у него не было.
– И он никогда не говорил о намерении продать рукопись?
– Нет. О продаже я узнала только от вас. Кто же ее приобрел?
– Один книготорговец, мой клиент; и как только я соберу необходимую информацию, он выставит автограф на аукцион.
Тут Лиана Тайллефер решила, что гостю стоит уделить чуть больше внимания; его акции на местной бирже снова поднялись в цене. Между тем Корсо снял очки и принялся протирать их мятым платком. Без очков он выглядел беспомощным, о чем прекрасно знал. Когда он, совсем как близорукий крольчонок, щурил глаза, всем сразу хотелось взять его за руку и перевести через улицу.
– Это ваша профессия? – спросила вдова. – Устанавливать подлинность рукописей?
Он уклончиво кивнул. Теперь он видел вдову расплывчато, зато почему-то казалось, что она находится ближе, чем раньше.
– Иногда я также ищу редкие книги, гравюры и тому подобное. И этим зарабатываю на жизнь.
– Много?
– Когда как. – Он надел очки, и облик женщины вновь обрел резкость и леность. – Иногда много, иногда мало; на рынке случаются колебания.
– То есть вы что-то вроде сыщика, да? – пошутила она. – Вроде детектива, но занимаетесь книгами…
Пора было улыбнуться. Что он и сделал, приоткрыв передние зубы. Улыбнулся застенчиво, просчитав меру этой самой застенчивости до миллиметра. Ну давайте же, молила улыбка, усыновите меня поскорее.
– Да. Можно назвать мою работу и так.
– И вы пришли ко мне по поручению своего клиента…
– Именно. – Теперь можно было держаться чуть увереннее, и он постучал костяшками пальцев по папке. – Ведь рукопись попала к нему из вашего дома.
Вдова, не сводя глаз с папки, неторопливо кивнула. Она о чем-то раздумывала.
– Странно, – сказала она наконец. – Мне трудно поверить, что Энрике продал автограф Дюма. Хотя в последние дни в его поведении было что-то необычное… Как, вы сказали, зовут книготорговца? Нового владельца рукописи?
– А я не называл его имени.
Она глянула на Корсо сверху вниз, с холодным изумлением. Казалось, она не привыкла давать мужчинам больше трех секунд на исполнение ее желаний.
– Так назовите!
Корсо чуть помедлил, ровно столько, сколько понадобилось, чтобы Лиана Тайллефер начала нетерпеливо постукивать рукой по подлокотнику.
– Его зовут Ла Понте, – выпалил наконец Корсо. Это был еще один из его трюков: делать вид, что собеседник одержал над ним победу, хотя уступки на самом деле были совсем незначительными. – Вы его знаете?
– Разумеется, знаю, это поставщик моего мужа. – Она скорчила недовольную гримасу. – Он иногда являлся сюда и приносил ему дурацкие приключенческие романы. Надеюсь, у него есть какой-нибудь документ, подтверждающий факт покупки… Если это вас не затруднит, я хотела бы получить копию…
Корсо лениво кивнул и слегка подался вперед:
– А ваш муж очень любил Александра Дюма?
– Любил ли он Дюма, спрашиваете Вы? – Лиана Тайллефер улыбнулась. Потом откинула волосы назад. Теперь глаза ее засверкали насмешливо. – Пойдемте-ка.
Она поднялась, но так медленно, будто на это ушла целая вечность, затем одернула юбку и поглядела по сторонам – точно успела позабыть, зачем ей, собственно, понадобилось вставать. Ростом она оказалась гораздо выше Корсо, хотя была в туфлях на низком каблуке. Она повела его в соседнюю комнату, служившую кабинетом. Следуя за ней, он разглядывал широкую, как у пловчихи, спину, тонкую, но не слишком, талию. По его прикидке, ей было лет тридцать. Так что очень скоро она могла превратиться в обычную матрону нордического типа, чьи не знающие загара бедра созданы лишь для того, чтобы легко рожать белокурых Эриков и Зигфридов.
– Если бы только Дюма! – воскликнула она, приглашая его войти в кабинет. – Взгляните.
Корсо взглянул. По стенам тянулись деревянные стеллажи, прогнувшиеся под тяжестью толстых томов. Он почувствовал, что у него вот-вот потекут слюни. Профессиональная реакция. Подняв руку к очкам, он сделал несколько шагов по направлению к полкам: «Графиня де Шарни» А. Дюма, восемь томов в серии «Иллюстрированный роман» под редакцией Висенте Бласко Ибаньеса[20]; «Две Дианы» А. Дюма в трех томах; «Три мушкетера» А. Дюма, издание Мигеля Гихарро с гравюрами Ортеги, четыре тома; «Граф Монте-Кристо» А. Дюма, четыре тома, издатель Хуан Рос, гравюры А. Хиля… А вот сорок томов «Рокамболя» Понсона дю Террайля. «Пардайяны» Мишеля Зевако[21], полностью. И опять Дюма – рядом с девятитомным Виктором Гюго и девятитомным Полем Февалем[22], чей «Горбун» стоял тут же в роскошном переплете красного сафьяна с золотым обрезом. И «Записки Пиквикского клуба» Диккенса в переводе Бенито Переса Гальдоса, и несколько книг Барбье д'Оревильи, и «Парижские тайны» Эжена Сю. Еще Дюма – «Сорок пять», «Ожерелье королевы», «Соратники Иегу»… «Коломба» Мериме. Пятнадцать томов Сабатини, несколько – Ортеги-и-Фриаса, Конан Дойла, Мануэля Фернандеса-и-Гонсалеса, Майн Рида, Патрисио де ла Эскосуры…[23]
