Место (СИ) - Нестеренко Юрий Леонидович
Место (СИ) - Нестеренко Юрий Леонидович краткое содержание
«Место было ничем не примечательным — никаких признаков станции, другой дороги или иных искусственных сооружений. Но рельсы здесь попросту уходили в землю, и все. Трава и кусты окончательно смыкались над теми местами, где они должны были проходить, и дальше, уже буквально в трех метрах, сплошною стеной высился лес — такой же черный и непроглядный, как и по бокам.
Ничего не оставалось, кроме как развернуться и брести назад сквозь все ту же ночную жуть. В такую пору и в самом обыкновенном лесу человек чувствует себя не слишком уютно — что уж говорить про этот, находящийся неведомо где и населенный неведомо кем… теперь на юношу навалилось иное чувство — вязкого, бесконечного кошмара, свинцовой безнадежности, какая обычно бывает только в тяжелом, мутном, нецветном сне. Ему казалось, что он так и будет шагать и шагать во тьме по этим призрачным рельсам и никогда не выйдет не то что в нормальный мир, но даже к трамваям. Просто рельсы в эту сторону оборвутся так же внезапно, как и в ту, оставляя его без всякой помощи и надежды посреди бескрайней ночной чащи… А может, не будет и этого, просто рельсы так и будут тянуться в бесконечность, и он будет идти, пока не свалится от усталости, жажды и голода».
Юрий Нестеренко
Место
Евгений Дракин ехал домой на одиннадцатом номере.
В советские времена, которых он не то чтобы совсем не застал, но не помнил, подобное выражение было эвфемизмом, означающим, что человек идет пешком — очевидно, по причине сходства между парой ног и двумя единицами. Но к Евгению это не относилось — он действительно ехал на трамвае номер 11, возможно, самом последнем в этот майский день. Засидись Дракин в институте еще минут на десять — и ему, глядишь, и впрямь пришлось бы топать пешком по ночной Москве.
Евгению — в свои двадцать два он предпочитал, чтобы его называли полным именем, со школьных лет недолюбливая панибратского «Женю» и уж тем более «Женьку» — нравилось засиживаться на кафедре допоздна. Дело было не в «производственной необходимости» — в основе будущей кандидатской диссертации молодого астрофизика лежали, уж конечно, вовсе не непосредственные наблюдения за грязным московским небом из институтского окна — а просто в эти часы, когда все расходились, включая даже вечерников, и огромное здание пустело и затихало, работалось особенно хорошо. К этой манере аспиранта Дракина все уже привыкли, начиная от дремавших в своей будке вахтеров, которых он регулярно будил, отдавая на выходе ключи, и кончая его собственными родителями, которые уже больше не настаивали, чтобы он звонил, если задерживается. Дома, по мнению Евгения, условий для работы не было совершенно: хотя его личный компьютер мог не хуже институтского обсчитывать математические модели, составлявшие суть его диссертации, Евгению приходилось делить комнату с младшим братом-школьником, который вечерами регулярно рубился в свои дурацкие видеоигры, а ночью ему, видите ли, мешали спать свет и шум вентилятора работающего компьютера.
Несколько раз Евгений даже просиживал в институте всю ночь — но даже самому увлеченному человеку спать когда-то надо, и делать это лучше все-таки дома, а не в кресле на кафедре. Так что Дракин был рад, что вовремя спохватился и все же успел на трамвай. В салоне практически никого не было, если не считать толстого мужика, клевавшего носом на переднем сиденье. Евгений устроился на одноместном сиденье у окна в хвосте салона; приятная расслабленность после долгого и с пользой проведенного дня овладела им, и он сам не заметил, как тоже задремал.
Трудно сказать, что его разбудило. Возможно, слишком резкий толчок на стыке рельсов, или же просто пробившееся даже сквозь сон опасение, что он может проехать свою остановку. Евгений вскинулся и сонным взглядом посмотрел в окно. За окном была совершенная тьма, без единого огонька; напрягая зрение, Евгений все же различил в этой тьме черные силуэты деревьев, сплошной стеной подступивших к путям. Казалось, что они безмолвно тянут свои ветки к трамваю, словно силясь схватить его; что-то вроде бы даже царапнуло по стеклу с противоположной стороны. Дракин повернул голову направо. Там тоже были сплошные деревья и никаких признаков города.
Измайловский парк, привычно сообразил Евгений. Маршрут одиннадцатого трамвая как раз проходит по его северной окраине. Значит, ехать еще минут пятнадцать. С этой мыслью он снова заснул.
Его второе пробуждение было менее комфортным. Ныла шея, как это бывает, когда долго спишь в сидячем положении, уронив голову на грудь. Дракин машинально помассировал ее, глядя в окно. Там по-прежнему проносились во тьме черные деревья… проносились как-то слишком быстро. Все еще Измайловский парк? Нет, не может быть — длина лесного участка маршрута лишь немногим больше километра, давно должны были проехать, тем более на такой скорости… куда он, кстати, так несется? Евгений ездил на трамваях всю жизнь, но не мог припомнить, чтобы этот тяжеловесный транспорт развивал такую прыть. Вагон трясло и раскачивало — если на такой скорости вылететь на поворот, пожалуй, и опрокинуться недолго!
Тут Дракин проснулся окончательно и сообразил, что непомерная скорость и не собирающийся кончаться лес — это не единственные его проблемы. Он понял, почему, несмотря на темноту снаружи, все же достаточно ясно различает мчащиеся мимо окон деревья.
Вовсе не потому, что их подсвечивали трамвайные окна. А как раз наоборот — потому что темно было и внутри. И двигатель… Евгений понял, что не слышит звука электромотора. Только стук колес на стыках, скрипы раскачивающегося вагона и… кажется, какой-то шорох снизу. Трава? Трамвайные пути заросли высокой травой? Да ну, бред…
А что в происходящем не бред? Трамвай, несущийся неведомо куда по ночному лесу с выключенными мотором и освещением — не бред?
Евгений посмотрел на часы, пытаясь понять, сколько времени это все продолжается, но не смог различить стрелок. Давно надо было купить с подсветкой… Темный салон, насколько мог разглядеть Дракин, теперь уже был совершенно пуст. Толстяк, должно быть, сошел на своей остановке — еще до того, как все это началось… или?
Сознание попыталось уцепиться за рациональное объяснение. Когда толстяк вышел, вагоновожатый каким-то образом не заметил, что в хвосте сидит еще один пассажир. Погасил свет в салоне и погнал в парк, тоже желая поскорее вернуться домой… интересно, кстати, на чем возвращаются домой водители последних трамваев и автобусов? Но мотор! Почему не слышно мотора?!
Евгений вскочил и решительно двинулся по проходу в сторону кабины, балансируя в качающемся на ходу салоне. Но, когда он дошел примерно до середины, раздался треск, и вагон буквально подбросило на путях. Дракин, не удержав равновесия, упал на ближайшее сиденье, судорожно вцепившись в спинку перед собой. Похоже, трамвай налетел на дерево… во всяком случае, на достаточно толстый сук, упавший на пути. Но тяжелые колеса раздробили подгнившую древесину, и вагон, удержавшись на рельсах, по-прежнему мчался дальше, все такой же темный и безмолвный.
Евгению стало страшно по-настоящему. Мелькнувшая было мысль, что он, может быть, все еще спит, была разрушена этим толчком, слишком сильным и резким, чтобы быть нереальным. Возможно, конечно, что сам толчок был на самом деле, а все остальное — его интерпретация сознанием спящего… но нет, такой рывок его бы точно разбудил. Все же Дракин провел некоторое время, пытаясь вернуться в привычную реальность посредством традиционных щипков и приказов проснуться — но, увы, безуспешно. Правда, подумал он без уверенности, даже боль от щипков тоже может сниться. Если верить некогда прочитанной статье, единственный способ убедиться, что не спишь — это попробовать читать книгу. Человеческая психика почему-то не в состоянии воспроизвести в сновидении длинный осмысленный текст, будет казаться, что страницы покрыты какой-то тарабарщиной… Но никаких книг с собой у Евгения не было — только флэшка с файлами, которую, конечно, некуда было вставить.
Со своего места он не мог разглядеть, есть ли кто-нибудь в темной кабине. Тем более что обзор загораживал висевший на стекле со стороны салона светлый прямоугольник — не то правила проезда в общественном транспорте, не то какая-нибудь реклама… Вот, кстати, и текст — но в такой темноте вряд ли удастся что-то разобрать…
— Эй! — громко крикнул Дракин, приподнимаясь. — Я хочу выйти! Я… кажется, проехал свою остановку…
Эта обыденная просьба, адресованная погруженной во мрак кабине взбесившегося трамвая, прозвучала как-то особенно жалко и неуместно. Тем не менее вагон, кажется, начал замедлять ход. Евгений вновь посмотрел в окна слева и справа. Вокруг, вплотную примыкая к путям, тянулся все тот же сплошной лес без единого огонька и признака цивилизации; то же самое, насколько мог разглядеть Дракин, было и впереди. Однако трамвай определенно снижал скорость. «Вот сейчас он остановится прямо посреди леса — и что тогда? — подумал Евгений. — Куда мне идти?» Конечно, никакой это не Измайловский парк, ни один из парков Москвы не может иметь такой протяженности…
Дракин впервые в жизни пожалел, что у него нет мобильного телефона. На вопросы знакомых, отчего он не обзаведется этим почти уже всеобщим аксесуаром, Евгений неизменно отвечал, что не хочет, чтобы его дергали звонками где и когда ни попадя, да и сам предпочитает звонить в комфортной обстановке (лучше всего — перед компьютером, чтобы можно было записать в файл или посмотреть в сети что-то по ходу разговора), а не где-нибудь посреди улицы. Сейчас это уже не казалось ему таким логичным… Впрочем, интуиция подсказывала, что, даже и будь у него при себе сотовый, никакой сигнал здесь поймать бы не удалось. Чем бы на самом деле ни было это самое «здесь»…
