Тина Рат - Игра тьмы
Обзор книги Тина Рат - Игра тьмы
Загадочные, жестокие, аристократичные, сексуальные, бесстрастные, как сама смерть, и способные па самую жгучую страсть, – вампиры уже не первое столетие остаются притягательной и модной темой мировой литературы и кинематографа.
Исторгнутые извечной тьмой или порожденные человеческими суевериями; исчадия зла или жертвы рокового недуга; звероподобные кровопийцы или утонченные ценители алого вина жизни – вампиры обязательно завладеют если не вашей кровью, то неотступным вниманием.
Тина Рат
Игра тьмы
Тина Рат продала свой первый рассказ в жанре «темной» фантастики в 1974 году в «Catholic Fireside». С тех пор ее рассказы появлялись и в маленьких, и в известных изданиях, в том числе в «Ghost & Scholars», «All Hallows», «Women's Realm», «Bella» и «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».
Антологии ее рассказов публиковались в «The Fontana book of Great Ghost Stories», «The Fontana Book of Horror Stories», «Midnight Never Comes», «Seriously Comic fantasy», в «The Year's Best Horror Stones: XV» Карла Эдварда Вагнера и в «The Mammoth book of Vampire Stones by Women».
В соавторстве с мужем она писала рассказы для «Royal Whodonnits» и «Sheakesearean Détectives» под редакцией Майкла Эшли. Они вместе участвуют в группе живого чтения и инсценировок «Голоса из гостиной».
Сравнительно недавно Рат получила степень в Лондонском университете за работу «Вампиры в популярной литературе» («The Vampires in Popular Fiction») и издала сборник «Съезд вампиров» («Conventional Vampires») – тринадцатое ежегодное собрание историй о вампирах для «Общества Дракулы».
«На этот рассказ меня вдохновила обложка бумажного издания „Дракулы" (самый знаменитый роман ужасов в истории), – признается автор. – Иллюстрация, видимо, была навеяна фильмом с Белой Люгоши и изображала графа в вампирском плаще, угрожающе склонившегося над спящей Люси. На ней была кружевная ночная рубашка: на постели кружевное покрывало, у кровати – лампа с цветочным абажуром.
Контраст между уютом спальни и темной, угрожающей (но эротичной) фигурой вампира очаровал меня, и я попыталась передать его атмосферу в своем рассказе. Надеюсь, это удалось».
«Игра тьмы» («А Trick of the Dark») публикуется здесь впервые.
– Кто заканчивает работу на закате? Маргарет чуть вздрогнула. – Что за странный вопрос, милочка. Ну, может, сторожа в парке.
Что-то заставило ее обернуться к дочери. Та сидела, опершись на подушки, и выглядела, виновато подумала Маргарет, ну никак не старше десяти. Нельзя забывать, одернула она себя, что Мэдди уже девятнадцать. Это «сердечное недомогание», как они всегда говорили, приковало ее к постели на гораздо больший срок, чем они ожидали, но взрослеть она от этого не перестала… Надо слушать ее и говорить с ней как со взрослой.
Именно с таким намерением Маргарет подошла и присела на краешек кровати. Постель была покрыта блестящим розовым пуховым одеялом, расшитым густо-розовыми и лиловыми пионами. Абажур на лампочке у кровати был розового оттенка. На Мэдди была розовая пижамная кофточка, любовно связанная бабушкой, а волосы перехвачены розовой ленточкой, – но среди всего этого розового сияния лицо самой Мэдди казалось бледным и чахлым. Маргарет вспомнились слова сказочки, которую она когда-то – сколько же лет назад? – читала Мэдди: «Чах да сох, чах да сох». Что-то про ребенка-подменыша, который никак не хотел расти, а все лежал в колыбельке, плакал и кричал, чах да сох… В конце бедняга вернулся к своему народу, и, надо думать, здоровый ребеночек тоже вернулся к матери, только она позабыла. Маргарет содрогнулась. Непонятно, почему такие ужасные истории считаются подходящим чтением для детей?!
– Почему ты задумалась о том, кто заканчивает работу на закате? – спросила она Мэдди.
– О… просто так. – Та вдруг застеснялась, будто мать спросила ее, с каким это мальчиком она гуляла или ходила на танцы. Если бы такое бывало. Она играла с розовой ленточкой на шее, и ее щеки капельку – о, совсем капельку – порозовели. – Просто… знаешь, не могу же я весь день читать или…
Она запнулась, и Маргарет мысленно закончила за нее. Вышивка, вязание, огромные сложнейшие головоломки-пазлы, которые так прилежно находят для нее подружки, блокнотик, куда записываются те странноватые стишки, насчет публикации которых кто-то собирался поговорить с чьим-то дядюшкой… Но всего этого мало, чтобы занять день.
– Иногда я просто смотрю в окно, – сказала Мэдди.
– Ох, милая… – Маргарет стало больно от мысли, что ее дочь просто лежит здесь… просто глядя в окно. – Почему ты не позовешь меня, когда заскучаешь? Мы могли бы чудесно поболтать. Или я могла бы позвонить Банти, или Сисси, или…
Дело к осени, думала она, и подружки Мэдди скоро меньше будут гулять, играть в теннис, плавать… Но нельзя же требовать, чтобы они часами сидели с больной. Они влетают в спальню, загорелые, еще не отдышавшись после игры или катания на велосипеде или раскрасневшиеся от прогулки по морозу, забрасывают новый пазл или свежий роман… и уходят.
– Это ничего, мамочка, – говорила Мэдди. – Просто поразительно, сколько интересного можно увидеть на тихой улочке вроде нашей. Я ведь потому и люблю эту комнату. Потому, что из нее видна улица.
Маргарет взглянула в окно. Верно: виден клочок мостовой, кусочек изгороди миссис Кресвелл, фонарный столб и калитка миссис Монктон. Не слишком заманчивый вид – и она снова воскликнула: «Ох, милая!»
– Ты не поверишь, кто захаживает вечерами к миссис Монктон, – как бы между прочим заметила Мэдди.
– Господи, кто же… – начала Маргарет, но Мэдди, к ее радости, проказливо хихикнула:
– Не буду сплетничать! Но ты сама можешь вечерком посидеть у окна и увидишь.
– Пожалуй, – согласилась Маргарет. Только вот разве у нее есть время? Внизу столько дел: ответы на письма, покупки, и надо следить за прислугой, ведь жизнь продолжается. Она осознала вдруг, что и сама заскакивает к Мэдди на минутку, только чтобы оставить новое занятие или развлечение. И уходит.
– Может, стоит переселить тебя вниз, милочка, – сказала она.
Но с этим будут такие сложности! Доктор строго запретил Мэдди подниматься по лестницам, и как же тогда справиться С тем, что Маргарет даже про себя скромно называла «гигиеной». Мэдди будет неловко каждый раз просить кого-то отнести ее наверх, когда ей понадобится… Да и кто будет делать это днем? Мэдди легонькая – весит гораздо меньше, чем следовало бы, – но мать знала, что не сможет сама поднять ее и тем более носить на руках.
– Но ведь из гостиной ничего не видно, – возразила Мэдди.
– Ох, милая… – Маргарет сообразила, что ей придется снова оставить Мэдди одну. Скоро должен вернуться муж, а у нее появились серьезные сомнения, стоит ли разогревать вчерашний рыбный пирог… Надо поскорей договориться с кухаркой насчет сырного омлета. Если бы только она не умудрялась портить все блюда из яиц… – Так что там с закатом? – торопливо спросила она.
– Смеркается каждый день чуточку позже, – отозвалась Мэдди, – но один мужчина каждый раз проходит по улице сразу после заката.
– Каждый вечер один и тот же? – спросила Маргарет.
– Тот же мужчина, и всегда после заката, – подтвердила Мэдди.
