Аиброз Бирс - Тела мертвецов
Обзор книги Аиброз Бирс - Тела мертвецов
Амброз Бирс
Тела мертвецов
Перевод С. Старосельского
От переводчика
Цикл из шести небольших рассказов мастера ужасов и готической прозы Амброза Бирса (1842 — ок. 1914) «Тела мертвецов» был впервые опубликован во втором, дополненном издании его знаменитого сборника «Сan Such Things Be?» (Washington, 1903). Как и ряд включенных в эту книгу историй о призраках и «таинственных исчезновениях» — трудами различных переводчиков уже появившихся на русском языке — цикл был приписан здесь некоему неведомому и неназванному автору. Однако, в отличие от прочих «необычайных повествований» данного «автора», «Тела мертвецов» Бирс позднее не переиздавал и не включил цикл в двенадцати-томное собрание своих произведений, вышедшее в 1909–1912 гг.
Цикл, насколько нам известно, впервые переводится на русский язык. В публикацию включено также общее предисловие Бирса ко всем трем циклам «необычайных повествований» из сборника 1903 года — «Несколько домов с привидениями», «Тела мертвецов» и «Таинственные исчезновения».
Переводчик разрешает любые перепечатки данной публикации при условии сохранения текста в неизменности и указания имени переводчика.
С. Старосельский
Находясь в довольно странных отношениях с автором приведенных ниже необычайных повествований, я вынужден просить читателей не обращать внимания на отсутствие каких-либо объяснений тех обстоятельств, при которых его заметки оказались в моем владении. К тому же, я крайне мало знаю о нем и не возьмусь судить, был ли сам автор убежден в правдивости рассказанных им историй. Безусловно следует указать, что некоторые расследования, каковые я счел нужным предпринять, отнюдь не во всех случаях подтвердили истинность его высказываний. И все-таки стиль этих повествований, равно далекий от искусственности и искусства, почти нарочито прямой и бесхитростный, кажется едва ли совместимым с изворотливостью сугубо литературного вымысла. Это манера письма человека, интересующегося скорее плодами своих исследований, нежели цветами выразительности. Переписывая заметки автора и придавая им некую упорядоченность (а тем самым способствуя их претензиям на значимость), я тщательно избегал тех небольших узоров красноречия, какими при желании мог бы их украсить, что явилось бы предприятием не только неуместным, хотя и не лишенным приятности, но создало бы между мною и трудом автора отношения несколько более тесные, чем мне хотелось бы и чем я готов признать.
А. Б.
Тело бабки Магон
Милях в десяти к юго-востоку от Уайтсбурга в штате Кентукки, в небольшом «заливе» Камберлендских гор много лет обитала престарелая женщина по имени не то Сара, не то Мэри Магон. Ее дом, сложенный из бревен и насчитывавший всего две комнаты, находился в полутора милях от ближайшего жилья, в самой дикой части «залива», и был полностью окружен лесом; лишь с одной стороны имелось маленькое поле или «полоска» земли примерно в половину акра, служившая старухе огородом. Как она сводила концы с концами, никто точно сказать не мог. Поговаривали, что старуха — изрядная скряга и припрятала где-то немало деньжат. Во время редких посещений деревенской лавки, что правда, она платила за свои скудные покупки без всяких разговоров. Многие невежественные соседи считали ее ведьмой либо, по крайней мере, верили, что она обладала какими-то сверхъестественными способностями. В ноябре 1881 года она умерла. К счастью, случившийся поблизости охотник нашел тело еще теплым; охотник запер дверь хижины и сообщил о смерти старухи в соседний поселок.
Несколько человек, проживавших неподалеку, тут же отправились в хижину, чтобы подготовить тело к похоронам. Другие должны были приехать на следующий день с гробом и прочими необходимыми вещами. В числе первых был преподобный Элиас Атней, методистский пастор из Уайтсбурга, который гостил у родственников в округе. На следующий день ему предстояло провести церемонию похорон. Мистер Атней был хорошо известен в Уайтсбурге и всей окружающей местности как добрый и благочестивый человек хорошего происхождения и воспитания. Он состоял в близком родстве с Маршаллами и несколькими другими видными семействами. Именно благодаря ему стали известны излагаемые далее подробности; его рассказ подтверждается письменными показаниями свидетелей — местных жителей Джона Хершоу, Уильяма Ч. Райтмана и Катарины Доуб.
Итак, тело «бабки» Магон поместили на широкую доску, что опиралась на сиденья двух стульев, поставленных в дальнем конце главной комнаты, напротив камина. Четверо упомянутых выше людей исполняли роль «стражей», то есть, согласно местному обычаю, свершали надгробное бдение. Разведенный в камине огонь бросал вокруг яркие отблески; остальная часть комнаты была погружена в полумрак. Стражи сидели у огня и тихо переговаривались, как вдруг шум, исходивший от трупа, заставил всех обернуться. Из черных теней, окружавших останки, недвижно глядели на них два сверкающих глаза. Не успели они с тревожными возгласами вскочить на ноги, как на труп запрыгнул большой черный кот и вцепился зубами в покрывавшее лицо полотно. В тот же миг правая рука покойницы рывком приподнялась, схватила кота и швырнула его в стену; ударившись о бревна, кот упал на пол, затем диким прыжком метнулся из открытого окна в ночную темь и более не показывался.
Охваченные несказанным ужасом стражи на некоторое время застыли, не произнося ни слова; но в конце концов смелость вернулась к ним и они приблизились к телу. Покрывало сползло на пол; на щеке мертвой были ужасные раны от когтей; окоченевшая правая рука свисала вниз. Тело казалось безжизненным. Стражи принялись растирать лоб, запавшие щеки и шею старухи, перенесли тело покойницы поближе к огню и трудились над ним много часов кряду, но все было напрасно. Похороны, тем не менее, отложили — и лишь на четвертый день, когда появились безошибочные признаки тления, злосчастная бабка Магон была наконец погребена.
— Понятно… Видать, в сумраке вы обманулись, — сказал пастору джентльмен, которому тот поведал о происшедшем. — Кот внезапно испугался, вслепую кинулся на стену и задел руку умершей.
— Нет, — отвечал священнослужитель. — В пальцах правой руки с длинными отросшими ногтями был зажат порядочный клок черной шерсти.
Беспокойный сон
Джон Хоскин, житель Сан-Франциско, преданно любил свою красавицу-жену. Весной 1871 г. миссис Хоскин отправилась на восток навестить родственников в Спрингфилде, штат Иллинойс, где спустя неделю после приезда неожиданно скончалась — если верить врачу, от какого-то сердечного заболевания. Мистера Хоскина незамедлительно известили телеграммой о потере, и он распорядился отправить тело жены в Сан-Франциско. По прибытии металлический гроб с останками миссис Хоскин был открыт. Тело лежало на правом боку, правая рука была подложена под щеку, левая рука покоилась на груди. Поза казалась совершенно естественной и усопшая напоминала спящего ребенка. В письме к отцу жены, мистеру Мартину Л. Уайтни из Спрингфилда, мистер Хоскин с благодарностью отозвался о заботливости тестя, постаравшегося так уложить тело, что вид покойницы смягчал горечь смертной утраты. К своему удивлению, он узнал от тестя, что никто и не думал ни о чем подобном. Тело уложили в гроб самым обычным образом, на спину, а руки умершей были вытянуты вдоль туловища. Надгробие еще не было готово, и гроб покамест разместили во временном склепе кладбища Лорел-Хилл.
