Федор Березин - Голован
Шерстяная сущность бежит по травянистым пампасам за ленивой, неповоротливой ламой, уже покусывает ее за пухленький бочок, лама почти весело брыкает, и тут — бац! Птичка-синичка каркнула у самой морды, чуть ли не пощекотала крылом по носу. Оказывается, твоя подверженная блошиным нападениям сущность всего лишь спит, дрыгает во сне лапками, а убеждена, будто скачет вприпрыжку по лужку. Ныне такое же происшествие, и даже хуже. Мир рушится, сваливается набок, сминается, что тот «зубоскал» от термического «грузила».
Большой Лапы нет! И никогда не было! Правда, все равно есть передача из поколения в поколение генетической (если попугаить в чужом наречии) информации. Каждый в этой цепочке без исключения верил в Лапу, но никогда ее не видел. Даже третьим глазом. Обманывались, врали сами себе, развесив ушки и сложив лапки в умилении. А вот моя мохнатая сущность прозрела. Это беда, это попросту рвотное смешенье внутри круглой головы.
Теперь моя сущность знает: она действовала не сама. Третий глаз обманывал, плел паутины, загораживая истину. Плел не по своей — по чужой воле. По чужой, страшной воле.
Большой Мягкой Лапы нет, но вот только и пустоты нет тоже. А есть Большая Страшная Правда.
42. Агент Концерна Ио Керталан. Поиск целеполаганияВот ждешь же этих собачек, ждешь. Ведь топаешь же сдаваться, а их все нет и нет. Где-то там внутри, разумеется, невольно подумываешь: а хоть бы и вообще не было! Но понятно, что бред. Ситуацию надо разрешать. Воля командует разумом, а разум ищет способы решения проблем. Так что все равно, значит, ждешь-пождешь. И тут — трым-пым-пым!
Господи Мировой Свет! Вот же они, тут как тут. Песики!
Четыре штуки.
Берем себя в руки. Концентрируем мысли в кулак. Кто тут у них главный-преглавный из четырех? Тот, что выше и упитанней, надо полагать. Сосредотачиваем внимание на нем, родимом.
— Вот здравствуйте, господа голованы! Очень рад! А я как раз к вам. Смотрите, я и не вооружен нисколечко! Видите? Ничего с собой из оружия не брал. Какой смысл? Я человек мирный, но вам очень и очень пригожу… Да не, не надо меня нюхать. Ну, если надо, тогда конечно… Ой! Извиняюсь, я не хотел. Само как-то, само полилось. Не сдержался я. Ну да, ну да, посмейтесь, если требуется. Чего такого, я не против вообще. Нюхайте, что ж теперь…
Так вот, я хочу к вашему главному. Ну, самому. Или пусть не самому, но тоже, чтобы вожак. Вот. Я очень ценен. Я многое для вас сделаю. Готов даже сейчас, против тех людишек, что остались в лагере. Могу от «качалки» провод украсть. Или еще что. Пусть ваш старший скажет что, а я уж все сделаю…
Ой! Не надо меня кусать! Вы кушать хотите? Ну так, я же не дурак, так ведь? Я с собой консервы захватил. Да. И открывалку даже. У вас же нет открывалки, правильно? Вот! Вот они, консервы, в сумке моей. Можно я руки-то опущу? Кусать пальцы не будете? Опущу и вам рыбные консервы открою. Ставрида! Объедение, ребята. Сам бы ел, но все для вас. Да не, не надо эту сумку рвать, я ее и сам открою… А? Ну, как хотите, в общем. Вдруг так удобнее? Если б у меня были такие зубы, я бы тоже так сумки открывал. Но вот для банок там открывалка есть, точно говорю…
А? Что вы сказали? Зачем я пришел? Так я ж говорю, я пришел с миром. Хочу сотрудничать. Хочу вам помогать справляться с людьми. Они опасны, вы не думайте. Это тут их мало, а вообще — пруд приди. Там думать надо будет. Знать, где, что и как. У них там артиллерия всякая, даже бомбовозы. Но я вас научу. Будем с вами допрашивать. Узнаем, где аэродромы. Все обезвредим, всех гадов. Загодя придем и…
Ай! Больно же! Ай! Да консервы же лучше! Руки! Руки брось! Пальцы! Ай, как больно! А-а-а…
43. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневникиКогда-то, в некие стародавние времена, ежели они существовали, конечно, было как? «Эй! Песик-Барбосик! Подь сюды! И прихвати заодно мои тапки!» Ну, Песик-Барбосик хватал те тапки в зубы и стремглав к кровати. Авось хозяйская длань коснется загривка — вот радость-то! Или врежет тапком под зад. Ну и ладно! Благо, что не ботинком. Те, слава Мягкой Лапе, все ж в сторонке стоят. Сгрызть бы, да только тогда точно исколошматят или косточку мимо носа пронесут. Пусть уж стоят.
Отныне времена другие. Новые!
— Значит так, Вер-ршина P-разума и Смысл Существования Сфер-ры, пр-ринесли мы тебе пер-редающую станцию. А делать ты будеш-шь следующ-щее.
Я — практически навытяжку. Только не стою, а сижу, ибо собачьему царю Гекрсу не пристало задирать круглые глазищи вверх.
— Дело наш-ше с тобой, Человек Р-разумный, секр-ретное. То есть, как попугаят по-ваш-шему, подотчетен ты только мне лично. Усек, ветер-ринар-р Дар-р? На этого, что р-рядом, не обр-ращай внимания. Он ничего не понимает, просто будет твор-рить то, что ты пр-ропопугаишь.
Речь о бывшем радисте Даме Залате, ныне — просто ходячем механизме. Он и вправду механизм. Поставишь перед носом расколотый, готовый к употреблению кокос — будет сидеть не шевелясь, покуда не скомандуешь: «Ешь!» Тогда будет жевать, и тут опять следи, ибо если вовремя не остановить, то, выев мякоть, начнет ломать зубы о скорлупу. И переломает, будь спок!
— P-работают ли батар-реи р-рации, доктор-р?
— Так они ж, вроде, с питанием от Мирового Света, так что…
— Хор-рошо, — кривит красные губы в подобии ухмылки голован. — Мне надо, Дар-р, чтобы ты вызвал сюда своего человеческого бога — бога Пламени. И бога Железа тоже. Но с ним проще, все же эта р-рация, она его пор-рождение, верно?
— Верно, — низкопоклонствую я, ибо можно ведь и таким образом толковать о достижениях слепой людской цивилизации. — Но есть вопрос, Гекрс. Даже несколько вопросов, но хоть один мож…
— Я уже слышу твой вопр-рос, Дар-р, — сообщает мне разумная собака, обладающая к тому же телепатией. — Мне тр-ребуется… Не только мне, вообще тр-ребуется! Тр-ребуется вызвать сюда самого сильного бога Пламени, чтобы он спалил тут все и даже не оставил головешек. Так тр-ребуется, доктор-р Дар-р. Прридумай как, ветер-ринар-р Дар-р.
— Э-э…э-э. Господин Гекрс, — бормочу я, в самом деле не понимая. — Имеется в виду что? Какой такой огонь?
И тут в голове моей возникает картина. Четкая такая, или почти четкая, но понятная до жути. Телепатия в действии. Я наблюдаю искрящийся, чуть заслоненный более близкими молниями, бьющими с земли в небо, атомный гриб.
— Я правильно по…
— Пр-равильно, доктор-р Дар-р. В этом месте тр-ребуется взор-рвать самые больш-шие бомбы бога Пламени. Вызови сюда летающ-щие пещер-ры — бомбовозы, Дар-р. Пр-ридумай, как. Но думай не слишком долгое вр-ремя, ветер-ринар Дар-р. У нас мало вр-ремени.
44. Профессор Жуж Шоймар. Приписываемые дневникиЯ нашел решение задачи. Сам нашел или мне подсказал его случай — ныне уж и не понять. Если все не просто так и все предрешено, тогда логично. Брел среди деревьев в прострации и вдруг увидел его — решение. В смысле, Выдувальщик Сферы, которому я, видимо, с некоторых пор все время подсознательно молюсь, послал шпаргалку. Да уж, Выдувальщик милостив. Своеобразно, правда. На свой манер.
Доторорский колдун Кадидадалло, вот кто, по сути, подсказал решение. Еще тогда, тьму времени назад. Он тогда поднял свою руку и показал на некие грибочки, тронутые плесенью.
— Человек Светлой Кожи и Белых Волос Головы, обрати внимание на это пагубное растение. Оно столь отвратительно, что если накормить им кого-нибудь, то человек вначале будет плясать, а потом замрет навеки. Причем смрад от его тела пойдет такой, что даже звери лесные отравятся, если надкусят плоть.
Примерно так его фраза выглядела бы на общеимперском, если красиво перевести не только чуждую певучую речь, но и бодрую пританцовку.
И вот теперь я стоял возле дерева и наблюдал перед собой копию той самой грибной колонии, крытой плесенью, один в один. Ну что ж, спасибо тебе, Выдувальщик, за подсказанное решение! Кланяюсь и тебе и Мировому Свету.
Наш доблестный ротмистр Маргит Йо извинился, забрал остатки своего гвардейского воинства и дал собачьему племени последний, решительный бой. Я его понимаю. Какой смысл тратить силы на боевое дежурство и прикрывать то, что прикрыть невозможно? Собачье племя наловчилось, оно пробирается в наш лагерь, когда душе угодно, демонстративно тащит отсюда, что подвернется в пасть — консервы, тряпки, последнего мертвого пса-носильщика за хвост. Поутру мы находим собачьи экскременты чуть ли не в походном котле, а когда находим, то слышим смех-завывание поблизости: мутировавшие псины юморят. Своеобразное контактирование разумов, ничего не скажешь. Так что Маргит покинул это позорище, дабы умереть так, как подобает воину — в бою и с достоинством. Поскольку однажды мы действительно слушали вдалеке стрелковые трели, хочется думать, что гвардии ротмистру повезло.
Ну, на такое у меня не то что духу — умения не хватит. Не на того учился всю жизнь. Но ничего, зато теперь у меня наличествуют грибочки.
