Вкус страха (СИ) - Овчинникова Светлана Григорьевна

Annotation

Быть писателем, постоянно находящимся в поисках новой идеи для написания ужасов — не самая лучшая задумка, особенно, если всё же боишься ощутить вкус настоящего страха на собственной шкуре.

Светлана Овчинникова

Светлана Овчинникова

Вкус страха

Она бежала, падая и спотыкаясь. Дыхание её то и дело сбивалось, ноги от напряжения всё время заплетались, но она не останавливалась ни на минуту. Ведь каждая секунда стоила ей жизни. Они шли следом, не особо торопясь и громко переговариваясь с друг другом. Она не разбирала ни слова из их беседы, однако ужас от их голосов обжигал спину и не оставлял ни на миг возбуждённое сознание девушки. В голове её царила лишь паника, изредка разрываемая тихими шепотками горожан, что делились с ней их тайной и проклятием.

«Зачем? Зачем мне понадобилось менять обстановку? Наскучило одно и тоже? Надоели физиономии глупых, зацикленных лишь на сплетнях селян? Захотелось чего-нибудь новенького и необычного?» — насмехалась над своими желаниями Виолетт, не в силах контролировать ни ход своих мыслей, ни тем более ритм заходящегося от ужаса сердца.

Ей было страшно, так страшно, что герои её книг могли бы смело принять её в свои ряды и предложить рыдать в совместном уголке в ожидании неизбежных мучений. Она всегда устраивала своим персонажам много препятствий и каждого проверяла на выдержку трагическими ударами судьбы. Только вот Виолетта никогда не хотела бы оказаться на их месте, никогда не хотела прочувствовать всю глубину их отчаяния, всю тяжесть от пустоты в их сердцах, что всегда глубокими рубцами врезались в их жизнь после испытанных страданий. Она любила закалять волю выдуманных личностей и испытывала определённое удовлетворение от их сломанного существования, которое в последствии кропотливо и изощрённо изводила на нет. Она любила убивать своих героев и считала окончание книг без хеппи-энда своей профессиональной фишкой. Ради вдохновения она бросила всё, бросила даже своих родителей, и с украденной у них суммой сбежала в самый загадочный по слухам городок, который никогда не покидали его жители. Виолетта мечтала узнать их секреты и делала всё, чтобы хоть как-то раздобыть для своей книги новый сюжет. Ещё с детства она научилась играть хорошую девочку, в невинности которой не сомневались даже самые близкие люди, и теперь умело изображала перед обитателями небольшого городка воплощение вежливости, незаметно выпытывая нужную для себя информацию.

В этот раз ей пришлось куда сложнее, чем случалось обычно — никто не желал рассказывать ей свои тайны и очень долго все продолжали с подозрением коситься на новую поселенку, изредка и не очень доброжелательно советуя той покинуть их город и навсегда забыть дорогу в его сторону. Но она не желала слушать и только больше загоралась желанием узнать всю правду. Ради этого она более полгода стоически терпела отстранённость и недружелюбие горожан.

И вот однажды неприязнь горожан сменилась сочувствием, а затем и вовсе лёгким безразличием, которое испытывали каждый раз, когда кто-либо из новых приезжих пренебрегал всеми их предупреждениями и вопреки всему оставался нежиться в одном из самых чистых и красивых городов. Через какое-то время с Виолеттой, наконец, стали общаться как с равной, и она узнала то, что так жаждала раскрыть. Испуганные лица говоривших после всегда стояли перед её глазами. Но она не боялась. Она не верила в услышанные россказни и про себя смеялась над глупостью и чрезмерным воображением засидевшихся на месте жителей. Однако, ей было интересно, до зуда в теле интересно проверить уровень правдивости их слов. И тогда она сделала то, о чём с ужасом перешептывались бледные, до паранойи запуганные последствиями люди. Она решила покинуть их, разрушить глупые поверья и стать той, кто навсегда развеет бессмысленные страхи.

Тогда Виолетт и представить себе не могла, насколько сильно окажется не права в своих выводах. Но изменить уже не могла ничего. Её преследовали. Преследовали те, о ком говорили лишь шепотом, кого боялись до нервного тика и кого с заиканием называли «стражами». Стремительно несясь по разросшемуся вокруг города лесу и разрывая до крови кожу лица, рук и ног она понимала почему о Них предпочитали не говорить слишком громко. Понимала из-за чего её так усердно просили покинуть так приглянувшееся ей место жительства. Понимала и проклинала своё любопытство и настойчивость, что грозила ей теперь смертью.

Где-то поблизости от девушки разнесся окрик заблудившегося грибника. Но Виолетт знала, что горожане ни под каким предлогом не стали бы заходить в лес так далеко, опасаясь, что их действия могут принять за побег. А такие вольности, по многочисленным слухам, «стражи» всегда принимали как вызовов и наказывали ослушавшихся с особенной страстью.

— Куда же ты убежала, малышка? — разрезал слух Летты обеспокоенный мужской голос, но вопреки озвученной заботе по спине девушке пронесся табун крупной дрожи. Волоски инстинктивно восстали по всему телу и писательница судорожно заозиралась по сторонам в поиске укрытия, в котором молодые на вид парни никогда бы не смогли найти её. — Мы ведь даже и познакомиться-то толком не смогли, — послышалось где-то совсем рядом с брюнеткой и та, игнорируя боль от кровоточащих ран, в спешке приблизилась к величественно упирающейся высоко в небо старой ели. — Неужели испугалась улыбки моего друга?

Перед глазами Виолетт невольно вспыхнул образ второго из заговоривших с ней «стражей» и её пальцы неудачно сорвались со смолянистого куста, оставляя за собой тонкую кровавую дорожку. Но она едва ли ощутила боль от сорванной кожи, куда более напуганная совсем недавно увиденными чрезмерно острыми и неправдоподобно длинными клыками необычайно красивого парня.

«Такого ведь не должно быть в этом мире! Вампиров не существует! — пыталась переубедить себя девушка, однако поселившийся в сердце ужас не угасал. Сердце её билось так громко, что от ударов, казалось, пульсирует всё тело, заставляя мелко трястись ладони. — Они могут жить лишь в моих книгах. Только там… только там… Это всё обман!»

Но она не верила даже сама себе, упорно и жадно карабкаясь на самую верхушку неприветливого дерева, в крохотной надежде спастись.

— А знаешь, ты зря так боишься именно его, — неожиданно заговорил «страж» пониженным голосом, но Летта услышала его, нервно дернувшись и тут же крепко вцепившись в самый близкий и толстый куст, стараясь стать с ним единым целым.

Внизу, в пяти метрах от помеченной кровью ели, замер блондин. Он не видел беглянки, не смотрел вверх и никак не выдавал своей осведомлённости о месте нахождения девушки, однако уверенность в том, что его слова достигают нужных уш, натягивала нервы Виолетт до предела.

— Он самый гуманный из нас, — продолжил вводить писательницу в курс дела «страж», не трогаясь с места. — А вот я, — парень резко вскинул голову к затянутыми тучами небу и уголки его губ неравномерно поползли в стороны, заставляя брюнетку судорожно дёрнуться назад. — Испытываю большую слабость к таким невероятно трепетным существам, как человеческие самочки.

Глаза Виолетт округлились от ужаса, мысли превратились в сплошной комок из уничтожающих психику картинок. Губы мелко затряслись в попытке закричать, попросить о пощаде, но из горла не вырвалось ни единого внятного звука, отчего губы блондина приподнялись выше, оголяя опасно удлинённые клыки.

— Таким, как ты, — прошептал он, и в размытом, слишком быстром для человека движении оказался от смертельно бледной брюнетки всего в метре, уверенно уместившись на толстой ветке, к которой девушка продолжала с силой прижиматься. Парень широко улыбнулся, заметив, как сильно вжалась в крону дерева несостоявшаяся беглянка. — Эм-м, твой страх… как чудно же он пахнет, — вдруг томно протянул блондин и с чуть прикрытыми зелёными глазами подался вперёд, шумно втягивая ноздрями воздух. — Ахх, не могу удержаться, — почти простонал он и сглотнул, непроизвольно облизнув засохшие губы, заставляя тем самым Летту оторваться от куста и непроизвольно отшатнуться назад, едва не лишая опоры. — Умопомрачительный аромат, — почти пропел парень, с нескрываемым блаженством втягивая в лёгкие воздух.