Александр Варго - Корень зла
Он застонал, взялся добывать огонь из черепа. А в чем здесь здравый смысл? Не убили, не отравили, не ограбили. На акцию устрашения не похоже…
В дверь негромко постучали. Он вскинул голову, окончательно замороченный. Ошиблись номером? Персонал? Соседи? «Здравствуйте, от вас можно позвонить? – Звони, сын мой, только аккуратнее с колоколом». Да черта с два это посторонний? Сейчас он все узнает. Горя негодованием, как был, в зеленых труселях, он бросился к двери, распахнул.
Лида отпрянула, с изумлением уставилась на его зеленые трусы. Она прекрасно выглядела – изящная кофточка, бархатный беретик, непослушный локон поперек лба. А он не сразу понял, что происходит – стоял, тяжело дыша, поедал ее глазами, не мог сказать доброго слова.
– Это ты…
– О святые, – сказала Лида, – я знаю, что ты отличаешься страстностью натуры, но чтобы вот так… Ты не один, Артем?
– Один…
– А в чем дело? – она хотела казаться ироничной, но стала грустной. – Я для тебя уже пройденный материал?
– Конечно, нет, – возмутился он.
И чуть не рассмеялся. Эта девушка в тоске и меланхолии была вылитой святой Инессой со знаменитого полотна Рибера. Юная девушка-христианка не желала поклоняться языческим богам, и злобные язычники выставили ее обнаженной перед толпой. Но свершилось чудо: волосы Инессы внезапно отросли до пят, а сверху спустился ангел и набросил на нее покрывало. Его всегда занимал вопрос: а что же дальше стали делать язычники? В страхе разбежались? А Инесса куда пошла?
– Тогда объясни, – она пожала плечами, – энцефалит я тоже не переношу. Ты удивлен, что я приехала? Прости, но это трудно объяснить… Не могла уснуть полночи. Вадим подумал, что я ушла на работу. А я позвонила, отпросилась на два часа…
Какой же он тугодум! Схватил ее за руку, затащил в номер, осыпая поцелуями.
– Прости, милая, все в порядке. Просто я сегодня слегка унесенный здравым смыслом. Болею. Выпил я вчера, понимаешь?
Она шутливо отбивалась, мурлыкала, что все понимает, что ему сегодня требуется сиделка, а лучше лежалка…
– Я женщина на час, – бормотала она, – на работу потом пойду, некогда мне. Делай со мной что хочешь, Артем…
Ураган кружил, и все плохое уносилось к чертям собачьим. Час пролетел как минута. Она оделась, ушла, унося с собой все хорошее, доброе, беспечное, а он остался, пошатываясь, добрался до ванной комнаты, погрузился с головой в горячую воду…
Когда он вернулся в номер, сотовый телефон раскалился и бился в припадке. Голос Павла вибрировал, но явно не из-за помех на линии.
– Какого черта! – орал Павел. – Где тебя носит, иностранец паршивый?! Ты в порядке, Артем?
– Зачем орать? – удивился Артем. – Говори спокойно, я прекрасно тебя слышу. И запомни на будущее, есть такие места, куда люди не носят сотовые телефоны.
– Нет таких мест, – подумав, заявил Фельдман. – Но ладно. С тобой не происходило сегодня ничего необычного?
События принимали занимательный оборот. Павел выслушал историю Артема, поделился своей. В начале восьмого он покинул свой семейный очаг, дабы бежать на любимую работу. Лифт был занят террористами, он отправился по лестнице пешком. Между третьим и вторым этажами кто-то выступил из ниши. Приметы человека в голове не осели. Слова, произнесенные любезным тоном, закружилась голова, беспамятство… Он был беспомощен, как после двух поллитра. Его вели по лестнице, поддерживали, чтобы не упал. Полный провал… и очнулся за рулем собственной машины, припаркованной у тротуара напротив детективного агентства «Арчи Гудвин»! Состояние – нормальное, не считая скребущих кошек на душе. На часах начало одиннадцатого, то есть с момента ухода из дома пролетело порядка трех часов. Вещи и деньги на месте. Его любезно доставили до работы. Как это мило с их стороны. Придя в себя, он бросился в кабинет, заперся, начал мыслить. Но ни одной порядочной идеи родить не удалось. Единственное, что напрашивалось – связь события с личностью Артема Белинского, будь он трижды проклят…
– На предупреждение не похоже, – сокрушался Павел. – Может, ты мне что-нибудь объяснишь?
– Не надейся, – огрызался Артем, – сам теряюсь в догадках. Но стоит ли паниковать раньше времени? Ты что-нибудь делал по нашему делу?
– Да! – заорал Павел. Пришлось отодвигать трубку и прочищать ухо. Он скомкал беседу, сунул телефон под подушку, задумался. С одной стороны, жизнь не прощает ошибок. С другой, если это так, то как бы он дожил до своего возраста?
Приведя себя в порядок, он спустился в холл, зашагал к стойке портье. Здесь выстроилась целая очередь из желающих вселиться. Орал, разбрызгивая слезы, какой-то капризный карапуз, рвался с «привязи», топал ножками. Люди, от нечего делать, занимались успокоением подрастающего поколения.
– Почему орет ваш ребенок, мамаша? Чего он хочет? – вопрошал благообразный старичок с клетчатым чемоданом.
– Он хочет орать, – объясняла, разводя руками, мамаша. Люди смеялись.
Портье сменился час назад. Администратор ночью не работал. Он подошел к охраннику, который курил под кондиционером и с опаской поглядывал на приближающегося постояльца.
– Рассказывай, приятель, – он произвел из кармана уголок купюры в пятьдесят евро, – видел ты меня сегодня ночью?
Охранник задумался, из чего явствовало, что постояльца он сегодня ночью видел.
– Только не говори, что тебе дали сто евро за молчание, – предупредил Артем.
– Вас привели примерно в три часа ночи, – буркнул охранник, – у вас подкашивались ноги, вас вели под руки двое молодых парней. Они представились вашими приятелями, сказали, что вы немного перебрали, повезли вас наверх…
– Какие из себя эти парни? – перебил Артем.
Охранник задумался, потом пожал плечами.
– Никакие…
– Понятно, – вздохнул Артем, – спасибо, друг, ты очень наблюдателен, – расстался с купюрой и побрел к лифту.
– Послушайте, – окликнул его страж, – а вы не похожи на человека, страдающего тяжелым похмельем.
– Хоть это заметил, – проворчал Артем.
Сон сморил – ему и впрямь что-то ввели в организм. Он проснулся вечером, от дребезжащего телефонного звонка местной линии. Вкрадчивый мужской голос осведомился, не желает ли постоялец развлечься на сон грядущий. К услугам иногородних граждан имеются напитки, закуска, девочки, мальчики…
– Спасибо, я зоофил, – пробормотал Артем и вырвал из розетки провод. Рухнул, глухо рыча, в кровать.
Разбудил его Фельдман – на рассвете, едва взошло солнышко над трубами заводов и фабрик Октябрьского района. Как-то не верилось, что просто так пролетели сутки.
– Практически не спал, – разодрал эфир хрипловатый баритон приятеля. – Объясни. Тот, кто рано встает, – это жаворонок. Тот, кто поздно ложится, – сова. А тот, кто поздно ложится и рано встает?
– Чокнутая птица, – объяснил Артем. – А иначе ты не смог бы носить домой деньги мешками.
– Деньги тут не при чем, – разозлился Фельдман, – хреново на душе, Артем. Не люблю, когда мной распоряжаются по собственному усмотрению. Вчера допрашивал дворников и соседей. Они видели, как меня под белы рученьки вели из подъезда, посадили в мою же тачку и куда-то повезли. Я вроде улыбался, поэтому милицию вызывать не стали. Чудеса, да?
– Аналогичная история, – сказал Артем. – Но давай не будем это никак классифицировать. Просто подождем.
Ждать пришлось сутки. Он только раз покинул номер. Добрался короткими перебежками до ресторана, смолотил бизнес-ланч, попросил завернуть аналогичный. Никто не звонил – ни Фельдман, ни Лида. Звонок раздался ровно в полдень – когда он стоял на балконе, угрюмо рассматривал реку и думал горькую думу.
– Артем Олегович Белинский? – поинтересовался ломкий, как хворостина, мужской голос.
– Вроде того, – отозвался Артем.
– Вы не передумали продавать полотно?
Сердце бешено забилось. Все, пасьянс сошелся. Он обуздал барабанную дробь под костью грудины. Рано или поздно это должно было произойти.
– Я не передумал, уважаемый, но…
– Ночной клуб «Бродячая собака». Угол Ватутина и Новогодней. Будьте там после десяти часов вечера. И постарайтесь… – собеседник помедлил, – чтобы за вами никто не увязался.
– А кто за мной увяжется? – оторопел Артем. – Хорошо, я постараюсь. Но и вам, видимо, ничто не мешает постараться.
– Мы тоже постараемся, – уверил абонент и повесил трубку.
Клуб «Бродячая собака» сотрясался от ужасов хип-хопа. Артем поморщился. Потыкать бы этих певунов мордой в то, что они поют… Все происходящее в окрестностях танцпола совершенно не усваивалось организмом. Неужели он так сильно постарел? Огромный зал, разбитый на танцевальную площадку, бар, сцену для стриптиза, какие-то закутки, погружался в полумрак, разрезаемый трассирующими лентами осветительных приборов. Огни чередовались, смешивались, плелись узорами. Танцпол окутывали клубы азота. Газ подавался из невидимых форсунок в полу, растекался по ногам танцующих, вился, не поднимаясь выше пояса. Толпа подпрыгивала под барабанный бой…
