Ричард Матесон - Узник
Обзор книги Ричард Матесон - Узник
Ричард Матесон
Узник
Проснувшись, он обнаружил, что лежит на правом боку. Грубое шерстяное одеяло кусало ему щеку. Перед глазами была металлическая стена.
Мертвая тишина. Он напряг слух, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Звуков не было.
Ему стало страшно. Лоб прочертили морщины.
Приподнявшись на локте, он огляделся. Кожа на его худощавом лице натянулась и побледнела. Он подвинулся к краю койки, повернулся и с усилием опустил ноги на пол.
Рядом с койкой стоял табурет, а на табурете — поднос с недоеденной пищей. Жареная курица осталась нетронутой, в застывшем комке картофельного пюре виднелись борозды от вилки. В лужице растаявшего масла, больше похожего на жир, застряли крошки от печенья. Тут же стояла пустая чашка. Его ноздри наполнились запахом холодной еды.
Потом он огляделся. Окошко с решеткой. Такая же зарешеченная дверь. Увиденное заставило его испуганно вскрикнуть.
Пошатываясь, он встал. Его ботинки шаркали по жесткому полу. Прислонившись к стене, схватился за прутья оконной решетки. Окно было выше головы, и он ничего не увидел.
Он разжал пальцы и, ощущая дрожь в теле, переместил поднос на койку. Потом подтащил табурет к стене и кое-как влез сам.
Выглянул в окошко.
Серое небо, стены, окна с решетками, большие черные ободья прожекторов и далеко внизу — двор. Лил дождь, струи напоминали колышущийся занавес.
Его язык зашевелился. Глаза округлились от ужаса.
— Где я? — чуть слышно пробормотал он.
Табурет опрокинулся, и он полетел вниз. Правое колено ударилось о пол. Он оцарапал щеку, задев за холодную металлическую стенку. И тогда закричал от страха и боли.
Он доплелся до койки и рухнул на ее жесткую поверхность. Снаружи послышались шаги. Потом кто-то крикнул:
— Заткнись!
К двери подошел толстый человек в синей униформе. Вид у него был сердитый. Он смотрел на узника сквозь прутья.
— Чего еще у тебя стряслось? — прорычал он.
Узник тоже смотрел, открыв рот и роняя на пол слюну.
— Так, так, так, — злорадно улыбаясь, произнес толстый. — Что, наконец тебя вдарило?
Он запрокинул толстую голову и загоготал. Он смеялся над узником.
— Эй, Мак! — крикнул он кому-то. — Двигай сюда. Это надо видеть.
Послышались шаги. Узник вскочил с койки и подбежал к двери.
— Что я здесь делаю? — спросил он. — Почему я здесь?
Толстяк загоготал еще громче.
— Ха-ха! — трясся от смеха он. — Парень, да ты сломался.
— Вы там заткнетесь? — послышался чей-то раздраженный голос.
— Сам заткнись! — крикнул в ответ толстяк.
К решетчатой двери подошел тот, кого звали Маком. Он был постарше толстяка, и в его волосах блестела седина. Маку стало любопытно. Он заглянул внутрь и увидел узника с бледным лицом, вцепившегося в прутья решетки. Узник так сжал пальцы, что побелели костяшки.
— Что тут? — спросил Мак.
— Большой мальчик хряснулся, — ответил Чарли. — Большой мальчик хряснулся по полной.
— О чем вы говорите? — не понял узник. Его глаза метались между лицами надзирателей. — Где я? Умоляю, скажите, где я?
Чарли покатывался со смеху. Мак не смеялся. Он внимательно посмотрел на узника. Глаза Мака сощурились.
— Ты же знаешь, сынок, где находишься, — негромко сказал Мак. — Прекрати смеяться, Чарли.
Чарли давился от смеха.
— Рад бы, да не могу. Как этот красавчик был уверен, что он-то не сломается. «Я не такой», — передразнивая кого-то, не своим голосом произнес надзиратель, — «Я усядусь на этот чертов стул с улыбкой на лице».
Узник разлепил землистые губы.
— Что? — насторожился он. — Что вы сказали?
Чарли отвернулся. Он потягивался и гримасничал, хлопая себя по брюху.
— Всю сонливость мне снял, — заявил он узнику.
— Какой еще стул? — крикнул узник. — О чем вы тут говорите?
Живот Чарли заколыхался в новом приступе смеха.
— Честное слово, такой начинки я еще не пробовал, — признался он. — Гуще, чем в рождественском пироге.
Мак приблизился к решетке. Заглянул узнику в глаза.
— Не пытайся нас дурачить, Джон Райли.
— Дурачить?
Чувствовалось, узник не верит своим ушам.
— О чем вы говорите? Я вовсе не Джон Райли.
Надзиратели переглянулись, затем Чарли потопал по коридору, удивленно что-то бормоча себе под нос.
Мак отошел.
— Нет! — окликнул его узник. — Не уходите.
Мак вернулся.
— Что за комедию ты тут разыгрываешь? — спросил он. — Неужели думаешь, что сумеешь нас провести?
Узник непонимающе глядел на него.
— Вы скажете мне, где я? Умоляю, скажите.
— Сам знаешь.
— Говорю вам…
— Прекрати, Райли! — оборвал его Мак. — Ты понапрасну теряешь время.
— Но я не Райли! — закричал узник. — Да поймите же, что я — не Райли. Меня зовут Филип Джонсон.
Мак медленно качал головой.
— И ты еще собирался быть редким храбрецом, — сказал он.
Узник поперхнулся. По нему было видно, что он хочет сказать множество важных вещей, но в горле все они слиплись в один комок.
— Хочешь снова увидеть священника? — спросил Мак.
— Снова? — удивился узник.
Мак подошел к прутьям и заглянул в камеру.
— Ты что, заболел? — спросил он.
Узник не отвечал. Мак перевел взгляд на поднос.
— Смотрю, у тебя и аппетит пропал, — сказал он. — Сам же просил. Мы тут подсуетились, а ты не стал есть. Чего ж так?
Узник посмотрел на поднос, на Мака, затем снова на поднос. Его грудь затряслась от рыданий.
— Что я здесь делаю? — всхлипнул он. — Я же не преступник. Я…
— Ради всего святого, заткни свою пасть! — крикнул ему узник из другой камеры.
— Сам разберусь, а ты прикрути громкость, — крикнул в ответ Мак.
— А что это с ним? — насмешливо спросил другой узник. — Никак большой мальчик намочил штанишки?
Раздался смех. Узник поднял глаза на Мака.
— Мы можете меня выслушать? — дрожащим голосом спросил он.
— Что, Райли, не думал, каково тебе будет? — вместо ответа спросил надзиратель.
— Я вовсе не Райли! — закричал узник. — Моя фамилия Джонсон.
Он припал к решетчатой двери. Лицо выражало мучительную решимость.
— Послушайте, — сказал узник, облизывая пересохшие губы. — Я — ученый.
Мак печально улыбнулся и снова покачал головой.
— Что, не можешь принять свою участь как мужчина? — спросил он. — Выделывался тут, бахвалился, а получается, ты такой же, как все.
Узник беспомощно глядел на него.
— Послушайте, — хрипло повторил он.
— Нет, это ты меня послушай, — оборвал его Мак. — У тебя, Райли, осталось два часа.
