Марта Сукап - Как избавиться от крыс
Обзор книги Марта Сукап - Как избавиться от крыс
Рассказ из мистической антологии о кошках «Финт хвостом».
Марта Сукап
Как избавиться от крыс
Вот единственный способ избавиться от крыс.
Мы с мышами относились друг к другу со сдержанной злобой, или, лучше сказать, со злобной сдержанностью. Я им ставила мышеловки, а они смеялись над мышеловками. По ночам я слышала, как они шептались между собой, и почти разбирала детали их планов, по-мышиному мелочные. Они думали, как бы стянуть кусок сыра или даже шматок орехового масла из-под рокового рычага, который по идее должен был их прикончить смертельным ударом по шее. Я слышала, как они хихикают над мышеловкой-кормушкой.
Злобный, съедобный: мыши обожают стихи и вообще любят всякие банальности и глупые игры; из-за них у меня в голове засели эти дурацкие рифмы. Из-за этого я тоже не люблю мышей. Но все эти глупости — еще полбеды. Самое большее, на что способны мыши с их идиотскими играми, — это докучливое, мелочное беспокойство, и к нему я постепенно привыкла. Все-таки я — человек, а они — всего лишь мелкие грызуны.
А вот с крысами у нас война. Тут уж или ты, или крысы — что-нибудь одно. Крысы все равно выиграют. Но сражаться надо до последнего.
Я обязана их победить.
Сначала я пробовала то, что мне предлагали продавцы в магазине скобяных товаров, для которых война — это способ нажиться. Я пробовала железные рычажки на пружине — вроде тех, над которыми смеялись мыши, только крысиного размера: больше и грубее. Крысы тихонько освобождали их от напряжения и приманки. Их партизаны прокрадывались на поле боя под самым носом врага — под моим то есть носом — так же тихо уходили обратно. И притом ни малейшего движения, ни звука, ни шороха.
Я отравляла приманку, но они с отвратительной крысиной догадливостью избегали яда. Я купила специальные ловушки для крыс: продавец меня уверял, что они прижмут и зафиксируют их коварные мерзкие лапки, и поутру обездвиженному грызуну ничего не останется, как только пялить на меня свои злобные глазки. Я этого так и не дождалась. Крыса знает разницу между невольным подарком и человеческой хитростью. Крысы не шутят и не смеются: где-то в стенных проходах они тайно злословят на мой счет.
Однажды, когда у меня еще было недостаточно выдержки, чтобы не обращать внимания на мышей, я купила кота. Я приобрела его за пять долларов у обыкновенной домохозяечки, жившей на той же улице, из тех соображений, что выносить присутствие в своем доме одного чужака все же лучше, чем терпеть десятки пискливых и глупых маленьких грызунов. Кот был толстый и белый, с бессмысленными голубыми глазами и с каким-то нелепым именем — не то Пушок, не то Пышка, — которое я отклонила сразу, как только эта дурочка мне его назвала. Вместе с уверениями, что, если бы у ее сопливой дочки не было аллергии, она бы лелеяла это животное, пока оно не состарится и не помрет от ожирения.
Я принесла кота в его корзинке к себе домой и наказала ему, чтобы он окупил свое содержание мышиной бойней. Но очень скоро поняла, что он сам — паразит, и ничего больше. Эта тварь просто сидела на полу рядом с моим стулом или кроватью и смотрела на меня так, словно я ей что-то должна. «Корми себя сам», — сказала я ему.
Он не желал. Жирные мыши так и носились сквозь стены, но несчастная скотинка хотела кормиться за мой счет, как она привыкла, и еще имела наглость надеяться, что я ее с удовольствием обслужу. Ее присутствие становилось все более и более ощутимым, как будто это был не мой дом, а ее. Кот таращился на меня часами. Просто невыносимо. В конце концов при помощи метлы, которую я потом выкинула, я была вынуждена запихать костлявую тварь обратно в ее корзинку и отнести в засохший лесок подальше от дома.
«Не надо притворяться, — говорила я коту, когда он не хотел вылезать из корзинки и бежать в лес. — Кто ты: мужчина, вольный стрелок или паразит?» И я ушла, зная, что от мышей никуда не деться: по крайней мере я больше никогда не пущу к себе в дом самоуверенных эгоистов. Мыши хотя бы трусливы, несмотря на склонность к браваде.
О крысах я тогда даже не думала.
Мыши кошачьего вторжения почти не заметили. Их смогли вытеснить только крысы. Когда появились крысы, мышиная возня умолкла. Мыши знали, кого бояться.
Чтобы избавиться от крыс, необходимо было принять меры гораздо суровее, чем те, которые не помогли избавиться от мышей.
Я купила оружие. И стала сидеть допоздна на кухне. Одну, вторую, третью ночь. Днем я спала, сказавшись больной, — крысы терпеливы, и одну, две, три ночи они могут и подождать. На пятую ночь одна крыса тихонько вышла погулять перед плитой. Мне было слышно, как клацают о линолеум ее когти. Я медленно подняла дуло своего девятимиллиметрового пистолета. Эта тварь остановилась на полпути и посмотрела на меня. Она была размером примерно как два моих кулака, со сдержанной злобой в глазах. Я прицелилась в ее темное неряшливое тело и нажала курок. От выстрела я оглохла, и прежде чем я стала искать глазами остатки трупа, прошло какое-то время. Отчетливая черная дырка в дверце духовки — вот все, что я увидела. Крыса убежала.
Следующие три ночи они ходили взад-вперед по кухне, уже ничего не стесняясь. Заложив уши ватой, я палила при малейшем признаке появления крыс. Глаз мой зорок, а рука тверда, но мне не удалось убить ни одного зверя. На третью ночь ко мне пришли двое полицейских, и когда мне в конце концов удалось отправить их восвояси (тот, который поменьше, подозрительно на меня оглянулся), я разрядила обоймы в своих пистолетах. Вообще-то человек, который защищает свой дом от непрошеных гостей, не должен привлекать к себе внимание блюстителей закона — но я вот почему-то привлекла.
Крысы, бессовестные обманщики, были бы рады и такой «победе», одержанной за чужой счет. Но я не доставлю им этого удовольствия. В этой войне человек сражается со зверем: тут или я их, или они меня. Я не позволю им вступить в союз с людьми — моими одноплеменниками. Я убрала оружие подальше в чулан.
Я ввернула во все патроны самые яркие лампы, в одиночные плафоны на потолке вставила прожекторы, а в люстры с несколькими патронами — лампы накаливания по 150 Ватт и не выключала все это круглые сутки. Я купила еще плафоны и тоже ввернула в них лампы по 150 Ватт. Ходила я в темных очках; спала днем, повязав глаза черной тряпкой. Но даже в темных очках свет меня ослеплял. Я обнаружила, что не могу дойти до ванной, не споткнувшись. Крысы, не выдержав этой пытки, будут лежать у меня на полу, визжать и биться. За стенными панелями была темнота, которой они жаждали, но они бы оставались голодными, если б сидели там все время. И они не могли уйти.
И все-таки, когда в своем перегретом, ослепшем от света доме я ощупью добиралась до шкафа на кухне и брала с полки коробку с хлопьями для каши, я находила новые дыры, прогрызенные в картонной коробке и внутренней целлофановой упаковке. Рядом с россыпью крошек от пшеничных хлопьев лежало несколько твердых темных какашек — небрежно-уверенная роспись наглого паразита.
