Скотт Мариани - Крест проклятых
Скотт Мариани - Крест проклятых краткое содержание
Скотт Мариани
Крест проклятых
Как всегда, я благодарю моего бесстрашного и неутомимого редактора из «Avon» Кешини Найду, которая от кровавой и жестокой истории о вампирах получает даже большее удовольствие, чем я сам…
Благодарю также Натана Шэлкросса, британского специалиста по ближнему бою с применением холодного оружия, который показал мне некоторые из самых эффективных и коварных приемов боя европейским дуэльным мечом. Обучение, как снести противнику голову с плеч четырехфутовым клинком, — это было самое увлекательное в подготовительной работе над книгой.
Почти три десятилетия владычества Федерации Вампиров практически уничтожили древние традиции этой расы. Ушли в прошлое дни, когда вампиры могли свободно насыщаться кровью своих жертв, бросая изуродованные останки воронам или превращая их в себе подобных. Руководители Федерации установили законы, за соблюдением которых следило Разведывательное управление вампиров, или РУВ. Агентам РУВ, к числу которых принадлежала Алекс Бишоп, было дано право выслеживать и уничтожать нарушителей закона.
Казалось, к прежнему образу жизни возврата нет. Однако восстание, поднятое мятежным вампиром Габриэлем Стоуном, попыталось поразить Федерацию в самое сердце. Уничтожению всех руководителей Федерации и решающей победе мятежников-традиционалистов помешало лишь случайное вмешательство человека по имени Джоэль Соломон, владевшего древним, грозным оружием против вампиров, которое в легендах называлось Крестом Ардайка.
В результате сражения на стенах замка Габриэля Стоуна в горах Румынии мятежники разбиты, Крест уничтожен, а Федерация лежит в руинах. Те из руководителей Федерации, кому удалось спастись, в том числе ее лидер Олимпия Ангелополис, — объявили о победе…
Но не все члены Федерации были в этом уверены…
Пролог
Деревня Сент-Эловен,
юго-восточная часть Корнуолла
На пересечении двух проселочных дорог, у самого края деревни стояла серая каменная церковь, почти не изменившаяся с тех времен, когда на английский трон взошел Генрих V. Ее украшенные витражами окна светились в темноте холодной ноябрьской ночи. Из-за старинной, обитой железом и увитой плющом двери доносились звуки пения.
Очередная репетиция хора в четверг вечером.
Но обитателям деревни, которым посчастливилось остаться в живых, эта ночь запомнилась совсем другим. Произошедшие здесь события вскоре стали известны как «резня в Сент-Эловене».
В церкви преподобный Кит Перри буквально сиял от гордости, слушая, как стройные голоса четырнадцати хористов взмывают к высоким сводам. Недостаток вокальных данных с лихвой компенсировался энтузиазмом. Громче всех звучал голос Рика Соутера, деревенского мясника; его глубокий баритон был лишь слегка грубоват и почти попадал в тональность. Рядом с ним юная, семнадцатилетняя Люси Блейкли, отдающая музыке себя всю. Но самым способным из всех был маленький Сэм Дринкуотер — через несколько недель ему предстояло держать экзамен на место дисканта в Королевском колледже Кембриджа. Родители Сэма, Лиз и Брайан, стояли рядом, склонившись над одним сборником гимнов. Они старательно выводили «Все ярко и красиво», ведомые звуками электрооргана, на котором играла миссис Хадсон, местная учительница музыки.
Отсутствовал только водопроводчик Чарли Фитч. Вообще-то Чарли отличался пунктуальностью, но в последнее время тяжело болела его престарелая мать, и Перри молился, чтобы не случилось ничего ужасного.
Вдруг послышался хлопок двери за спиной хористов. Несколько человек оглянулись — в дверном проеме стоял мужчина и пристально смотрел на них. Пальцы миссис Хадсон, занесенные над клавишами органа, задрожали, улыбка застыла на губах преподобного Перри.
Несколько дней назад этого бродягу видели на окраине деревни. Первые опасения прозвучали в лавке и на почте, и вскоре уже почти все из трехсот жителей Сент-Эловена знали о пришельце. Все сходились во мнении, что присутствие бродяги им неприятно, и выражали надежду, что долго незваный гость тут не задержится. Это был очень высокий и широкоплечий мужчина лет тридцати. Никто не знал, как его зовут, откуда он пришел и где остановился. Судя по внешнему виду, он бродяжничал, путешествуя по стране пешком без определенной цели. Одет мужчина был в покрытые слоем грязи башмаки и рваное, мятое пальто, напоминающее шинель. Но на странствующего искателя приключений из культа Нью-эйдж[1] бродяга тоже не был похож, решили местные жители. Гладкое, как у солдата, лицо, до блеска выбритый череп. Ни татуировок, ни колец в носу и ушах.
Его взгляд приводил в замешательство. Холодный. Бесстрастный. Было в нем что-то странное. Что-то — именно такие слухи доходили до преподобного Перри — не совсем человеческое.
Миссис Хадсон перестала играть. Голоса хористов смолкли, и все взоры обратились к незнакомцу.
Несколько секунд мужчина смотрел на собравшихся в церкви. Затем, не отводя взгляда, завел руку за спину и повернул массивный железный ключ. В наступившей тишине лязг защелки казался особенно громким. Мужчина вытащил ключ из замка и опустил в карман пальто.
Малыш Сэм Дринкуотер взял мать за руку. Люси Блейкли смотрела на викария широко раскрытыми глазами, в которых плескалась тревога.
Преподобный Перри сглотнул, пытаясь успокоиться, снова заставил себя улыбнуться и двинулся по центру прохода навстречу незнакомцу.
— Добрый вечер, — он старался, чтобы голос звучал непринужденно. — Добро пожаловать в Сент-Эловен. Так приятно видеть…
Незнакомец медленно опустил руку, откинул длинную полу своего пальто, и слова замерли на губах Перри. Талию мужчины обхватывал широкий кожаный пояс. На нем у левого бедра висел огромный меч. Эфес с чашкой был обтянут алой тканью, отполированные ножны блестели в свете церковных свечей.
Преподобный Перри был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Мужчина тоже молчал. Потом неспешно протянул правую руку. Пальцы его сомкнулись на рукоятке меча, и оружие с шелестящим, металлическим звуком вышло из ножен. На прямом, широком клинке виднелась довольно примитивная гравировка из каких-то странных знаков.
Бродяга улыбнулся — впервые за все время. Но при виде этой улыбки преподобный Перри едва не лишился чувств.
